Джеймс Кори - Пробуждение Левиафана

Он потащился обратно к основным коридорам. Госпитальные отсеки — тоже подходящее место для поисков. Правдоподобно. Тщетно. Он заглянул в две коммерческие биолаборатории. Ничего. Он попытал счастья в морге, в полицейских баках. Проверил даже хранилище для улик, где контейнеры с контрабандной наркотой и конфискованным оружием устилали пол, как дубовые листья в одном из больших парков. Все это когда-то что-то значило. Все было частями маленьких человеческих драм, ожидало, что его вынесут к свету, предъявят на суде или хотя бы на разбирательстве. Все эти мелкие репетиции Судного дня теперь откладывались навечно. И все решения были спорными.

Что-то серебристое пролетело над ним быстрее птицы, потом еще, потом целая стайка пронеслась над головой. Свет играл по живому металлу, блестящему, как рыбья чешуя. Миллер наблюдал за импровизациями чужой молекулы.

«Нечего тебе здесь торчать, — сказал Холден. — Перестань суетиться, выходи на верный путь».

Миллер оглянулся через плечо. Капитан, реальный и нереальный, занял место его внутренней Джули.

«Вот это интересно», — подумал Миллер.

— Я понимаю, — сказал он. — Просто… я не знаю, куда она ушла. И… ну, погляди вокруг. Отличное место, нет?

«Ты сумеешь ее остановить, или остановлю я», — сказал Холден в его воображении.

— Если б только знать, куда она ушла, — ответил Миллер.

«Она не ушла, — сказал Холден. — Никуда не ушла».

Миллер обернулся к нему. Серебряный рой мельтешил над головой, гудя, как насекомые или плохо отрегулированный двигатель. Капитан выглядел усталым. Воображение Миллера окрасило пятнышками крови углы его губ. И это уже был не Холден. Это был Хэвлок. Тоже землянин. Его старый напарник. А потом это была Мусс, с глазами, мертвыми, как у него самого.

Джули никуда не уходила. Миллер видел ее в комнате отеля, давно, еще когда не верил, чтобы что-то, кроме газов разложения, могло заставить мертвых двигаться. Давным-давно. Они завернули ее тело в мешок для переноски. И унесли куда-то. Ученые «Протогена», заполучив ее, выделили протомолекулу и рассеяли перестроенную плоть Джули по станции, как пыльцу над лугом. Они отдали ей станцию, но прежде должны были подобрать для нее безопасное место.

Надежное хранилище. Пока они не нашли способа распылить ее, им требовалось место, чтобы ее удержать. Как будто это можно было удержать. Вряд ли они дали себе труд прибрать за собой после того, как получили то, что им требовалось. Вряд ли эта станция могла еще кому-то пригодиться, значит, есть хороший шанс, что Джули еще здесь. Это сужало возможность выбора.

В госпитале были изоляторы, но «Протоген» едва ли решился бы использовать помещения, где непричастные врачи и сиделки могли задуматься над происходящим. Излишний риск.

Хорошо.

Они могли поместить ее на промышленную станцию в порту. Там хватает мест, которые обслуживаются только удаленными манипуляторами. Но и там оставался риск, что ее обнаружат или начнут задавать вопросы прежде, чем ловушка будет налажена.

«Наркотики, — заговорила в его сознании Мусс. — Тебе нужна изоляция и контроль. Извлечь вирус из мертвой девушки и извлечь наркотик из макового семени — может, и разная химия, но все равно преступление».

— Хорошая мысль, — признал Миллер. — И рядом с уровнем казино… нет, не годится. Казино было второй стадией. Первой — радиационная страшилка. Они загнали людей в убежище и сварили их, чтобы досыта накормить протомолекулу, а уже потом заразили уровень казино.

«Так где бы ты стал стряпать наркотики, чтобы поблизости от радиационного убежища?» — спросила Мусс.

Серебряная струйка над его головой завернула влево, потом вправо, пролилась дождем, и каждая капля оставляла за собой дымный след.

— Будь у меня доступ? В резервном центре контроля жизнеобеспечения. Это закрытое помещение. Туда не заходят, разве что для переборки инвентаря. И все необходимое оборудование там нашлось бы. Довольно удобно.

«А „Протоген“ захватил службу безопасности Эроса еще до того, как заместил ее гангстерами, — с безрадостной улыбкой напомнила Мусс. — Видишь? Я не сомневалась, что ты додумаешься».

Доля секунды, и Мусс пропала, на смену пришла Джули Мао — его Джули. Она улыбалась, была красива. Сияла. Волосы плавали вокруг ее головы, как в невесомости. А потом и она исчезла.

Система скафандра предупредила, что окружающая среда приобретает повышенную коррозийную активность.

— Держись, — сказал он жгучему воздуху. — Я сейчас буду.

От момента, когда он понял, что Джульетта Андромеда Мао не умерла, до времени, когда вскрыл аварийный клапан и втащил свою тележку в резервный центр жизнеобеспечения, прошло не больше тридцати трех часов. Простые чистые линии, упрощенный для снижения уровня ошибок дизайн помещения еще просматривались сквозь наросты протомолекулы. Едва просматривались. Узлы темных нитей и спирали наутилусов сглаживали углы. Петли свисали с потолка бородатым мхом. Привычные светодиодные лампы еще светили сквозь мягкую поросль, но больше света давали рои голубоватых точек, мельтешивших в воздухе. С первого же шага нога утонула по щиколотку, как в толстом ковре: тележку с бомбой пришлось оставить снаружи. Скафандр докладывал о дикой смеси экзотических газов и молекул ароматического ряда, но Миллер чуял только самого себя.

Все внутренние помещения изменились. Преобразились. Он прошел сквозь зал контроля сточных вод, как ныряльщик вплывает в подводную пещеру. Голубые огоньки роились над ним, несколько штук приклеились к скафандру и мерцали на нем. Он помедлил, прежде чем смахнуть их с лицевого щитка, опасаясь, что они размажутся, как мертвые светляки, но они просто взметнулись и опять закружились в воздухе. Мониторы восстановителей воздуха все еще мерцали и перемигивались, тысячи тревожных огоньков подсвечивали кружево протомолекулы, затянувшее панели. Где-то поблизости текла вода.

Джули была в аварийном расчетном узле, на ложе из темных нитей, протянувшихся от ее позвоночника и неотличимых от сказочной подушки ее собственных невесомых волос. Крошечные голубые точки светились на ее лице, на плечах, на груди. Костные шпоры, прорвавшие кожу, срослись в высокие, почти архитектурные арки над ней. Ноги пропали, затерялись в черной чужой паутине: она напомнила Миллеру русалку, променявшую свой хвост на космическую станцию. Глаза ее были закрыты, но он видел, как они двигаются под веками. И она дышала.

Миллер стоял над ней. Ее лицо не было лицом Джули из его фантазий. У настоящей женщины оказался более широкий подбородок, и нос не такой прямой, как ему помнилось. Он не замечал, что плачет, пока не попытался смахнуть слезы, ударив перчаткой о щиток шлема. Пришлось поморгать, чтобы зрение прояснилось.