Майкл Грант - Исчезновение

– Эй, выше нос! – решил он подбодрить их. – У вас дома есть мороженое или печенье?

– Думаю, да.

– Почему бы вам не съесть по печеньке, а потом не прогуляться до площади?

– Печеньки? – хмыкнула Астрид. – Считаешь, это выход из положения?

– Нет, наилучшим выходом было бы сбежать на пляж, спрятаться там и подождать, пока всё не утрясётся. Но печенье в любом случае не повредит.

И они втроём пошли дальше. Дом Сэма находился в восточной части города. Они с мамой снимали старый, приземистый одноэтажный домик, с огороженным задним двориком и даже без газона, вместо которого сразу же начинался тротуар. Мама работала ночной медсестрой в «Академии Коутс» и денег получала немного. Отца давным-давно след простыл, кем тот был, Сэм понятия не имел. А в прошлом году выбыл из игры и отчим.

– Вот наше скромное обиталище, – объявил Сэм. – Мы, знаете ли, не любим пускать пыль в глаза.

– Да ладно, зато вы живёте рядом с пляжем, – отмахнулась Астрид, указав на единственное преимущество его дома.

– Ага, в двух минутах ходьбы. Даже меньше, если срезать путь через двор байкерской банды.

– В каком смысле, банды? – удивилась Астрид.

– Ну, не то чтобы настоящей банды. На самом деле там живут Киллер и его подружка Подельница. Извини, я пошутил, – добавил он, видя, как нахмурилась Астрид. – Просто соседи у нас те ещё.

Добравшись, наконец, до дома, Сэм обнаружил, что ему ужасно не хочется входить. Матери наверняка нет. Зато может быть то, чего Квинну и Астрид, – в особенности Астрид! – лучше не видеть.

Он поднялся по трём скрипучим деревянным ступеням, выкрашенным серой, давно выцветшей краской. Крыльцо было узеньким. Раньше там стояло кресло-качалка, на котором мать сидела по вечерам перед работой, но два месяца назад кресло кто-то украл. Теперь им приходилось вытаскивать на крыльцо кухонные стулья.

Обычно эти часы были любимым временем дня у Сэма: он возвращался домой из школы, мама ещё была не на работе, но уже отоспавшейся после ночной смены. Она пила чай, Сэм – лимонад или фруктовый сок. Мама интересовалась, как прошёл день, Сэм – рассказывал. Рассказывал, конечно, далеко не всё, но приятно было знать, что при желании с ней вполне можно поделиться.

Сэм отпер дверь. Внутри было тихо, лишь тарахтел холодильник, старый и довольно шумный. Когда они в последний раз сидели на крыльце, закинув ноги на перила, мать как раз размышляла, починить ли компрессор или дешевле купить подержанный холодильник, и как, в таком случае, привезти его домой без грузовика.

– Мам! – позвал Сэм в пустой гостиной.

Никто не отозвался.

– Может, она на вершине холма? – предположил Квинн.

«Вершиной холма» местные именовали «Академию Коутс», – частную школу-интернат. В действительности, холм больше смахивал на настоящую гору.

– Нет, – отрезал Сэм. – Она исчезла, как и все прочие.

На включённой горелке кухонной плиты стояла почерневшая пустая сковорода. Он выключил плиту и сказал:

– С этим в городе могут быть проблемы.

– Верно. Включённые плиты, неуправляемые машины, – согласилась Астрид. – Кто-то должен обойти дома и убедиться, что всякое такое выключено, а маленькие дети – под присмотром. А ведь есть ещё лекарства, спиртное, у некоторых – оружие.

– У моих соседей не просто оружие, а целый оружейный склад, – заметил Сэм.

– Это всё Божий промысел, правда? – спросил Квинн. – В смысле, кому ещё такое под силу? Ну, устроить так, чтобы все взрослые исчезли?

– Все от пятнадцати и старше, – поправила его Астрид. – В пятнадцать лет человек ещё не взрослый. Уж ты мне поверь, я с ними в одном классе учусь, – она робко прошлась по гостиной, словно ища что-то. – Сэм, можно я воспользуюсь вашей ванной?

Он нехотя кивнул, чувствуя себя униженным. Ни Сэм, ни его мать не увлекались домашним хозяйством. У них было более или менее чисто, но с домом Астрид не сравнить. Астрид закрыла за собой дверь ванной комнаты. В раковине зашумела вода.

– В чём же мы провинились? – спросил Квинн. – Вот чего я не могу понять. За что Бог прогневался на нас?

Сэм открыл холодильник. Молоко, пара банок лимонада, половинка небольшого арбуза, лежащего разрезом вниз на тарелке. Яйца, яблоки. Лимоны к чаю для мамы. Всё как всегда.

– Ведь должны же мы были где-то оплошать, а? – продолжал нудеть Квинн. – Бог никогда ничего не делает просто так.

– Вряд ли это Бог.

– А кто ж по-твоему, балда?

Вернулась Астрид.

– Знаешь, Сэм, может быть, Квинн и прав. По крайней мере, я не вижу ни единой естественной причины для подобного происшествия. А ты? Всё это лишено всякого смысла, невозможно, и тем не менее, – произошло.

– Невозможное тоже иногда случается, – возразил Сэм.

– Ничего подобного, – заспорила Астрид. – Вселенная существует по определённым законам, которые мы изучаем на естествознании. Всякие там законы движения, скорость света, гравитация. Невозможное невозможно потому, что не может произойти, и точка. Вот что означает это слово, – Астрид закусила губу. – Извините, меня занесло, теперь не время для абстрактных рассуждений.

Сэм замялся. Если он сейчас им это покажет, тем самым – пересечёт черту. Они не отстанут от него, пока всё не выведают. Будут смотреть на него иначе. Придут в ужас, так же, как и он сам.

– Мне надо переодеть рубашку. Я только схожу в свою комнату и вернусь. В холодильнике есть лимонад, угощайтесь.

Сэм запер за собой дверь. Он ненавидел свою комнату. Окно выходило на улицу, стекло в нём было мутным, почти непрозрачным, из-за чего даже в солнечный день в комнате стоял сумрак, а ночью – полная темнота, хоть глаз выколи.

Сэм ненавидел темноту.

Уходя на работу, мама запирала входную дверь на ключ, приговаривая: «Ты у меня, конечно, уже большой и вообще хозяин в доме, но мне будет спокойнее, если дверь заперта». Сэм терпеть не мог, когда она называла его «хозяином». Что же, вот он и в самом деле стал хозяином дома.

Хозяин, как же!

Наверное, она ничего такого в виду и не имела, хотя… Прошло восемь месяцев после ухода отчима. Полгода назад они вынуждены были переехать в эту халупу в подозрительном районе, и матери пришлось пойти на низкооплачиваемую работу в самые неудобные часы.

Два дня назад, во время ночной грозы, пропало электричество, и Сэм на некоторое время очутился в полной темноте, если не считать кратких вспышек молний, в свете которых привычная обстановка комнаты приобретала жуткий вид.

Ему удалось задремать, однако его разбудил очередной громовой раскат. Из приснившегося кошмара Сэм вынырнул в беспросветную темноту пустого дома.

Это оказалось слишком. Сэм позорно расплакался и принялся звать мамочку. Здоровый, крепкий четырнадцатилетний, даже почти пятнадцатилетний уже парень плакал в темноте и звал маму. Он вытянул руку, словно пытаясь отогнать мрак, и…