Питер Гелдерлоос - Как ненасилие защищает государство

Добавим, что антиавторитарный этос поддерживает бескомпромиссную войну с угнетением, но противостоит растаптыванию побеждённых; он предпочитает примирение, а не наказание.

С устроенными подобным образом структурами и культурой освободительное движение имеет больше шансов на успех создания нового мира без авторитарной системы. Всегда будут противоречия между эффективностью и освободительным началом, и в сложности борьбы остаётся немало пограничных зон, но это помогает рассматривать развитие антиавторитарной практики как постоянную битву между двумя требованиями (эффективностью и свободой), противоречивыми, но не взаимоисключающими. Пацифистское видение борьбы, основанное на полярной дихотомии между насилием и ненасилием, нереалистично и обречено на провал.

Говоря конкретнее, трудно составить общий список правил, как освободительное движение, используя всё разнообразие тактик, должно вести свою борьбу. Отдельным группам нужно решать это самим, основываясь на тех условиях, в которых они находятся, — а не на предписаниях какой-либо идеологии. Тем не менее, скорее всего, антиавторитарному освободительному движению понадобится сделать акцент на создании автономной культуры, способной сопротивляться контролю сознания со стороны СМИ, а также на создании социальных центров, бесплатных школ и больниц, земледельческих общин и других структур, способных поддерживать сообщества, участвующие в сопротивлении. Вестернизованным народам также нужно развивать коллективные социальные отношения. Люди из развитых стран, даже будучи анархистами, не становятся исключением из правил, пропитываясь индивидуалистическими формами социальных взаимодействий, основанных на наказаниях и привилегиях. Нам нужно внедрить работоспособные модели восстановительного или трансформативного правосудия для того, чтобы полиция и тюрьмы действительно не были нужны. Пока мы зависим от государства, мы никогда его не свергнем.

Сапатисты на «Марше за мир», Мексика, 2011 г.

Читатели могут заметить, что некоторые из перечисленных первостепенных требований к освободительному движению не содержат признаков «насильственности» действий. Надеюсь, что на данном этапе мы с вами уже способны отбросить дихотомию между насилием и ненасилием. Использование насилия — не этап борьбы, над которым нужно трудиться и который необходимо пройти, чтобы победить. Изолировать насилие бесполезно. Скорее, нам нужно знать об определённых типах репрессий, с которыми, вероятно, нам придётся столкнуться, об определённых тактиках, которые, вероятно, нам придётся применить. На каждом этапе борьбы нам нужно культивировать воинственный дух. Наши социальные центры должны воздавать честь воинственным активистам, находящимся в тюрьмах или убитым государством; в наших бесплатных школах нужно обучать самообороне и истории борьбы. Если мы будем откладывать принятие воинственных принципов до тех пор, пока государство не усилит репрессии до уровня, явно подразумевающего, что оно объявило нам войну, будет уже слишком поздно. Культивирование воинственности должно идти рука об руку с подготовкой и информационно-пропагандистской деятельностью.

Опасно оказаться полностью отрезанным от общей реальности, используя только такие тактики, которые никто не поймёт и тем более не поддержит. Люди, действующие преждевременно и закрывающие себя для народной поддержки, станут лёгкими мишенями для правительства.242 Но говоря это, мы понимаем, что не можем позволить себе руководствоваться в своих действиях лишь приемлемым для широкой публики. Общественное мнение формируется государством — потакать общественному мнению означает потакать государству. Скорее, мы должны работать над усилением воинственности, просвещением через показательные действия и повышением уровня приемлемого порога воинственности (по крайней мере в тех слоях населения, в которых мы видим потенциальную поддержку). Радикалам из привилегированной среды придётся проделать самую тяжёлую работу, поскольку их общественное окружение склонно к самым консервативным реакциям на воинственные тактики. Привилегированные радикалы, как представляется, в качестве оправдания своей пассивности более склонны спрашивать: «Что подумает общество?».

Улучшение отношения к воинственным тактикам — непростая работа, мы должны постепенно подводить людей к принятию ими более воинственных форм борьбы. Если единственный выбор, который мы можем предоставить, лежит между швырянием бомб и голосованием, почти все наши потенциальные союзники выберут голосование. И, хотя для принятия и применения людьми более опасных, смертельных тактик требуется преодоление большего количества культурных барьеров, эти тактики не могут быть поставлены на вершину некой иерархии. Фетишизация насилия не повысит эффективность движения и не сохранит его антиавторитарные качества.

Природой самого государства продиктовано то, что любая борьба за освобождение, вероятно, постепенно превратится в вооружённую борьбу. Сегодня многие народы уже вовлечены в вооружённую борьбу, чтобы освободиться прямо сейчас, включая иракцев, палестинцев, Иджо в Нигерии, некоторые из коренных народов Южной Америки и Папуа — Новой Гвинеи, и, в меньшей степени, антиавторитарные группы в Греции, Италии и других регионах. Пока я пишу эти строки, местные активисты, анархисты и профсоюзники, вооружённые лишь кирпичами и палками, удерживают баррикады в мексиканском штате Оахака против надвигающегося наступления военных. Некоторых из них уже убили, и, поскольку военные нападают снова и снова, им нужно решать, прибегать ли к эскалации тактик, чтобы увеличить свои возможности самозащиты, но рискуя при этом ещё худшими последствиями. Не скажу, что вооружённая борьба является идеологической необходимостью, но для многих людей во многих местах действительно становится необходимым свергнуть государство или хотя бы защищаться от него силой. Было бы прекрасно, если бы большинству не приходилось проходить через процесс вооружённой борьбы, чтобы освободить себя. Учитывая степень глобальной интеграции экономик и правительств можно с уверенностью сказать, что очень многие режимы могли бы легко рухнуть, если бы их ослабили расходящиеся волны мировой революции. Но некоторым народам придётся испытать вооружённую борьбу, а некоторым уже приходится, и будет непростительно, если наша революционная стратегия станет извлекать выгоды из уверенности в том, что другие народы должны умирать в кровавых конфликтах, а мы — оставаться в безопасности.