Питер Гелдерлоос - Как ненасилие защищает государство

32 Уорд Черчилль, используя пример Холокоста для демонстрации патологии пацифизма перед лицом угнетения, цитирует Рауля Хилберга / Raul Hilberg, «The Destruction of the European Jews», (Chicago: Quadrangle, 1961) и Исайю Транка / Isaiah Trunk, «Judenrat: The Jewish Councils in Eastern Europe Under Nazi Occupation» (New York: Macmillan, 1972). Вклад Черчилля в обсуждение этой темы, который я также нашёл полезным, можно найти в: Churchill, «Pacifism as Pathology», 31–37. Он также рекомендует предисловие Бруно Беттльхейрри к изданию: Miklos Nyiszli, «Auschwitz» (New York: Fawcett Books, 1960).

33 Пример датчан в период Холокоста был использован пацифистом-анархистом Колманом МакКарти на его семинаре «Пацифизм и анархизм» на Национальной конференции по организованному сопротивлению в Американском университете (Вашингтон) 4 февраля 2006 г.

34 Yehuda Bauer, «They Chose Life: Jewish Resistance in the Holocaust» (New York: The American Jewish Committee, 1973) 32, 33.

35 Там же, 21.

36 Bauer, «They Chose Life», 36.

37 Например, в информационной рассылке бывших узников совести из «Организации надзора за Школой Америк» (SOA Watch) — группы, ведущей одну из самых долгих кампаний ненасильственного гражданского неповиновения против внешней политики США, — один ветеран пацифистского движения заявил, что, если военные введут больше ограничений на протесты перед военной базой, являвшейся целью демонстраций, то значит, мы что-то делаем не так и нужно сделать шаг назад. Тот же самый человек, представляя позицию, распространённую в пацифистских кругах США, возражал против того, чтобы называть акцию протеста «маршем» вместо прогулки (заявляя тем не менее, что поддерживает наследие Кинга и Ганди).

38 Bauer, «They Chose Life», 45.

39 Там же, 39–40.

40 Там же, 39 (о Ковно), 41 (о Франции).

41 Bauer, «They Chose Life», 47–48.

42 Там же, 50.

43 Там же, 52–53.

44 Там же, 53–54.

45 Одним из примеров того, как простая угроза народной расправы порождает изменения, является случай с Движением американских индейцев (AIM) в Гордоне, штат Небраска, в 1972 г. Человек из племени Оглала, Раймонд Жёлтый Гром, был убит белыми, которых полиция отказалась арестовать (что было довольно обычным делом). Его родственники, по горло сытые апатией правительства, обратились к AIM. Тысяча триста разъярённых индейцев заполнили город Гордон на три дня, угрожая: «Сегодня мы пришли в Гордон, чтобы обеспечить справедливость для американских индейцев и вернуть Гордон на карту… и если справедливость не придёт немедленно, мы вернёмся и сотрём Гордон с карты» (Ward Churchill and Jim Vander Wall, «Agents of Repression: The FBI’s Secret Wars Against the Black Panther Party and the American Indian Movement» (Cambridge: South End Press, 1990), 122.). Оба убийцы были быстро арестованы, полицейский уволен, а местные власти предприняли попытки прекращения дискриминации индейцев.

II. Ненасилие имеет расистский характер

Я не хочу обмениваться оскорблениями, поэтому использую термин «расистский» только после тщательного анализа. Ненасилие является в современном контексте изначально привилегированной позицией. Помимо того факта, что типичный пацифист, как известно, является белым представителем среднего класса, пацифизм как идеология происходит из привилегированной среды. Он игнорирует то, что насилие уже здесь, то, что насилие является неизбежной, неотъемлемой структурной частью существующей социальной иерархии, и то, что подвержены ему, в первую очередь, именно цветные. Пацифизм предполагает, что белые обыватели, не знающие нужды в удовлетворении всех своих базовых потребностей, могут советовать угнетённым, многие из которых имеют другой цвет кожи, терпеливо страдать от насилия, немыслимого для «советчиков», — до тех пор, пока Большой Белый Отец не снизойдёт до рассмотрения требований движения или пацифисты не достигнут, наконец, пресловутой «критической массы».

Цветные во внутренних колониях США не могут защищать себя от полицейского насилия или экспроприировать жизненно необходимые ресурсы, чтобы освободиться от экономического рабства. Они должны подождать, пока достаточное количество экономически привилегированных цветных («домашних рабов» в терминологии Малькольма Икса 46) и сознательных белых людей соберутся вместе, возьмутся за руки и споют песни. Тогда, как они верят, конечно же, произойдут перемены. Народы Латинской Америки должны молча страдать, как настоящие мученики, пока белые активисты в США «свидетельствуют» и пишут в Конгресс. Народ Ирака не должен сопротивляться. Только если они останутся мирным населением, их смерти будут сосчитаны и оплаканы белыми активистами движения за мир, которые когда-нибудь созовут настолько большую акцию протеста, что она остановит войну. Коренным народам нужно ещё немного подождать (скажем, ещё лет 500) под гнётом геноцида, постепенно вымирая на периферии, куда они вытеснены, до тех пор, пока… ну, правда, сейчас они не в приоритете, так что, возможно, им нужно организовать митинг-другой, чтобы привлечь внимание и сострадание власть имущих. Или, может быть, им устроить забастовку, выбрать тактику несотрудничества по рецепту Ганди? Но погодите-ка, большинство из них и так безработны, и так не сотрудничают с системой, и полностью исключены из её функционирования.

Сторонники ненасилия заявляют, что индейцы могли отбиться от Колумба, Джорджа Вашингтона и других мясников геноцида сидячими забастовками; что Бешеный Конь,47 используя насильственное сопротивление, стал частью цикла насилия и был «таким же плохим», как генерал Кастер.48 Ненасилие утверждает, что африканцы могли остановить работорговлю голодовками и петициями и что восставшие были ничуть не лучше захватчиков; что восстание как форма насилия вело к большему насилию и, таким образом, сопротивление вело к большему порабощению. Ненасилие отказывается понять, что оно работает только для привилегированных людей, чей статус защищён насилием, поскольку они являются виновниками насильственной иерархии и получают от неё выгоду.

Пацифисты, очевидно, догадываются, хотя бы подсознательно, что ненасилие является абсурдно привилегированной позицией, поэтому они часто манипулируют расовой проблематикой, избирательно вырывая подходящих цветных активистов из целого исторического контекста и используя их как проповедников ненасилия. Ганди и Мартин Лютер Кинг превращаются в представителей всех цветных. К их числу причисляли и Нельсона Манделу, пока до белых пацифистов не дошло, что Мандела использовал ненасилие точечно и что в реальности он был вовлечён в такие виды освободительной деятельности, как взрывы и подготовка вооружённого восстания.49 Даже Ганди и Кинг соглашались, что необходимо поддерживать вооружённые освободительные движения (в данном случае палестинское и вьетнамское соответственно) там, где нет ненасильственной альтернативы, явно ставя цели выше конкретной тактики. Но преимущественно белые пацифисты наших дней стирают эту часть истории, создавая для себя тот образ ненасилия, который соответствует их уровню комфорта, не стесняясь при этом «примерять мантию» Кинга и Ганди.50 Складывается впечатление, что если бы Кинг, изменив внешность, пробрался на один из этих па­цифистских митингов, его лишили бы слова. Как он подчёркивал: