P.M - боло-боло

После каждого круга политических реформ нарастает апатия, становится всё труднее вдохновить нас на новый разбег. Эта политика не только ничего не достигает, но она ещё и отнимает нашу энергию, и разрушает движение сопротивления. Рабмашина охватывает всю планету, и никакая национальная политика реформ не может ей повредить. Она только углубляет международный раскол. Эта политика — часть игры Планрабмашины.

Банкротство реформистской реальной политики проявляется сегодня в том, что избиратели отдают предпочтение циничным представителям экономической логики, а не левым реформаторам. Разочарованные А-рабочие выбирают самых глупых неоконсервативных функционеров машины типа Рейгана, Коля или Тэтчер. От них не ожидают решения даже насущных проблем, таких как безработица, новая бедность, загрязнение окружающей среды, гонка вооружений или голод. Их выбирают не для того, чтобы они решили проблемы, а чтобы они оставили нас в покое. Если уж мы должны терпеть Машину, то лучше быть последовательными. К чему возиться, если в любом случае всё вскоре провалится в пропасть? Почему бы ещё пару лет не наслаждаться положительными сторонами национального или личного договора, вместо того чтобы заботиться о будущем, которое от нас не зависит? Независимо от того, кто у власти — Рейган или Коль, — никому не нужно верить в Машину и выступать за её улучшение. Вместе с ними можно смело улыбаться и забыть все сомнения. Планрабмашина плохо переносит сомнения, а с правыми политиками, может быть, удастся ещё раз пережить небольшой «подъём» на этом общем спуске. Это не много, но всё-таки больше, чем могут предложить левые. И можно обойтись без волнений и угрызений совести.

Всё или ничего

Планрабмашина вездесуща. Ни один политик не в силах её остановить. Итак, неужели Машина будет управлять нами до тех пор, пока мы не умрём от сердечного приступа или рака в свои 65? Это ли наша жизнь? Так ли мы её представляли? Неужели смирение — это единственный выход? Мы способны спрятаться от самих себя, чтобы дожить несколько лет, которые нам остались? Может, на самом деле всё в порядке, а мы тут просто всё драматизируем?

Давайте не будем заниматься самообманом. Даже если мы мобилизуем всю нашу отвагу и дух, ничего не сдвинется с места. Машина надёжно укомплектована против политических камикадзе. Об этом свидетельствуют примеры RAF, «Красных Бригад», городских партизан Аргентины и других. Машина умеет справляться с вооружённым сопротивлением. Более того, она способна обратить энергию сопротивления в свою пользу.

Наши действия никак не влияют на разрушение Машины. Последовательное самоубийство на работе, продажа себя договорам Машины, поиск убежища, выигрыш в лотерее, метание коктейлей Молотова, обращение в новую веру, впадение в неадекват и безумие — мы исчерпали себя. Эта реальность не оставила нам ни одного шанса. Оппортунизм не вознаграждается. Карьера приводит к серьёзным проблемам со здоровьем. Попытка «выйти из игры» оборачивается самоэксплуатацией в гетто, размахиванием сковородками на грязных улицах, перекладыванием камней с места на место в саду при коммуне. Умные люди утомляют. Тупые — раздражают.

Логичным было бы спросить у себя: «Так как же я всё-таки хочу жить?», «Какое устройство общества наиболее приемлемо, и хочу ли я вообще жить в обществе?», «Кем же я всё-таки хочу быть?», «Чего же я на самом деле хочу?» Давайте же рассмотрим все эти вопросы в перспективе ближайшего будущего, то есть в перспективе ближайших пяти лет, пока мы ещё полны сил и в нормальной форме. (Реформисты обычно любят говорить в таких случаях: «Давайте поговорим о следующем поколении».)

Мечты, идеалы, утопии, альтернативы — может, это просто очередные иллюзии, которыми мы обманываемся, по-прежнему оставаясь шестерёнками в схеме «прогресса»? Машина стерилизует мечты и фантазии, упаковывает и продаёт их в виде романов, фильмов, пластинок. Роман и жизнь не должны смешиваться. Роли романтиков и реалистов распределены. Нас заливают потоком утопий, мечтаний, приключений, сценами из жизни других миров и необычных цивилизаций, экзотическими ритуалами — всем, что можно себе представить. Каждая попытка самостоятельно сформулировать свои желания, в противовес этому потоку, представляется смешной и ненужной. Культура Машины креативна, ритуальна и полна фантазий (лучшее трудно себе представить), но между этой культурой и машинными буднями — непреодолимаястена. Ведь хотя эта культура разнообразна (на все вкусы), она анонимна и не затрагивает нашу жизнь: она для всех и ни для кого. Индустрия грёз уже выдыхается, но всё ещё оглушает нас. Наши желания не только вытесняются и ущемляются, но их ещё и цензурируют множеством способов: религиозным, моральным, научным. Наиболее частый моральный упрёк машины — это упрёк в эгоизме.

Политики-реформаторы снова и снова говорят, что мы не должны думать о себе, а должны создать лучший мир для наших детей. Этим аргументом можно оправдать любую форму отречения, подчинения, несправедливости, рабской покорности. Мы не должны думать о настоящем, а должны просто вкалывать, чтобы через 20–30 лет условия жизни стали лучше. Странная логика! Разве не были наши родители в 1950–1960-е годы жертвами тяжёлой работы, в результате которой мы оказались сегодня в тупике? А ведь как раз мы и являемся теми детьми, ради которых были принесены эти жертвы. Две мировых войны, кризис, фашизм, атомная бомба — всё это «взяли на себя» наши родители. А если бы они всего этого не сделали, если бы они всё-таки были эгоистами?! Отказ не является решением, но ведёт к новому отказу, т. е. укрепляет кругооборот «бедность — отказ» и оканчивается озлоблением. Дети используются как предлог, чтобы отложить решение наших собственных проблем. Но если нам удастся сломать Машину ради нас самих, то мы сделаем это также и ради своих детей. И также для Третьего мира. В то время как мы, избалованные дети экономического чуда, удлиняем список наших желаний, миллионы людей умирают с голоду. Им бы наши заботы! А имеем ли мы вообще право на эти желания, ведь мы сообщники в эксплуатации Третьего мира? Не должны ли мы вначале оплатить наши долги? Но некоторые из нас умирают от наркотиков, кончают жизнь самоубийством или становятся психически больными. Что же, наша нужда не в счёт? Как можно измерить, чья нужда больше? А главное — поможет ли наше моральное крушение угнетённым и бедным? Нет. Как раз если мы будем действовать только потому, что другим плохо или чтобы не допустить «худшее», мы будем создавать это «худшее» снова и снова. Ведь в этих случаях мы будем действовать под нажимом Машины и будем зависеть от её инициативы. Невозможно сломать В-договор, потому что он «самый плохой», а потом атаковать другие договоры. Или мы уничтожим игру всех договоров сразу, или они все останутся. Если мы не осознаем нужду А-рабочих, не мобилизуем наши желания против Машины, то мы укрепим Машину, и тогда наиболее пострадавшими окажутся В-рабочие. Для подавления наших желаний уже недостаточно культуры, морали и чувства вины, Машина прибегает к своему последнему трюку — глобальному шантажу в лице атомной войны, апокалипсиса, конца света. Она говорит нам: «Или вы подчинитесь мне, или я покончу жизнь самоубийством. Если вам моя игра не подходит, я взорву вас вместе с собой». Действительно, Машина несёт в себе смысл только при условии её дальнейшего существования, иначе ей нечего терять, так что ей легко убить себя. В этом и заключается сила шантажа атомной войной. Пророки, предрекающие конец света, умоляют нас забыть наши сегодняшние заботы, подавить наши желания, так как речь идёт о гибели всего человечества, самого вида Homo sapiens, природы и т. д. Мир становится орудием порабощения. Но только протестами против шантажа апокалипсисом мы ничего не добьёмся. Скорее наоборот, у нас есть шанс выжить, если мы сможем доказать Машине, что шантажировать нас не стоит и что мы не намерены подчиняться этому шантажу. Конечно, что бы мы ни предпринимали, факт остаётся фактом: Машина может уничтожить и нас, и себя. Бег вперёд в действительности оканчивается тем, чем он логически и должен был окончиться, т. е. смертью. Машина дошла до такого предела, что ставит нам вопрос: «Всё или ничего?» Вопрос, на который она никакого ответа не получит. «Ничто» не может нас испугать. Умереть мы должны в любом случае, есть Машина или её нет. И смерть не станет страшнее только потому, что мы все умрём в один и тот же момент: каждый умирает только за себя и только один раз. Это «ничто» является сегодня образом жизни, у которого есть своя собственная философия (нигилизм, Шопенгауэр, буддизм), своя мода, своя музыка, фильмы, места встреч и т. д. Мы можем быть также и за апокалипсис. У пессимистов, циников, нигилистов есть хорошие аргументы: жизнь без смерти невыносима, мир без апокалипсиса — кошмар, всё должно иметь свой конец, и время когда-нибудь кончится.