Николай Толстой-Милославский - Жертвы Ялты

В двухтомнике "Великое предательство", составленном генералом Науменко, имеются многочисленные упоминания об успешных групповых и индивидуальных побегах. Среди этих рассказов выделяется история Кузьмы Полунина, молодого подхорунжего, которого казаки выбрали атаманом после отъезда офицеров на "конференцию". Как он ухитрился бежать – неизвестно, но Ольга Ротова через два месяца встретила его в лагере, куда он вернулся *517. 26 мая штаб бригады издал подробные инструкции по патрулированию и охране различных объектов *518, но вопреки этому и несмотря на естественные препятствия, с которыми неизбежно сталкивался всякий, пожелавший выбраться из долины Дравы, множество народа все же пробралось в леса и отважилось на опасное путешествие через заснеженные горы *519. Англичане не раз пытались прочесать горы в поисках рассеянных там групп беглецов. Вот что говорится в рапорте 56-го Рисского полка:

Сначала группы казаков и кавказцев были довольно многочисленны и не тратили сил на то, чтобы избегать патрулей. С течением времени, однако, их группы поредели и редко превышали 12 человек. Днем они находились на снежных вершинах, выставив часового, который в случае необходимости давал криком сигнал тревоги. По ночам они часто занимали летние фермы или разбивали бивак в лесу, в низине. Казаки и кавказцы явно предпочитали смерть выдаче, но, попав в руки солдат, не предпринимали попыток бежать и с готовностью подчинялись нашим приказам *520.

Кеннет Тайсон описал автору поисковую экспедицию 3 или 4 июня, в которой он участвовал. Поднявшись примерно на две-три тысячи футов, патруль набрел на группу человек в 50-60. Здесь были мужчины, женщины, дети. Без всякого сопротивления они повернули назад, в лагерь. Но бывало и так, что патрули открывали огонь и даже убивали беглецов. Англичане часто позволяли советским властям посылать для участия в таких операциях офицеров СМЕРШа *521.

В период 7-30 июня в горах были пойманы 1356 казаков и кавказцев, 934 были доставлены 15 июня на грузовиках в Юденбург, но советские власти потребовали, чтобы их отвезли в Грац, куда они и прибыли на следующее утро. У некоторых солдат, охранявших эту группу, сложилось впечатление, что все эти пленные или часть их были расстреляны вскоре после прибытия *522.

В первую неделю июня тысячи русских отправились в путешествие без обратного билета из долины Дравы в Юденбург, в наглухо задраенных вагонах для перевозки скота. На конечной остановке этого 200-километрового пути один молодой английский солдат ежедневно наблюдал за процессией поездов, прибывающих в Юденбург. Двадцатипятилетний сапер Редж Грей из 192-й железнодорожной роты Королевских инженерных войск в конце мая 1945 года оказался в районе Клагенфурта и был назначен шофером к лейтенанту Сайксу. Однажды вечером он повез лейтенанта в офицерскую столовую-клуб за город. Сидя в джипе в ожидании, Редж Грей услышал отдаленное пение мужского хора. Изредка пение прерывалось оружейными залпами, и в темном небе, в той стороне, откуда оно доносилось, вспыхивали красные зарницы. На вопрос Грея шофер стоявшего рядом джипа объяснил, что там собрали 40 тысяч русских, которых отсылают назад в Россию.

Выйдя из здания, лейтенант Сайке приказал шоферу заехать за ним в 4 часа утра. Путь их, вспоминает солдат, лежал на север, в Юденбург: Сайке был назначен офицером связи при передаточном пункте, где репатриируемые переходили под советский контроль. Когда они подъехали к месту назначения, им приказали остановиться. По шоссе двигалась колонна грузовиков, головные машины уже въезжали на мост через Мур. В грузовиках сидели казачьи офицеры в немецких формах. Когда колонна въехала на мост, произошла небольшая заминка, и в машинах, ждущих своей очереди, пронесся слух, что какой-то казак погиб, прыгнув в реку. Наконец дорогу расчистили, и джип Грея проехал по мосту в советскую зону города. Их сразу же поразила перемена в атмосфере по ту сторону моста: в английской зоне царило веселое оживление и суматоха, здесь же даже дома выглядели угрюмыми, у людей был затравленный вид. Самый воздух, казалось, был пропитан страхом.

На железнодорожной станции шестеро советских солдат играли на пустой платформе в карты. Через несколько минут к станции медленно подполз поезд. Окна вагонов были затянуты колючей проволокой, сквозь которую пленные просовывали руки, предлагая часы и другие ценные вещи. Охранников видно не было. Два советских солдата разом встали за 37-миллиметровую зенитку и начали угрожающе поворачивать барабан в сторону поезда. Вдоль вагонов зашагал советский офицер, ударяя по дверям железным тросом. Затем двери открыли, и пленные – мужчины, женщины и дети – высыпали из вагонов, щурясь на солнце. Они образовали огромную толпу. Все их пожитки сложили на открытой платформе, с собой им ничего взять не разрешили. Грей спросил стоявшего рядом переводчика, что будет с казаками. Тот пошел узнать и, вернувшись, ответил, что офицеров расстреляют, а остальных сошлют в Сибирь. Для Грея, не интересовавшегося политикой, эти слова мало что значили. По его собственному признанию, больше всего его занимало тогда, удастся ли поживиться чем-нибудь из оставшихся в поезде вещей казаков.

В поезде он нашел трогательные узелки, в которых казаки везли самое ценное, что у них было, потертые чемоданы, одежду, одеяла, часы. Повсюду валялись сорванные с форм немецкие знаки различия, итальянские лиры, австрийские шиллинги. В одном углу он обнаружил старенькую зингеровскую швейную машинку – старуха-казачка напрасно умоляла, чтобы ей позволили взять её с собой. В другом месте он нашел пару обручальных колец – он до сих пор хранит их. Грея неприятно поразило открытие, что для отправления естественных нужд в каждом вагоне, где ехало по 40 человек, было выставлено всего лишь по половинке распиленной бочки из-под бензина емкостью в 40 галлонов. Можно себе представить, что творилось в вагонах, где целый день ехали мужчины, женщины и дети. По меньшей мере один из репатриируемых решил избежать предназначенной для него судьбы: в коридоре вагона лежало накрытое одеялом тело самоубийцы. Быстро миновав это мрачное место, Грей завершил обход поезда. Карманы его оттопыривались от австрийских и итальянских купюр, которые, разумеется, были уже ни к чему бывшим владельцам. Больше всего удивило молодого солдата то, что в купе охранника в каждом вагоне было по коробке с 50 пачками сигарет. Очевидно, англичане положили их сюда для пленных, до которых сигареты так и не дошли. Зато этот великодушный жест можно было соответствующим образом расписать в каком-нибудь рапорте.

По платформе прогуливались три советских офицера в великолепных формах. Каждый раз, когда они проходили мимо стоящего на посту красноармейца, тот, вытянувшись в струнку, отдавал им честь. Английскому солдату такое усердие показалось несколько чрезмерным, но ведь он не знал, в какой страшной организации служили эти офицеры.