Николай Толстой-Милославский - Жертвы Ялты

На протяжении многих месяцев отдельные группы в окружении Гиммлера пытались заинтересовать его различными аспектами "восточной политики". Но, наверное, именно события в июне-июле 1944 года – высадка союзников в Нормандии и прорыв Красной армии в Польше, последовавший за начатым 20 июня наступлением, – заставили Гиммлера вновь вспомнить о наглом "подручном мясника".

Среди сотрудников Гиммлера выделялся молодой штандартенфюрер СС Гюнтер д'Алькэн, редактор еженедельника СС "Шварцкорпс", ответственный также за пропаганду на Восточном фронте и понимавший, как важно в этом деле играть на ненависти многих русских к их варварскому режиму. Весной 1944 года д'Алькэн познакомился со Штрик-Штрикфельдтом, прибалтийским немцем, служившим в немецкой армии и близким к Власову. Штрикфельдт уговаривал д'Алькэна использовать в обращениях к советским солдатам Иден русского освободительного движения. Его доводы показались штандартенфюреру убедительными, и он согласился начать такую пропагандистскую кампанию на Южном фронте. Успех операции под кодовым названием "Скорпион" превзошел все ожидания: приток дезертиров из Красной армии увеличился вдесятеро. Убедившись в правоте Штрикфельдта, д'Алькэн решился обратиться к руководству СС. Его красноречие – вкупе с катастрофическим развитием дел на фронте – принесло плоды, и Гиммлер дал согласие на встречу с человеком, которого за девять месяцев до того обзывал "свиньей" *665.

Встреча была назначена на вечер 20 июля *666, но именно в этот день бомба, подложенная графом фон Штауффенбергом в Волчьем логове, едва не убила Гитлера, и встреча, разумеется, не состоялась. На другой день оберфюрер СС доктор Эрхард Крёгер встретился с генералом СС Бергером для обсуждения вопросов, связанных с датскими "ваффен СС". В конце разговора Бергер сказал, что Гиммлер поручил ему прощупать Власова в предварительной беседе, а поскольку Бергер понятия не имел, чего от него хочет рейхсфюрер, он попросил оберфюрера присутствовать при разговоре с русским генералом (Крёгер был родом из Прибалтики и говорил по-русски).

Встреча состоялась через несколько дней. Власов произвел самое благоприятное впечатление на Бергера (который, кстати, уже однажды его "прощупывал") *667. В телефонном разговоре с Гиммлером он рекомендовал предоставить Власову все возможности для проведения в жизнь его программы, а доктора Крёгера назначить офицером связи между власовским движением и командованием СС. Гиммлер согласился, и Крёгер почти до самого конца выполнял роль единственного официального посредника между немецкими властями и командованием РОА.

Вскоре Гиммлер заявил о своей готовности лично встретиться с Власовым. 16 сентября Власов приехал в полевую штаб-квартиру рейхсфюрера СС в Растенбурге, в Восточной Пруссии. На встрече присутствовали также Гюнтер д'Алькэн и генерал Бергер, переводчиком был доктор Крёгер, который и поделился с автором своими воспоминаниями. Гиммлер был безукоризненно вежлив, извинился, что встречу пришлось отложить, и с явным уважением выслушал высокого, представительного "русского де Голля". Рассказы о том, чего он мог бы добиться, если бы ему предоставили свободу действий, так увлекли Гиммлера, что встреча продолжалась 6 часов. Когда разговор закончился, Власов торжествующе заявил Штрик-Штрикфельдту, что наконец-то они добились своего! Рейхсфюрер СС согласился предоставить русскому освободительному движению статус независимой организации с правом набирать армию из миллионов русских, находящихся в пределах Великого Рейха *668.

Гиммлер действительно отнесся к планам Власова с энтузиазмом. По словам доктора Крёгера, руководитель СС сумел понять, что спасти Германию от катастрофы может только новая политика. Уповать на то, что вермахт сам, без посторонней помощи, справится с большевизмом, было уже немыслимо, и если Власов в состоянии выполнить свои обещания, следует непременно к нему обратиться, – так рассуждал Гиммлер, да и Геббельс считал поддержку Власова реальной политикой для Германии. Тем не менее новая стратегия вызвала сопротивление мощных сил. Розенберг, усмотрев в ней прямой вызов своей политике раздела России между населяющими её народами, потребовал у доктора Крёгера объяснений. "Вам следует обратиться не ко мне, а к моему начальнику", – сардонически ответил оберфюрер. "А кто ваш начальник?" – спросил Розенберг, но, услышав зловещее имя Гиммлера, поспешил сменить тему разговора.

Однако с фюрером – пока еще всемогущим – такой трюк бы не прошел. Хотя Гитлер с трудом согласился, наконец, укрепить трещавший по швам вермахт парой тысяч русских наемников, он вовсе не имел в виду создания настоящей армии, которая, на его взгляд, неизбежно стала бы пятой колонной. Поэтому намерения Гиммлера с самого начала тормозились реальной или потенциальной враждебностью Гитлера и его непосредственных советников, и он дал согласие лишь на создание армии, не превышающей трех дивизий, тогда как Власов рассчитывал на десять. Но привередничать было бы неразумно, и Власов взялся за создание нового "правительства" и набор "армии". У него было немало сторонников в СС и вермахте: многие влиятельные немцы считали, что сделать ставку на русского генерала – куда реальнее и надежнее, чем дожидаться разрекламированного секретного оружия. Крупнейшие нацистские деятели – Гиммлер, Геббельс, Геринг и Риббентроп – прощупывали Власова. Наконец, к различным "национальным комитетам", представляющим прибалтийцев, украинцев, грузин и другие меньшинства России и находящимся под покровительством Розенберга, обратились с призывом объединиться под эгидой нового руководства. Это руководство составили сам Власов, личность яркая и незаурядная, украинец Сергей Буняченко, отличавшийся своенравным и независимым характером, Малышкин и Трухин – бывшие красноармейские офицеры, служившие в армии еще в царское время, и бывший командир советской гвардейской дивизии Владимир Боярский. Самой интересной фигурой среди них был, пожалуй, Георгий Жиленков. Беспризорник, осиротевший после большевистского переворота, он вырос в московских трущобах, в юности вступил в партию и дослужился до политрука. Попав в плен, он стал ярым приверженцем дела русского освобождения. Человек умный и изобретательный, он быстро выделился и во власовском движении выполнял функции неофициального "министра пропаганды" *669. Сложные маневры, интриги и отсрочки изрядно подорвали веру руководителей РОА в успех своего дела. С приближением зимы 1944 победы союзников становились все убедительнее, и в поисках утешения лидеры движения все чаще обращались к водке.

Наконец, 14 ноября 1944 года настал момент, который можно считать началом нового русского национального движения: был создан КОНР. Пятьсот делегатов, представлявших различные народы, населяющие Россию, собрались в Праге, в Градчанском дворце. Здесь, в Испанском зале, в 3 часа дня, под приветственные крики собравшихся был оглашен Манифест КОНР. Этот важный документ провозглашал целью Комитета "свержение сталинской тирании" и "создание новой свободной народной государственности". В Манифесте говорилось, что Комитет приветствует помощь Германии на условиях, не затрагивающих чести и независимости нашей родины. Эта помощь является сейчас единственной реальной возможностью организовать вооруженную борьбу против сталинской клики.