Анастасия Зубкова - Божий одуванчик

- За то, -принялась терпеливо, как дебильному ребенку, объяснять мне бабуля, - что мы ему подлинный картон вернем.

- А Папа? -с тихим трепетом спросила я.

- Папа эту рокировку и предложил. Ему так удобнее. Волки сыты, и овцы целы, -обернулся к нам Евгений Карлович. - Мы не возражали.

- Согласись, детка, -пробасила бабуля, попыхивая папиросой, - все довольны.

Осознание того, что сейчас произошло, обрушилось на меня всей тяжестью. Катерина рядом со мной истерически захихикала.

Я же откинулась на спинку сидения и прикрыла глаза.

Старые авантюристы. Ни стыда ни совести. Креста на них нет. Изверги рода человеческого.

Нет, ну кто в эту историю поверит?!

Эпилог на фоне морского пейзажа

Светило ослепительное утреннее солнце, а шум набегающих друг на друга волн ласкал слух. Пахло морем, цветами и свежей сдобой.

Мы с Катериной сидели на открытой террасе небольшого домика, в который въехали вчера, благостно пили кофе и поедали горячие булки.

- Красота, -проговорила Катерина с набитым ртом.

- Ну вот, а ты ныла: «Не хочу вставать», «Рано», «Дай поспать», -усмехнулась я, - а вот оно - счастье-то.

- Что-то муженька твоего не видно, -покачала головой Катерина, - небось дрыхнет в мягонькой постельке. Вечно подругам достается все самое трудное, - Катерина хлебнула кофе и запихнула в рот еще одну булку, - мужьям - все радости мира, а подругам - тяжелый труд…

- Мир и май, -торжественно закончила я за страдалицу, уничтожающую завтрак с пугающей быстротой. Поудобней развалившись в шезлонге, я закинула ногу на ногу и принялась чистить апельсин.

- Как мы вчера танцевали, -закатила глаза Катерина, - просто с ума можно сойти. Какие мужчины водятся здесь на дискотеках…

- Ты поаккуратней, -я протянула Катерина половину апельсина, а вторую засунула себе в рот. Получилось неудобно, но очень вкусно, - что Папа на все это скажет?

- Да ну тебя, -отмахнулась от меня Катерина, - Во-первых, он никакой не Папа, а Семен Алексеевич. Во-вторых, наши отношения принадлежат к области нежной и неподдельной дружбы.

- Ага, -покивала я, - то-то он вслед за тобой срывается, бросив все дела и завтра тут будет.

- А что, -просияла Катерина, - я очень интересный собеседник. Ему страшно не хватает моего безграничного ума и толкового совета.

Ответ на Катеринины слова уже крутился у меня на языке, но тут на террасе появился заспанный и взлохмаченный Пашка, завернутый в простыню. При одном взгляде на своего супруга в таком волнующем одеянии я пришла в благостное и размягченное состояние духа.

- Мне там скучно одному валяться, -сонно проговорил супруг, закидывая на плечо край простыни.

- По-моему, ты спал? -подозрительно воззрилась я на свою лучшую половину.

- А потом проснулся, -заявил Пашка, пристраиваясь рядом со мной и отхлебывая моего кофе, - и мне стало очень скучно одному.

- Скажите пожалуйста, -пробасила бабуля, появляясь в дверях. На ней было шикарное кимоно с золотыми драконами и солнечные очки, - какие нежности на втором году супружеской жизни.

- Пионеры, -кивнула Катерина, наблюдая, как мы с Пашкой уютно расположились в одноместном шезлонге, - сумасшедшие тинэйджеры.

Бабуля пристроилась рядом с нами и хлебнула моего кофе. Я пребывала в таком благостном состоянии духа, что никак не прокомментировала то, что сегодня все предпочитают пить из моей чашки. Вместо этого я потянулась и пропела:

- Какой счастливый день!

- Какой чудесный пень! -вторила мне Катерина.

- Кстати, о пнях, -вдруг посерьезнела бабуля, - сейчас Евгюша выйдет из душа и сообщит вам довольно странное известие.

- Какое? -необыкновенно оживилась Катерина, даже жевать перестала.

- Странное, -бабуля достала из кармана кимоно папиросы и нервно закурила.

- Что-то случилось? -тревожно прошептала я, - это серьезно?

- Очень серьезно, детка, -бабуля потерла лоб рукой и крепко затянулась.

Меня прошиб холодный пот. Последние две недели я пребывала в благостном спокойствии, лечила синяки и покупала волнующие обновки, пропадая с Катериной во многочасовом шопинге. Все шло хорошо - Пашка вернулся на неделю раньше, к переменам, постигшим нашу квартиру, отнесся философски, привез мне ужасающие серьги и подарочное издание «Мастера и Маргариты».

Мы с Пашкой вызвали сантехников, и они залатали трубы на нашем участке стояка, а потому мы завязали нежную дружбу с соседкой снизу. Оказалось, что ее образ был несколько демонизирован мной. Теперь она разрешает мне звать ее бабой Нюрой, охотно одалживает сахар и угощает вкуснейшими пирогами.

Как только Пашка возвратился, ко мне вернулось вдохновение, и я написала статью про настоящую любовь. Светку та слащавая дрянь, что вышла из-под моего пера, привела в восторг, она запихнула ее в уже практически сверстанный номер, а Николай Апполинариевич пересказал ей продукт парения моей мысли через два дня после выхода журнала в свет. Светка изобрела специальный способ вызова охраны, благодаря которому ребята появлялись в ее кабинете не через две минуты после сигнала СОС, а через полторы.

Катерина продолжила тесное общение с Папой (пардон, Семеном Алексеевичем), вложила свою часть денег, полученных за картон, в ремонт своей квартиры и уволилась с работы. Благодаря тому, что она держала связь с самым страшным и могущественным бандитом, мы узнали, что гадское семейство Кашевых нашли через четыре часа после того, как мы покинула Папин дом. Дальнейшая их судьба теряется во мраке, ныряет в Лету и порастает быльем. Впрочем, мы не особенно настаивали на продолжении истории.

Судя по отдаленным слухам, Малыш счастлив и доволен. Обретение вожделенного картона сподвигло его к прохождению курса лечения от ожирения, он уже сбросил четыре килограмма и на том решил завязать. Тем более, что его будущая жена категорически против того, чтобы наш Малыш худел. Ей виднее.

Оправившись от безумия, закрутившегося вокруг бессмертного произведения великого Леонардо, я постаралась забыть все как можно быстрее и почти поверила в то, что наше семейство настигла полоса спокойствия.

Именно поэтому выражение лица бабули повергло меня в кромешный ужас. Мое богатое воображение услужливо принялось поставлять мне различные картины будущих событий - одна кошмарней другой.

Бабуля нервно курила. Катерина отложила в сторону манго и с немой мольбой смотрела то на нас с Пашкой, то - на нашего матриарха. Та безмолвствовала. Я начинала нервничать.

Когда молчаливый накал страстей на террасе достиг наивысшей точки кипения, перед нами предстал Евгений Карлович - свежий, подтянутый, словно и не отплясывал полночи зажигательную латинскую мамбу.

- Что случилось? -завопили мы с Катериной в один голос.