ЛЫЗЛОВ ИВАНОВИЧ - СКИФИЙСКАЯ ИСТОРИЯ

Много внимания автор уделил военной истории; это проявилось при описании военных операций, анализе тактики противника, внимании к технической оснащенности армий и т. д. «Скифская история» заканчивается призывом выйти из неволи объединенными силами. Историк ставит свой труд на службу патриотической цели освобождения Причерноморья и соседних стран от «тяжкого ярма». «Скифская история» была первым трудом русского историка, посвященным народам Востока. Однако автор, используя многочисленные источники, не всегда критически подходил к ним: поэтому в «Скифской истории» встречается много фактических ошибок, противоречивых и путаных суждений. Лызлов не раскрыл тяжелых условий жизни самого турецкого народа в XIV-XVI вв. и его мужественной борьбы.

Книга Лызлова не была исключительным явлением в русской историографии кон. XVII в. Она была близка к историческим сочинениям, появившимся в тот же период. Так, например, с автором «Исторического учения» А. И. Лызлова объединяло понимание роли истории и использование ее в назидательных целях, с «Сибирскими летописями» С. У. Ремезова - разнообразие использованных источников, с «Созерцанием кратким» Сильвестра Медведева - публицистическая заостренность, с «Синопсисом», изданный Иннокентием Гизелем - широта освещения исторических проблем.

Среди названных трудов «Скифская история» занимает видное место. Этот труд подготовил почву для научного понимания истории. {390}

«Скифская история» стала важным этапом в становлении научного источниковедения в России. Опираясь на современный ему уровень работы с историческими материалами многих отечественных (русских, украинских, белорусских) авторов, А. И. Лызлов выработал и реализовал в своем исследовании новые для того времени представления об историческом источнике и приемах работы с ним.

Прежде всего, автор счел необходимым подчеркнуть значение исторического источника. В самом заглавии «Скифской истории», перед именем автора и датой, указывалось, что книга написана «от разных иностранных историков, паче же от российских верных историй и повестей» (л. 1). Подобные отсылки встречались в отдельных русских сочинениях. Уже заглавие использованного в «Скифской истории» Русского хронографа 1512 г. гласило:

«Прилог, сиречь собрание от многих летописец, от Бытьи о сотворении мира, и от прочих книг Моисеевых, и от Исуса Наввина, и Судей июдейских, и от четырех Царств, и от асирийских царей, и от Александриа, и от римских царей, еллин же и благочестивых, и от русских летописец, и серпских, и болгарских». Одним из популярнейших памятников краткого летописания XVII в. был «Летописец, написан выбором из старых летописцов, что учинилося в Московском государстве и во всей Руской земле в нынешняя последняя времена»; в его названии, как видим, сочетались стремление указать на древность источников приводимых сведений и желание сделать содержание более актуальным, довести изложение до современности (что и происходило в многочисленных редакциях памятника). Еще одно популярнейшее в последней четверти XVII в. сочинение называлось «Синопсис, или краткое собрание от различных летописцев о начале славенороссийскаго народа» и т. д. В заглавии знаменитого «Слова воинству» Игнатия Римского-Корсакова говорилось, что оно «собрано смиренным Игнатием… от божественных писаний и от царственных летописцев». В то же время десятки современных Лызлову историографов не придавали своим источникам столь большого значения, чтобы ссылаться на них в заглавии сочинения или даже в тексте.

Автор «Скифской истории» пошел дальше своих предшественников. Помимо краткого упоминания об источниках в заглавии, он довольно точно перечислил их сразу после оглавления: «Книги историй, от них же сия История сочинися и написася: Степенная, {391}

Хронограф, Синопсис, Летописец, Историа, Жития святых. Бороний, Плиниус, Курций Квинт, Длугош, Меховский, Кромер, Стрийковский, Бельской, Гвагнин, Ботер» (л. 4). Шестнадцать упомянутых здесь крупных произведений русских, украинских, польско-литовских и итальянских авторов составляют солидную источниковую базу, значительную даже для более поздних исторических монографий.

Не ограничиваясь общими указаниями, Лызлов снабдил текст системой ссылок на источники. Форма ссылки с указанием автора, названия произведения (если используется несколько работ одного автора), раздела и страниц печатного текста была развита в более ранней зарубежной историографии, в том числе широко употреблялась в глубоко проработанных Лызловым сочинениях Ц. Барония, М. Стрыйковского, А. Гваньини и др. Немало таких ссылок русский читатель видел в «Синопсисе», изданном типографией Киево-Печерской лавры в 1674, 1678 и дважды в 1680 гг.: «Стрийк‹овский›, книга 1, лист 30»; «Бель‹ский›, век 2, лис‹т› 6»; «Ботер, книг‹а› 1, часть 4, лис‹т› 132 и кн‹ига› 2, часть 1, лис‹т› 65»; «Мехов‹ский›, лист… глава…» и т. п. Однако автор «Синопсиса» часто давал и глухие отсылки, например: «Мехов‹ский› и Кром‹ер›»; «Кром‹ер›, книга…»; «Длугош, Стрийк‹овский›»,- которых Лызлов старательно избегает.

Ссылки на печатные источники «Скифской истории» сделаны полно и точно. Даже когда источник упоминается в тексте, на полях следует пометка о части и страницах произведения, например: «…яко о том пишет летописец полский Александр Гвагнин в Кронице полской» (на поле: «Лист 60»); «той же летописец Гвагнин на ином месте пишет» (на поле: «О венгрех, лист 40»); «его же Ботер поведает быти на реке Яике» (на поле: «Часть 1, лист 166»); «Сего Азбека Стрийковский (на поле: «Лист 416») называет сыном Батыевым, такожде и Гвагнин, о татарех пишущи» (на поле: «Лист 6»); «Тело же его скверное отвезено и погребено бысть в земле татарской, ю же Ботер (на поле: «Часть 1, лист 167») называет Загадай, во граде Самаркандии, который Гвагнин (на поле: «О татарех, лист 18») называет столицею всех градов татарских» (л. 19, 21об., 22, 24, 30).

В отличие от многих европейских историков XV-XVII вв., в том числе Бельского, Гваньини, Стрыйковского и др., А. И. Лызлов не допускает так называемых «ложных отсылок» на памятники, использованные опосредованно, в передаче других авторов, делавшихся с целью преувеличения числа использованных книг и придания сочинению более солидного вида. В то же время, ссылаясь на свой действительный источник, автор «Скифской истории» часто указывает, откуда его автор заимствовал сведения. Упоминая имена Вергилия и Гомера (л. 5-5об.), Геродота (л. 6 об.) и Овидия (л. 130 об., 131), А. И. Лызлов отнюдь не старался сделать вид, будто использовал их непосредственно и, {392} соответственно, не дает на них ссылок. Напротив, он стремился не допустить приписывания себе, например, любопытного мнения М. Ю. Юстина (л. 3) или красноречивого высказывания пророка Иеремии (л. 14об.), отметил, со ссылками на Ц. Барония, принадлежность других мнений Дамаскину и Евлогию (л.172-172об., 174об.). Точные ссылки отмечают, что сведения «ордынских повествований», Птолемея и Плиния были заимствованы из сочинения Гваньини (л. 12об., 14), а Длугоша - из книги М. Кромера (л. 18 об.).