ЛЫЗЛОВ ИВАНОВИЧ - СКИФИЙСКАЯ ИСТОРИЯ

Егда же прогнаша их до мечетей, иже блиско царева двора стоят, абие изыдоша в стретение их, но не с любезными дары, абызы их, сеиты, молвы, пред великим их мнимым духовным - а по их анарыи или амиром - ему же имя Кулшериф-молла. И сразишася с христианы тако мужественно и жестоко, яко до единаго избиени быша. Царь же со всеми оставльшимися затворися на дворе своем и нача противитися крепко, еще аки на полторы годины биющися.

Егда же видеша, яко не возмогоша помощи себе, тогда отобрав на едину страну жен, и детей, и девиц прекрасных, украшенных в прекрасные и драгия златом испещренныя одежды, их же бе несколко тысящ, и поставиша на единой стране во оном преждереченном дворе цареве, мняще, яко ими и имением сущим на них прельстятся христианское воинство и живити || их будут. Сами же с царем своим отобрашася во един угол, умыслиша не датися живым в руки христианом и составити жесточайшую конечную сечу, точию бы царя соблюсти жива. {99}

И поидоша от двора царева на нижную страну града к нижним воротам. Идеже бяху противо их у царева двора с полком воеводы Правыя руки, и не остася с ними воинства уже и полутораста человек; а поганых еще с десять тысящей бяше. Обаче тесноты ради улицы браняхуся им, отходяще и воздержающися крепко.

Прочее же великое воинство с горы оныя потиснуша их зело, паче же заднии конец татарскако полка секуще и биюще. Тогда христианское воинство едва с великою нуждею изыдоша из врат градных; з горы же крепце належаще тиснуша их; а тии об ону страну стояще во вратех биющеся не пущаху их из града - уже бо сим приспело два полка на помощь.

Татаром же тако тиснувшимся неволею, великаго ради належания с горы, яко с высокою башнею, яже над враты, равно трупия их лежало, средним людем по них идущим на град и башню. || Егда же татарове возведоша царя своего на башню, идеже имянуются Збоиливые ворота, тогда начаша вопияти, просяще мала времени на разговор.

Христианскаго же воинства началнии с прочими утишишася мало, послушающе прошения их. Они же абие начаша глаголати, донеле же рекуще: «Юрт стояше и град главный, идеже престол царский был, тогда даже же до смерти браняхомся за царя и отечество; а ныне царя вам отдаем здрава, ведите его к царю своему, а остаток нас исходим на широкое поле испити с вами последнюю чашу».

Бяше же тамо полк князя Дмитрея Палицкаго ближае прочих, идеже отдаша погании царя своего со единым карачом что наиболш, ему же имя Заниеш, со двема мамичи, виже бывают воспитани единим сосцем с царским отрочатем в, со двема имилдеши. И отдавши царя своего, по христианом абие стреляли г, а христиане по них.

И не поидоша погании прямо во врата, но абие скакаху ‹со› дстены просто, поидоша чрез Казань реку, хотящи пробитися против полку Правыя руки в шанцы, идеже бяше шесть пушек великих. И абие по них ударено || изо всех их. Они же воздвигшися оттуду, идоша налево вниз берегом возле Казань реку аки три перестрела лучных и по конец шанец того полку сташа. И начаша легчитися и метати с себе збрую и разуватися, к бредению реки готовящися. Еще бо их остася полк аки шесть тысящей или мало менши. {100}

Неции же мужественнейшии от воинства бывшаго тамо, их же немного бяше, добыша себе коней из-за реки от станов своих и седши на них устремишася скоро противо поганым и заступиша им путь, которым хотяху итти, и обретоша их еще не прешедших реку. И собрася христиан противо их едва болши двоюсот мужей, ибо зело вскоре прилучишася. Понеже что осталося воинства, то было блиско царя об ону страну града, паче же мало что не все во граде.

Татарове же пребредше реку [яже мелка бяше в том месте по их счастию] зжидатися начаша на брегу, ополчающеся, готови суще ко сражению. Бяху же с различным оружием, паче же мало не вси со стрелами, и уже на тетивах луков имуще их. И абие учиня || чело немалое, начаша от брегу поступати, а за ними и всем прочим идущим вкупе зело густо и долго, аки два стреляния лучных по примете.

Христианскаго же воинства множество безчисленное со стены града, такожде с палат царских зряху сия, а помощи им, стремнины для великия и зело крутыя горы, никако возмогоша подати. Оныя же воины, бывшия на конех, отпустя татар мало что от брегу, а останному концу из реки не явившуся еще, удариша по них, хотяще их прервати и устроение полка того расторгнута.

В них же первый бе князь Андрей Михайлович Курбской, иже первое всех вразися во весь он полк бусурманский, такожде и прочии благороднии, их же собрася уже до трехсот мужей, иже обещалися бяху на поганых ударити и подле полка их погладити, обаче не сразишася с ними подобно того ради, яко первых их некоторых зело пораниша, блиско себе дождався, или негли убояшася толщи полка того. Но и возвратишася паки ззади онаго бусурманскаго полка сещи их начаша, наезжающи и || топчущи их. Чело же поганых иде невозбранно чрез широкий луг к великому блату, идеже конем невозможно. А тамо за блатом уже великий лес, идеже многи погании спасошася.

Сущее же во граде христианское воинство до конца победиша нечестивых, и оставльшияся погании бегати и крытися начаша в твердых полатах, и храминах, и подземных местех, но нигде спастися можаху. И тако падоша вси князи и мурзы казанския, и вси могутаи воинския, и дворовыя царевы, и все воинство поганых.

И пролияся кровь их аки вода по удолиам и стогнам града е, и телеса их лежаху яко сенныя громады ве-{101}ликия. Яко отнюдь не возможно бяше проити по улицам градным, но по верхом храмин хождаху. Многих же нарочитых и живых взяша, яко мужей, тако и жен княжеских и мурзинских, и девиц многих, и сокращеннее рещи - все оставльшияся от посечения быша пленники христианскому воинству, от великих и до малых, и богатство безчисленно от многих лет собранное ими.

О, дело удивления многаго достойное! О превеликаго Божия действа! || О судеб его неиспытанных! Яко дела едва не целаго веку во един час изволил привести в конечное падение. Яко в мало время безчисленное множество людей языка казанскаго погибе. Яко мнози от благочестивых воинов сподобишася веры ради законно до смерти пострадати и венцы восприяти, прочии же крововяще, паче же освящающе руки своя в крови бусурманской. Аще и сами кровь свою неции источиша за источившаго предражайшую свою кровь за откупление погибшаго человека - радовахуся, обаче светлую победу и торжество над погаными восприимши.

Возвещено же бысть сие благочестивому царю, яко град Казань взят есть и врази его от оружия православнаго подоша. Царь же казанский, и с ним князи ево, и мурзы честнейшия, и прочии оставльшияся вси со всеми имении и богатствы их взяти быша в плен от христианскаго воинства.

Благочестивый же самодержец слышав, паче же сам виде таковая, зело возрадовася. Богу победная возсылаше. И посла во град уведати истинну болярина Даниила Романовича Юрьева, сам же || благочестивый удивляшеся зело таковой помощи божии, благодаряше Бога за толикую преславную победу. И посла воеводу князя Димитриа Палецкаго, повелевая ему казанскаго царя привести к себе. И тако приведен бысть.