Тихон Задонский - Собрание сочинений, том 1

Писание сочинений было также важным средством для Тихона к облегчению его скорби и рассеянию его грусти, что он подтверждает собственным своим признанием. «В сочинениях моих, – пишет он в донесении св. Синоду, – старался я о пользе и исправлении братии моих – христиан, а более всего в них душу свою унывающую поощрял к покаянию и подвигу благочестия». При той искренности и простоте, с какими он писал свои произведения, иного действия от писания и не могло быть. Мысли его прояснялись, текли совершенно свободно и излагались на бумаге без строгой последовательности, а так, как появлялись в душе. Также свободно изливались из сердца и порождаемые мыслями чувства, которые потому иногда останавливали правильное и ровное течение мыслей. Грусть, тоска таким образом изливались на бумагу и рассеивались, – и душа разрешалась от скорбных расположений, которые овладевали ею и давили ее. Такими сочинениями, в которых особенно свободно изливались его мысли и чувства, были, по преимуществу, его ке лейные письма и сокровище от мира собираемое (четыре книги). Впрочем, и вообще все его сочинения носят печать скорби и тихой грусти.

Иногда с целью исповедать Господу и излить пред Ним свою скорбь св. писатель составлял так называемые воздыхания к Иисусу. Так, например, он вопиял: Изведи из темницы душу мою исповедатися имени Твоему. Иисусе Сыне Божий, помилуй мя. Привлецы мене, да прииду к Тебе. В темнице заключен есмь, Господи, и тьма окружает мя; связан многими узами железными, и несть ми ослабления. Рассторгни узы да свободен буду. Прожени тьму, да узрю свет Твой. Изведи из темницы, да прииду к Тебе. Выезды из монастыря. Когда мрачное расположение духа Святителя доходило до сильной степени, тогда он удалялся из Задонского монастыря в уединенные места и там сугубыми подвигами старался рассеивать это опасное состояние духа. «Когда на него находило искушение, – пишет келейник, – то он говаривал: «Не знаю, куда себя девать братец, или ты не чувствуешь, что в келии смрад?» – Скажешь: «Я не чувствую». – «Возьми дегтю и влей на пол», ибо любил дегтярный запах. Или скажет: «Поедем в Липовку». [80]В этом селе был дом гг. Бехтеевых, в котором сами господа не жили. Святитель, приезжая сюда, проживал здесь иногда месяца по два и более, имея при себе келейника и повара. Здесь, в тихом уединении, никем нетревожимый, Тихон предавался своим обычным подвигам – молитве и богомыслию. В воскресные и праздничные дни ходил на службу в церковь, а в будничные дни сам на дому отправлял вечерню, утреню и часы, а келейник его пел». [81]Это место и само положение его здесь весьма нравились ему. Когда один из его друзей просил у него совета, где поселиться ему для уединенной и удобной к ученым занятиям жизни, Святитель писал ему между прочим: «По моему мнению нет тебе лучше места, как Липовка. Там место уединенное и способное к чтению, размышлению, молитве и сочинению всякого умного дела, – словом по науке нашей место весьма выгодное... Я бы, ей, неисходно там жил; так мне место это нравится».

С той же целью, т.е. чтобы сугубыми подвигами успокоить свою скорбящую душу, Тихон два раза гостил в Толшевском монастыре, где, по словам свидетеля-келейника, пребывал в вящших трудах, а именно: к каждой службе ходил в церковь, пел на клиросе, по праздникам обедал за общей трапезой с братией, чего никогда не делал в Задонске, – в полуночи обхаживал около церкви и перед дверьми ее молился с коленопреклонением и слезами, и потом скорыми шагами возвращался в свою келию. [82]

С той же целью он выезжал из монастыря в сопровождении келейника на лошади, подаренной ему гг. Бехтеевыми, в поле и лес, и чаще всего путь его направлялся по дороге, называемой патриаршеской. В полуторе версты от Задонска на север, среди густого леса, была поляна с родником чистой и свежей воды. Сюда часто ездил Святитель, и здесь своими руками обделал колодезь, и среди тишины предавался богомыслию. Не раз говаривал он своему келейнику: «Знаешь ли ты, Василий, какое здесь место? Здесь место святое и весьма приятное, как я приеду сюда, ощущаю живость. Это место утешает мои дух радостью, точно рай земной» [83]. Иногда он здесь сам косил траву, а его келейник подгребал ее. «Клади в одноколку, – скажет он бывало, старику (т.е. подаренной лошади), – годится на ночь». По временам Святитель ездил и на другой колодезь [84]верстах в 3-х от Задонска и, напившись там воды, возвращался домой. Освежив свою однообразную жизнь, утешив свою скорбящую душу такими выездами, он с новыми и ободренными силами возвращался домой, и продолжал прежние подвиги и свою обыденную жизнь в Задонске. К прискорбию для Святителя, в этих выездах из монастыря злоречие находило поводы клеветать на него, и потому он стал их сокращать. «Люди, особенно враги мои, в этом находят повод к клевете на меня, когда я там живу (т.е. в Липовке); оттого я заключил себя в монастырь и чуть ли куды без крайней нужды выеду».

Общение с друзьями. Несмотря на природное расположение к задумчивости и уединению, свт. Тихон имел чувствительное, горячее и искреннее сердце, постоянно готовое на сострадание и сочувствие, и само нуждавшееся в том, – или, как все это выражают одним словом, – имел симпатическую натуру. К тому же, воспитавшись в сельском быту, в котором простота, естественность, и искренность отношений составляют обыкновенные добродетели людей, Тихон и сам отличался простотой в обращении с ближними, и в них привык встречать ту же простоту. Поэтому, когда сердце его наполнялось грустью и тоской, то, соответственно живости его характера, простоте в обращении и потребности в ней, – он нуждался в живом общении или в искренней беседе с такими людьми, которым бы он мог раскрывать всю свою душу и которые бы, понимая его положение, могли искренно ему сочувствовать и разделять его скорбь. Без сомнения, по этим между прочим побуждениям Тихон неоднократно посещал любимый им город Елец, лежащий в 38 верстах от Задонска, и в котором жили его друзья.

Любовь к жителям этого города была так велика, что составляла немалую причину нерешимости Тихона оставить Задонск. «Я бы непременно выехал отсюда, – часто говаривал он после, – но жалко мне город Елец оставить; я весьма люблю елецких жителей; я замечаю, что в нем много благочестно живущих людей», – и иногда прибавлял к этому: «Будто я родился в нем». [85]Обыкновенно он останавливался или у Ростовцевых, или у Косьмы Игнатьевича, – с которыми проводил ночи в собеседовании. Радуясь, что к нему стекаются городские жители и ищут от него душеспасительных наставлений, – он много разговаривал с ними. Они же, в знак своего усердия к нему, приносили ему рыбу, хлеб и прочее. Святитель принимал принесенное, но все отсылал в острог, дозволив разве келейнику взять себе калачей на дорогу. Утешив себя таким образом, Тихон в сопровождении жителей, провожавших его за реку Сосну, уезжал из города, преподавая им благословение. Отъехав версты три от города, он останавливался, чтобы еще посмотреть на город и поклониться его церквам. «Когда построен этот город?» – спрашивал он. «Это (словно) Сион»! Вероятно, с той же целью и по тем же побуждениям, Тихон два раза ездил в Воронеж для посещения своего друга Тихона III.