Тихон Задонский - Собрание сочинений, том 1

После возвращения Синода в Петербург, свт. Тихон в конце апреля 1763 года отправился на новую паству, и 14 мая прибыл в загородный воронежский архиерейский дом.

Встреча святителя Тихона в Воронеже не могла так благоприятно подействовать на его душу, как было это при его въезде в Новгород. Тогда положение его было неожиданно и ново. Теперь же, напротив, все было уже знакомо и привычно. Там епархия была ему известной, даже родственной. Напротив, здесь все было не только не знакомо, но, кроме того, и запущено, ветхо.

В Новгород он приехал со свежими силами, со здоровьем, не боящимся трудов. Сюда же он ехал с довольно уже расстроенным здоровьем. Дорогой, от самой Москвы, он начал чувствовать сильную головную боль и расстройство внутри себя. Судя по этому, можно отчасти понять, каковы были его мысли и чувства при первом торжественном входе его в кафедральный собор и свой архиерейский дом, и при первом знакомстве с нравственной стороной своей паствы.

Звон, которым был встречен архипастырь при входе в благовещенский соборный храм и который всегда так много прибавляет к церковному торжеству, состоял почти только из малых колоколов, потому что большие колокола, [21] В 580, 120 и маленький – в 15 пудов. 38 были разбиты. Наружность и внутренность храма показывали крайнюю ветхость. Позолота на его главах пропала и главы почернели. Внутри – многоярусный, старинный иконостас обветшал, позолота и серебро на его столбах и резьбе полиняли. Иконы, как в нижних, так и в других ярусах, от ветхости значительно повредились, краска на святых ликах облупилась, оклады местами отстали от досок, алебастровая работа по стенам отвалилась, а соборная ризница крайне нуждалась в новых одеждах. Подобная запущенность была и вокруг храма и архиерейского дома. Каменная ограда местами не окончена, местами не выведена выше фундамента, а местами, где стены были уже выведены, покачнулась и повалилась. Семинарское строение стояло не покрытым, без окон и дверей. Судейская камера при консистории не отделана, а службы в архиерейском доме (например, пекарня), запущены и требовали поправки. Все требовало починки, поправки и больших издержек!

При дальнейшем знакомстве нового воронежского архипастыря со своей епархией, и в других отношениях она для него представляла мало утешительного. По своей обширности, по разнородности своего состава, по малообразованности духовенства и народа, по отсутствию хороших духовных училищ, по скудости средств архиерейского дома, – эта епархия была одной из труднейших епархий в то время для церковного управления. Она занимала тогда пространство вдвое или даже втрое против настоящего ее объема. В ней насчитывалось до 800 церквей, до 15 тысяч духовенства обоего пола и до 800 тысяч всего православного населения. Ее народонаселение образовалось из случайных поселений и большей частью из бродяг и раскольников, в поселениях же войска донского – из казаков. Духовенство состояло большей частью из людей малообразованных или даже и совсем необразованных, а народ, хотя и отличался простотой веры и жизни, но вообще был груб и мало сведущ в познании веры.

Несмотря на многолюдство епархии, она едва ли не была одной из беднейших. Правда, у нее состояло в подушном окладе до 1370 человек крестьян, но с них не было никаких денежных сборов. [22] Дело в архиве Св. Синода. 1764 г., № 154. 40 Таким образом, с самого своего вступления на воронежскую кафедру, святитель Тихон видел впереди одни многообразные нужды, заботы и труды.

Чувствуя, однако, свое здоровье крайне расстроенным, свт. Тихон в то же лето, в августе месяце решился просить св. Синод об увольнении его, по болезни, от епархиального управления. «Как из Москвы выехал я болен, – писал он в прошении (от 7 августа 1763 г.), – так и ныне нахожусь в той же болезни, еще и паче, – которую, как внутри себя, так и в голове, чувствую, почему (сегодня) и литургии служить и прочих дел по должности отправлять не в состоянии, – ибо часто, как кроме служения, так и в служении, обморок находит, о чем как служащие со мной, так и прочие засвидетельствовать могут. Того ради Вашему Святейшеству о сем донеся, всепокорнейше прошу, дабы соблаговолено было меня от епархии уволить, дабы мне в неотправлении должности своей, как пред Богом, так и пред Вашим Святейшеством, ответу не дать, – а определить в келью, по близости, в Троицкую Сергиеву лавру, на какой Ваше Святейшество порции соблаговолите». [23] Дело в архиве Св. Синода. 1764 г., № 154. В ответ на эту просьбу св. Синод посоветовал святителю Тихону только обратиться к помощи врачей, в надежде, что его молодые годы помогут ему освободиться от болезни. Таким образом, несмотря на свои недуги, свт. Тихон должен был продолжать свое служение, как того требовало глубокое сознание им своих архипастырских обязанностей, и как позволяли его силы, которых, впрочем, он не жалел.

Вступая в управление своей епархией, свт. Тихон, в одно и тоже время, обращал свое ревностное внимание на все отрасли епархиального управления. Чтобы ясно и отчетливо видеть его попечительность о благоустройстве своей паствы, мы сначала скажем о его заботах по исправлению ветхостей храма, архиерейского дома и консистории, затем о благоповедении священно- и церковно-служителей, об устройстве духовных училищ, – и, наконец, об исправлении народа.

Вскоре после подачи прошения о болезни, свт. Тихон послал прошение на Высочайшее имя, в котором просил у Государыни разрешения на поправку всех ветхостей собора и архиерейского дома, с принадлежащими к ним зданиями употребить оставшиеся после смерти его предшественника деньги, суммой до шести тысяч рублей, которые еще не были отосланы в коллегию экономии. Иных же средств он решительно не видел вокруг себя. «Чем бы оные все (т.е. ветхости) исправить, – писал Святитель, – такой суммы в оном архиерейском доме не находится; ибо с имеющихся затем архиерейским домом вотчинных крестьян (коих состоит по минувшей второй ревизии в подушном окладе тысяча триста семьдесят одна душа), никаких денежных сборов никогда не бывало и ныне нет, а состоят те крестьяне на пашне, сенокосе и на заготовлении дров и прочих работах. И потому означенный, покойный преосвященный Иоанникий епископ, при жизни своей, за показанным недостатком, определил, за своей рукой, реестр, из собственных своих келейных денег, на церковные вещи, 3009 рублев; точно по тому реестру, за скорой его преосвященства кончиной, ничего не сделано, – который реестр в святейший Синод, минувшего мая 22 дня, а в коллегию экономии со оного точная копия, сентября 3 числа сего 1763 г., при доношениях, посланы. А после его преосвященства кончины, по описи явилось денег – червонцев и рублевой монеты пять тысяч восемьдесят восемь рублев семьдесят копеек, да посуды всякой и платья на 478 руб. по-видимому, оказалось, которое все следовать имеет, по указам Вашего Императорского Величества в коллегию экономии, но токмо онаго поныне еще ничего не отослано». [24] Дело в архиве Св. Синода. 1763 г., № 154. Это прошение сдано было на рассмотрение св. Синода.