Веденеев Василий - БАЛЬЗАМ АВИЦЕННЫ

- Я могу жаловаться? - прервал его англичанин.

- Конечно, - тут же откликнулся чиновник. - Королевскому прокурору и министру полиции. Бумагу и чернила вам принесут в камеру.

- В камеру?! Мне не предъявили никаких обвинений!

- Ошибаетесь, синьор. Вы обвиняетесь в шпионаже в пользу Австро-Венгрии. Снимите пояс и галстук, отдайте подтяжки, часы и все имеющиеся при вас бумаги. Мы внесем все это в опись.

- Фантасмагория! - Роберт ошалело покрутил головой. Такого поворота событий он не ожидал.

Спустя полчаса его заперли в одиночной камере с единственным узким зарешеченным окном, выходившим во двор. На стене висело обязательное для всех итальянских присутственных мест распятие, под ним деревянные нары вместо кровати, прибитый к полу табурет и откидной стол. В углу прикрытый деревянной крышкой бак - параша. На ее крышке стояли таз и кувшин с водой для умывания.

«Ну, Мирадор, - подумал Роберт, - если ты не вытащишь меня отсюда до завтра, пеняй на себя! А пока нужно написать королевскому прокурору и министру полиции - пусть этого самодовольного болвана Симоне взгреют по первое число и отучат выступать с таким апломбом. Где обещанные бумага и чернила?»

Англичанин начал стучать в дверь и чуть не разбил себе кулаки, пока пришел надзиратель. Приоткрыв «глазок», он сердито буркнул:

- Чего шумишь? Хочешь, чтобы надели кандалы?

- Дайте бумагу и чернил! Я должен написать жалобу королевскому прокурору.

- Завтра. Сегодня уже все жалобы отправили. - «Глазок» закрылся.

Роберт подошел к окну и поглядел на часового, стоявшего у полосатой будки около ворот. Косые лучи заходящего солнца взблескивали на примкнутом к ружью штыке, окрашивая его алым, словно он уже обагрился свежей кровью. Англичанин зло стукнул кулаком по решетке: ну, Мирадор! Если бы не его слюнтяи, «Благословение» уже подходил бы к Гибралтару, а то и миновал его...

***

Устроившись напротив распахнутого окна, Кутергин и да Эсти через подзорные трубы разглядывали дом, в котором по сведениям, полученным синьором Лоренцо, содержали слепого шейха. Трехэтажный, с мансардой, он стоял на другом берегу реки, чуть наискосок от дома, который занял по приезде в Модену маркиз. Если сведения, добытые моссадиери, верны, то в данный момент Мансур-Халима и его родственников и друзей разделяли лишь стены домов, с полверсты пространства и мутноватые, отливающие зеленью воды реки, ниже по течению впадавшей в знаменитую По.

Федор Андреевич внимательно осмотрел зарешеченные окна второго этажа, каменную кладку стен дома, быстро текущие воды и скалистый обрыв. Кстати, он просто плевая горушка по сравнению со скалами, где приходилось ползать вместе с Али-Резой, спасаясь то от исмаилитов, то от погони вольных всадников. Неужели и Мирт в этом доме под черепичной крышей, а вместе с ним заветная шкатулка, книга и сумка с бумагами? Капитан был уверен, что на набережной в Генуе видел именно Мирта, переодетого в европейское платье, - слишком страшную память оставил по себе Желтый человек, чтобы перепутать его с кем-либо. Это сильный, злобный и опасный противник, и он готов драться до тех пор, пока его не убьют.

Интересно, выпускают Мансур-Халима погулять, или нет? Хорошо, если слепцу дадут подышать - он привык к свежему воздуху и долгое пребывание в душных комнатах быстро начинает сказываться на его самочувствии и настроении. Федор Андреевич помнил как в старинной крепости старик большую часть времени проводил на улице и был полон оптимизма, трезво смотрел на вещи, искал выход из западни, а посидев у исмаилитов под замком, как-то потух, сильнее сгорбился и разом постарел на десяток лет. По крайней мере именно таким увидел его капитан, когда попал в комнату пленников.

Кутергин немного повернул подзорную трубу: па горе стояло мрачное здание с башнями, издали напоминавшее средневековый рыцарский замок - приземистый, тяжеловесный, как вросшая в землю гранитная глыба.

- Разглядываете тюремный замок? - догадался маркиз. - Надеюсь, сегодня к вечеру ваш знакомый переселится туда.

- Кого вы имеете в виду? - Федор Андреевич опустил трубу и недоуменно взглянул на маркиза.

- Мирта.

- Вы шутите? - Капитан вопросительно поднял брови и поглядел синьору Лоренцо в глаза. - Как вам это удастся?

- О, это мой секрет, - засмеялся маркиз и тут же язвительно заметил: - А вот на мысль об этом меня навели сами господа, засевшие в доме.

И он коротко рассказал Федору Андреевичу, как их с отцом Франциском по ложному доносу арестовали в Турине и продержали несколько дней в заточении. Синьор Лоренцо полагал, что донос служил для отвода глаз и оправданий в случае каких-либо осложнений, а задержали их за деньги - начальнику жандармов прилично дали в лапу. Это и навело маркиза на мысль использовать против врага его же собственный прием.

- Слава Создателю, здесь не Турин, - усмехнулся да Эсти. - Убрать со сцены самого опасного врага - это великое благо. Из ваших слов я понял: Мирт опаснее всех.

- Думаю, так, - согласился капитан.

- Одного убили, другой отправится в тюрьму. - Маркиз вновь поднял трубу. - Так и будем щелкать их по одному.

- Они могут уехать!

- Уехать? - Синьор Лоренцо искренне рассмеялся. - Не беспокойтесь, из Модены их не выпустят! Когда они в этом убедятся, то начнут искать другие пути, а мы подставим им своего человека.

- Лишь бы не грозила опасность жизни шейха Мансура, - вздохнул Кутергин и предложил: - Как стемнеет, я хочу подплыть на лодке к обрыву, взобраться наверх и попытаться проникнуть в дом: надо убедиться, что нас не направили по ложному следу и шейх действительно здесь. Может быть, удастся выкрасть его?

Он чуть не добавил, что крайне интересно также узнать, где старинная шкатулка с костяной картой, рукописная книга и сумка с его бумагами. Однако предпочел промолчать. Маркиз внимательно выслушал его, потом одним движением сложил подзорную трубу и резко сказал:

- Я не сторонник безумных авантюр! Не обижайтесь, капитан! Нам дорога ваша жизнь, а там запросто можно сломать шею или получить пулю из окна. Они выбрали дом со знанием дела. Вы же сами отговорили меня от штурма, и я признал вашу правоту. Согласитесь и вы со мной.

- Я достаточно полазил по горам, не имея даже веревки, - возразил Федор Андреевич. - Разве можно сравнить этот обрыв с заснеженными вершинами Кавказа или Афганистана?

- Там другие горы, - не сдавался маркиз. - Поглядите внимательно: обрыв выветрился, подмыт водой и разрушается. Еще несколько лет - и дом сползет в реку. Слишком велик риск сорваться.

Они заспорили. Кутергин горячо отстаивал свое, а да Эсти находил все новые и новые контраргументы, пытаясь отговорить капитана от его затеи. Неожиданно в комнату вошла Лючия, сжимая побелевшими пальцами подзорную трубу: она наблюдала за домом из другой комнаты.