Януш Корчак - Наедине с Богом

Не будешь Ты смеяться надо мною, Боже Всемогущий, ибо я сам над собой смеюсь. И над смертью своей насмехаюсь, ибо смерть лишь оболочку мою поразит.

Я — несколько ковшей грязной воды, помои в сосуде из кожи. Таким Ты меня сотворил, Боже, себе на потеху.

Но мысль мою Ты окрылил. Только вот жизнь эти крылья пообломала, а кровавые раны перемазала грязью. Эх, коснулся бы я крыльями неба, да оно лишь для тех, кто Тебе поклоняется и прислуживает смиренно. А во мне — ни смирения, ни поклонения. Только бунт. Не дерзкое честолюбие, но гордость.

Гордо расправил я плечи — не жажду я милости и кары не боюсь.

Я — сам себе мир, и в этом мире я — Господь и Бог. И лишь я сам себе — повеление, сам себе клич, сам воля: что творить и что разрушать. Свое у меня солнце и молнии свои.

Что пожелаю, то и сотворю.

Захочу — кровь добела раскалю, захочу — ударю в колокола всех страстей, единым громом прогремят грехи и грешки, мысли ядом напою — устрою пожарище на алтаре бунта моего против Тебя — и сам сгорю в пламени. Ибо я того хочу. Не хочу я старости. Не хочу такого дара, чтоб врастать по частям в могилу, не хочу милости медленного умирания. Я — взбунтовавшийся раб в последний, единственный миг свободы с единственным словом протеста на устах — нет! Не хочу, не буду, не уступлю, не подчинюсь.

Дух мой — это часть Тебя. Значит Ты сам против себя взбунтовался. Я — Бог, бросаю Тебе, Богу, — вызов. Как равному. Всемогущему Богу-насмешнику я противопоставляю Бога-мстителя: унижу, в клочья раздеру Тебя себе. Чтобы Ты от меня отрекся и покарал, и — напомнил властно —, и низвергнул в бездну ада. Всемогущ Ты, а подлость однако побеждает, травит бездомное Добро. Всемогущ Ты, а правда почему-то бессильна в борьбе бескрайним океаном лжи. А справедливость на все глаза закрыла.

Все — подлость и ложь в раздвоенном человеке, все кроме когтей и клыков. И рычу я на Тебя, как пес хищный, готовый наброситься и загрызть. Ищу налитым кровью взглядом — и поражаю пустоту.

И потому верю, что Ты — Творец и Властелин, что могу богохульствовать.

Я не возношу Тебе длинных молитв, о Господи. Не посылаю бесчисленных вздохов. Не бью низкие поклоны. Не приношу богатые жертвы во славу Твою и хвалу. Не стремлюсь вкрасться к Тебе, Владыка, в милость. Не прошу почестей. Нет у моих мыслей крыльев, которые вознесли бы песнь мою в небеса.

Слова мои не красочны и не благовонны — не цветисты.

Устал я, измучен.

Глаза мои потускнели, спина согнулась под грузом забот. И все-таки обращаюсь к Тебе, Господи, с сердечной просьбой. Ибо есть у меня драгоценность, которую не хочу доверить брату — человеку. Боюсь — не поймет, не проникнется, пренебрежет, высмеет.

Всегда пред Тобой я — смиреннейший из смиренных, но в этой просьбе моей буду неуступчив.

Всегда говорю с Тобой тишайшим шепотом, но эту просьбу мою выскажу непреклонно.

Повелительный взор свой устремляю в высь небесную. Распрямляю спину и требую — ибо не для себя требую.

Ниспошли детям счастливую долю, помоги, благослови их усилия.

Не легким путем их направи, но прекрасным.

А в залог этой просьбы прими мое единственное сокровище: печаль.

Печаль и труд.