Евгений Баратынский - Сборник

Явись тогда! Раскрой тогда мне очи,

Мой разум просвети:

Чтоб, жизнь презрев, я мог в обитель ночи

Безропотно сойти».

Притворной нежности не требуй от меня,

Я сердца моего не скрою хлад печальный.

Ты права, в нем уж нет прекрасного огня

Моей любви первоначальной.

Напрасно я себе на память приводил

И милый образ твой, и прежние мечтанья:

Безжизненны мои воспоминанья,

Я клятвы дал, но дал их выше сил

Я не пленен красавицей другою,-

Мечты ревнивые от сердца удали-,

Но годы долгие в разлуки протекли,

Но в бурях жизненных развлекся я душок-

Уж ты жила неверной тенью в ней;

Уже к тебе взывал я редко, принужденно,

И пламень мой, слабея постепенно,

Собою сам погас в душе моей.

Верь, жалок я один.

Душа любви желает,

Но я любить не буду вновь;

Вновь не забудусь я: вполне упоевает

Нас только первая любовь.

Грущу я, но и грусть минует, знаменуя

Судьбины полную победу надо мной;

Кто знает? Мнением сольюся я с толпой;

Подругу без любви - кто знает? - изберу я.

На брак обдуманный я руку ей подам

И в храме стану рядом с нею,

Невинной, преданной, быть может, лучшим снам,

И назову ее моею;

И весть к тебе придет, но не завидуй нам:

Обмена тайных дум не будет между нами,

Душевным прихотям мы воли не дадим,

Мы не сердца под брачными венцами

Мы жребии свои соединим.

Прощай! Мы долго шли дорогою одною;

Путь новый я избрал, путь новый избери;

Печаль бесплодную рассудком усмири

И не вступай, молю, в напрасный суд со мною.

Невластны мы в самих себе

И, в молодые наши лоты.

Даем поспешные обеты,

Смешные, может быть, всевидящей судьбе.

1823

Решительно печальных строк моих

Не хочешь ты ответим удостоить;

Не тронулась ты нежным чувством их

И презрела мне сердце успокоить!

Не оживу я в памяти твоей,

Не вымолю прошенья у жестокой!

Виновен я: я был неверен ей;

Нет жалости к тоске моей глубокой!

Виновен я: я славил жен других…

Так! но, когда их слух предубежденный

Я обольщал игрою струн моих,

К тебе летел я думой умиленной,

Тебя я пел под именами их.

Виновен я: на балах городских,

Среди толпы, весельем оживленной,

При гуле струн, в безумном вальсе мча

То Делию, то Дафну, то Лилету

И всем троим готовый сгоряча

Произнести по страстному обету,

Касаяся душистых их кудрей

Лицом моим, объемля жадной дланью

Их стройный стан,- так! в памяти моей

Уж не было подруги прежних дней,

И предан был я новому мечтанью!

Но к ним ли я любовию пылал?

Нет, милая! Когда в уединенье

Себя потом я тихо поверял,

Их находя в моем воображенье,

Тебя одну я в сердце обретал!

Приветливых, послушных без ужимок,

Улыбчивых для шалости младой,

Из-за угла пафосских пилигримок

Я сторожил вечернею порой;

На миг один их своевольный пленник,

Я только был шалун, но не изменник.

Нет! более надменна, чем нежна,

Ты все еще обид своих полна…

Прости ж навек!

Но знай, что двух виновных,

Не одного, найдутся имена

В стихах моих, в преданиях любовных.

1824

Усопший брат! кто сон твой возмутил?

Кто пренебрег святынею могильной?

В разрытый дом к тебе я нисходил,

Я в руки брал твой череп желтый, пыльный!

Еще носил волос остатки он;

Я зрел на нем ход постепенный тленья.

Ужасный вид! Как сильно поражен

Им мыслящий наследник разрушенья!

Со мной толпа безумцев молодых

Над ямою безумно хохотала;

Когда б тогда, когда б в руках моих

Глава твоя внезапно провещала!

Когда б она цветущим, пылким нам

И каждый час грозимым смертным часом

Все истины, известные гробам,

Произнесла своим бесстрастным гласом!

Что говорю? Стократно благ закон,

Молчаньем ей уста запечатлевший;

Обычай прав, усопших важный сон

Нам почитать издревле повелевший.

Живи живой, спокойно тлей мертвец!

Всесильного ничтожное созданье,

О человек! уверься наконец:

Не для тебя ни мудрость, ни всезнанье!

Нам надобны и страсти и мечты,

В них бытия условия и пища:

Не подчинишь одним законам ты

И света шум и тишину кладбища!

Природных чувств мудрец не заглушит

И от гробов ответа не получит:

Пусть радости живущим жизнь дарит,

А смерть сама их умереть научит,

1824

Завыла буря; хлябь морская

Клокочет и ревет, и черные валы

Идут, до неба восставая,

Бьют, гневно пеняся, в прибрежные скалы.

Чья неприязненная сила,

Чья своевольная рука

Сгустила в тучи облака

На краю небес ненастье зародила?

Кто, возмутив природы чин,

Горами влажными на землю гонит море?

Не тот ли злобный дух, геенны властелин,

Что по вселенной розлил горе,

Что человека подчинил

Желаньям, немощи, страстям и разрушенью

И на творенье ополчил

Все силы, данные творенью?

Земля трепещет перед ним:

Он небо заслонил огромными крылами

И двигает ревущими водами

Бунтующим могуществом своим.

Когда придет желанное мгновенье?

Когда волнам твоим я вверюсь, океан?

Но знай: красой далеких стран

Не очаровано мое воображенье.

Под небом лучшим обрести

Я лучшей доли не сумею:

Вновь не смогу душой моею

В краю цветущем расцвести.

Меж тем от прихоти судьбины,

Меж тем от медленной отравы бытия,

В покое раболепном я

Ждать не хочу своей кончины;

На яростных волнах, в борьбе со гневом их,

Она отрадою гордыне человека!

Как жаждал радостей младых

Я на заре младого века,

Так ныне, океан, я жажду бурь твоих!

Волнуйся, восставай на каменные грани,

Он веселит меня, твой грозный, дикий рев,

Как зов к давно желанной брани,

Как мощного врага мне чем-то лестный гнев.

Поверь, мой милый! твой поэт

Тебе соперник не опасный!

Он на закате юных лет -

На утренней заре ты юности прекрасной

Живого чувства полный взгляд,

Уста цветущие, румяные ланиты

Влюбленных песенок сильнее говорят

С душой догадливой Хариты.

Когда с тобой наедине

Порой красавица стихи мои похвалит,

Тебя напрасно опечалит

Ее внимание ко мне:

Она торопит пробужденье

Младого сердца твоего

И вынуждает у него

Свидетельство любви, ревнивое мученье.

Что доброго в моей судьбе

И что я приобрел, красавиц воспевая?

Одно: моим стихом Харита молодая,

Быть может, выразит любовь свою к тебе!

Счастливый баловень Киприды!

Знай сердце женское, о! знай его верней,

И за притворные обиды

Лишь плату требовать умей!

А мне, мне предоставь таить огонь бесплодный.

Рожденный иногда воззреньем красоты,

Умом оспоривать сердечные мечты