Виталий Сертаков - Проснувшийся Демон

Это звучало, словно отголосок колыбельной, и в то же время словно по горлу провести холодным лезвием. Этот низкий рокот возвращал его в упоительные мгновения детства и поднимал со дна души то, о чем он мечтал никогда не вспоминать. Это было то, что убило Наташку…

Артур загнал в двустволку патроны и выпрыгнул наружу. Между всадниками охраны, нарочито не замечая нацеленных стволов, в седле роскошного "Харлея" развалились двое шептунов. Для своих более чем преклонных лет мотоцикл выглядел совсем неплохо. Очевидно, дикари недавно распотрошили забытый склад автоконцерна. Кроме того, у них в шайке имелся одаренный механик, виртуоз своего дела. Коваль сразу отметил "неродные", неестественно огромные амортизаторы, крепящиеся на приваренных профилях, и широченные шипованные колеса. На передней вилке вместо фары крепился пулемет со спиленным стволом.

Шептун заглушил мотор. Стало совсем тихо. Оба байкера выглядели под стать транспортному средству; скорее всего, экипировку они подобрали там же, где мотоцикл. И оба, судя по расширенным зрачкам, как следует накачались "дурью". Водитель, скуластый, похожий на башкира, сложил руки в обрезанных перчатках на руле. Сложной огранки камни переливались на его татуированных фалангах. Пассажир, смуглый, бородатый, лицо в мелких точках окалины, откинулся на спинку сиденья. Заходящее солнце отражалось в десятках заклепок на его куртке, под коленями раздувались объемистые кожаные сумки с вышитыми орлами…

– Я слушаю, - ровно сказал Серго.

Башкир облизнул губы. Артур кинул быстрый взгляд на дорогу. В сотне метров тарахтел еще один "харлей".

– Торжок, - сиплым голосом сифилитика, никаким не шепотом произнес бородатый. - Дорожная застава.

– Это хорошо, - согласился Абашидзе. - Хорошо, если в Торжке появилась новая коммуна. Я верно тебя понял, шептун?

Башкир осклабился, обнажив черные огрызки зубов. Похоже, ему доставляло удовольствие видеть десяток направленных на него ружей. Его сосед пошевелил ногой в клепаном "казаке", медленно выпустил изо рта сгусток коричневой слюны и медленно сплюнул.

– Ты врубился, городской. Забашляй, и получишь полста бычков до Трери. Прокатишься, муха не насрет.

– Звучит соблазнительно, - мягко кивнул Серго. - С охраной спокойнее. Но мы только что встретили колонну из Петрозаводска. Впереди нет ни желтых, ни чингисов. Или для нас особые правила?

– Не кроши сухарь, городской! - Шептун запалил папиросу. - У тебя четыре мамки. Толкнешь одну нам и вали.

– Ты же вроде говорил о налоге? - удивился Серго. - За женщин уже уплачено. Ты прекрасно знаешь, шептун, так дела не делаются. Застолбите место, откройте коммуну или хотя бы общину. Вступите в пакт вольных поселений. После этого торгуйте. Мы не можем продавать женщин в никуда.

– Три цены. - Бородатый опять сплюнул. От его папиросы воняло совсем не табаком. - Налог - херня. Насыплешь хавки для кобыл.

К Абашидзе бесшумно подошел сержант, пошептал что-то на ухо, затем переместился к Артуру:

– Они обходят нас по лесу, двумя колоннами, старшина. Два огнемета, человек сорок лучников, десятка два с огнестрельным.

Серго по-прежнему вел себя крайне миролюбиво, словно и не получал предупреждения.

– Ты не хочешь торговать честно, шептун? Люди - не кобылы. Я вижу, что говорю с дикарем. Мы не продаем своих людей дикарям.

Башкир не перестал улыбаться, но теперь его улыбка выглядела так, будто в рот сунули распорку.

– Кого ты назвал дикарем, подвальная крыса? - Руки бородатого медленно потянулись к седельным карманам. Но он тут же спохватился и толкнул напарника в бок.

Двигатель "харлея" взревел, из-под заднего колеса полетели камни.

Серго отвернулся, что-то скомандовал подчиненным.

Мгновение спустя бородач перекинул ногу, развернулся задом наперед. Из выхлопных труб ударили жирные струи дыма.

Лошадь ближайшего всадника в испуге поднялась на дыбы. В дилижансе колокол сыграл тревогу.

Мотоцикл проехал уже метров пять, набирая скорость. Второй "харлей", на пригорке, тоже завел мотор. Музейщики, не обращая внимания на байкеров, разбегались по фургонам. Хлопнули бичи, повозки пришли в движение, готовясь замкнуть круг.

– Старшина!

Артур обернулся. Сержант махал ему, собираясь задвинуть бронированный люк.

Абашидзе вприпрыжку бежал к пушке, на ходу выкрикивая команды. Возницы выпрягали лошадей.

Хохочущий байкер на заднем сиденье "харлея" поднимал обе руки с обрезами.

Коваль вскинул двустволку, удивляясь, как медленно всё происходит, и спустил курки. Он никогда в жизни не стрелял из охотничьего оружия и не додумался даже упереть приклад в плечо.

Ружье ударило его в грудь с такой силой, что старшина запнулся и при всём честном народе шлепнулся в грязь. Цель удалилась уже метров на двадцать, но дробь шептунов догнала. Бородатый дикарь принял в грудь содержимое обоих патронов, однако и башкиру хватило гвоздей. "Харлей" вылетел с дороги, словно крыльями, взмахнув кожаной бахромой на изогнутом руле. Смуглолицый тоже успел выстрелить, но запоздал самую малость. Пуля просвистела в сантиметре над головой начальника стражи.

– Я попал! - засмеялся Коваль. - Мать твою, я попал!

Все лица повернулись к нему. Серго почесал в затылке и показал Артуру большой палец. Мотоцикл, как огромный блестящий жук, крутился на боку. Вылетая из седла, дикарь выкрутил газ до предела. И сразу же, точно выстрелы Коваля послужили сигналом, по стенам фургонов заколотили пули. Артур еле успел вкатиться под спасительную защиту брони. Ружье осталось на улице. Внутри пулеметчики лязгали лентами, вопил котенок, верещали в своей комнатке мамочки, поэтому старшина не сразу расслышал слабый голосок Арины:

– Береги мам, Кузнец…

– Постараюсь! - бодро откликнулся он. - Эй, левый борт! Стрелять только одиночными! Ваш сектор от края дороги до столба. Задняя башня от поваленного столба до малинника. И только по моей команде! Не выдавать себя!

– Понял, старшина!

Справа, за пригорком, из бурьяна торчали остатки стен какого-то длинного одноэтажного строения, и первые шептуны появились именно оттуда. Ковалю хватило секунды, чтобы ощутить разницу с предыдущим противником. Эти парни вообще не стремились атаковать. Они не высовывались из укрытия.

– Они ждут… - пробормотала девушка. - И это плохо…

– Плохо! - согласился жующий Христофор. - Понятно и непонятно.

– Что тебе понятно, мать твою?! - в сердцах выругался Артур. - Ты можешь хоть на минуту прекратить жрать и сказать что-нибудь вразумительное?

Мальчишка засмеялся. Вместо него ответила Рубенс:

– Они окружили нас… чтобы задержать… Они ждут… Я слышу.

В тишине зазвенел телефон. Коваль схватил трубку.