Огнева Евгеньевна - Дети вечного марта

Призрак! Мамка про них рассказывала. Они, дескать, сторожат старые кладбища. То-то людишки, которые наверху безобразничают, до захоронения пока не добрались.

Никакого страха Саня не испытывал, скорее, уважительное любопытство. А туман покрутился, повертелся, ухнул даже едва слышно и замер, озадачившись.

Далее произошел известный диалог, в результате которого, выяснилось, что перед призраком кот.

— Так бы сразу и сказал, - обиделся призрак, на непугливого посетителя и умелся, освободив тем самым выход из подземелья.

За ближайшим поворотом явственно потянуло свежим ветром, и Саня вскоре выбрался на склон одного из Варковских холмов. Возвращаться в город, искать справедливости, он не стал. Справедливость была в подземелье, где люди и не люди лежали бок о бок. На поверхности такой не осталось.

Начинали строить люди, а заканчивали, точно, серые, прикинул Саня, озирая анфиладу одинаково скучных комнат, сквозь которую его вели. Стены выровнены, - любой штукатур обзавидуется, - а все одно, с души воротит. Завитушечку бы сюда, резной наличник, тканый коврик на порог, сундучок в угол, глядишь, заиграли бы хоромы. А так - пусто, чисто, мертво.

Он как с самого начала обозвал для себя серых болванами, так и не мог им придумать другого имени. Двигаются как заводные куклы, говорят - точно механизм внутри вертится. Даже подскрипывает. И все - как по писанному. Если спросишь - в ответ молчание.

Позади осталась еще пара комнат. Потом - крутой поворот, дверь, - единственная на всем пути, - и его ввели в широченную залу с низким потолком. Серые остались у двери. Кот протопал к табуретке и, не спросясь, плюхнулся - связанные руки за спиной.

Хозяин залы стоял возле камина. Видел Саня не раз такие открытые печки. Дров уходит втрое, а жару только пока горит. Слов нет - красиво. Сиди рядышком, вино попивай, в огонь смотри. Вон и кресло придвинуто. Только Саня в то кресло не сядет, даже если его сильно попросят. На подлокотниках приспособлены разомкнутые кольца - захваты для рук. Еще одно кольцо, побольше, - для головы. Сиди, стало быть, и не дергайся. Если хозяин насильно захочет Саню в то кресло с табуретки пересадить, получит большой скандал.

Только тут, в зале, кот окончательно уверился, его не на пикник привезли. Разговор, похоже, будет крутой.

Господин держатель границы стоял к коту спиной. Даже на самоуправство с табуреткой не дернулся. Замер, будто каменный. Зашевелился, только когда Саня кашлянул. А что еще делать, если тебя не замечают? Песню, что ли, ему петь?

Кукловод оказался щуплым невысоким и светлым как одуванчик. Голову обрамляли легкие золотистые кудри. Тонкое лицо с правильными чертами немного портил пухлогубый рот. Его было много для такого лица. Зеленые глаза смотрели пристально и печально.

Никогда Сане до конца в людях не разобраться. Ожидал увидеть злобного урода, а попал на печального мальчика.

— Здравствуйте, господин кот, - приветствовал гостя хозяин замка. - Прошу прощения за столь неординарный прием. Счел себя в праве привезти Вас к себе силой. Иначе, боюсь, нам было бы не избежать множества печальных недоразумений. Ваши спутники, например, устроили по дороге настоящую резню.

— Я ничего не видел.

— Вы ушли далеко вперед. Мне пришлось отдать приказ…

— Что с ними?!

— Успокойтесь, они живы. Их просто на время изолировали. Нам надо поговорить. Потом Вы с ними встретитесь. Думаю, мне с Вашей помощью удастся призвать их к лояльности. Зачем сразу начинать войну?

— Да мы и не начинали, вроде.

— Ах, говорите только за себя, господин кот. Ваши спутники совсем другое. В Вас чувствуется высокий ум, благородство и образованность. В них - только подлый нрав простолюдинов. Согласитесь, чернь есть как среди людей, так и среди аллари.

Ага, ага… как же!… Эд, значит, простолюдин, а но, котейка крестьянский - аристократ? Сейчас выяснится, что он и не он вовсе, а потерянный в раннем детстве наследник престола. Цыгане, дескать, Вас, господин кот, в младенчестве украли, а я нашел и готов передать родственникам, которые по Вас все слезы выплакали…

Саня низко опустил голову. Сидел так и не знал: расхохотаться в лицо ласковому кукловоду, или обругать его последними словами. Но, опять же, обсмеешь, не то обзовешь, и будешь дурак набитый, по тому, что сидишь ты, со связанными руками, а друзья вообще незнамо где, незнамо как. Хорошо было у Пелинора, по тому, что медведище, хоть и хитер, все равно - благороден. А кукловод?

Кот озадачился, уловив несоответствие. И еще какое-то время тупо разглядывал свои сапоги, пока не дошло: перед ним был не человек. Кто тогда? Что не аллари, это уж точно. Серый? Но от тех живым не пахло…

— О чем Вы хотите со мной переговорить? - высоко изогнул бровь Саня.

Гордись, брат собака, не прошли твои уроки даром. Аристократ, говорите? Что ж, поиграем в аристократа.

— Я в Вас не ошибся! - кукловод заулыбался шире прежнего. - В компании арлекинов вам приходилось надевать на себя маску простака. Ах, как мне это понятно. Но до конца искоренить в себе привычки, всосанные с молоком матери, не способен не один благородный синьор.

Саня неудержимо потянуло утереть кулаком нос. Напыщенный, глуповатый господинчик, который разыгрывал перед ним непонятный спектакль, так и сподвигал к эпатажу. Или претворяется? Подыграю, - решил кот, - глядишь, хлизда на правду выйдет.

— О чем, Вы? - спросил он не теряя тона.

— Сапоги!

— Не понял.

— Вас выдали сапоги.

Действительно, из всей компании только Саня сподобился иметь на момент захвата серым воинством эту обувку. Эд и Шак во владениях Зеленого переобулись в легкие плетеные чеботы. Жарко им, видите ли! Только Саня остался в сапогах. Как однажды в мокром лесу их натянул, так и носил, снимая, разве, на ночь. Любил он их. Спору нет, у Зеленого было тепло, только кот еще пока не находился в сапогах. Считай, всю жизнь о них мечтал.

Когда Пан раскрыл им границу, никто и не вспомнил, обувку менять - ломонулись через термитники, кто в чем стоял. К вечеру же вообще с ног валились. Так и получилось, что Саня один в сапогах остался. А кукловод, с умной головы, решил, что он от кровной привычки в них путешествует.

— Ну… допустим. - кот выставил одну ногу вперед, подогнув другую под табуретку. Именно так сидел Эд в покоях у медведей.

Коричневый глянец голенища потускнел, кое где вытершись до бархатного бежа, красный рант стал почти черным. Но подошва, - мастер тачал, - не треснула, не погнулась. И каблуки на месте.

— Что я говорил! - обрадовался кукловод. - Несомненно, один благородный господин всегда узнает другого, даже будь тот в рубище.

Саня только покивал. Наблюдать за стройным господинчиком, наделенным, однако, страшной властью над живыми куклами, было чем дальше, тем интересней. На вид - пушинка. Двигается, как летает, только крылья легкой серой мантии вспархивают. Весь исходит на улыбку. Прям - комариный царь!.