Огнева Евгеньевна - Дети вечного марта

Лошадь тут же успокоилась.

Телеги и конвой втягивались в замковый двор.

Шак вырос среди камня. На его родине, в центральном Аллоре, крепости строили из огромных гранитных блоков. Дома - тоже каменные. Только материал для них брали более легкий: тесали песчаник или ракушечник. Когда он впервые увидел деревянный дом, поразился. Разве в таком осаду высидишь? Да любой чужак, походя, его спалит. Но жить в них оказалось куда как приятнее. Тепло, уютно, мягко. Запах смолы или листвы…

Посторонние, несвоевременные мысли нахлынули именно из-за того, что унылая каменная громада донжона едва просматривалась за прилепившимся к нему деревянным дворцом высотой в три этажа. Главное здание и множество надстроек под остроконечными крышами переплетались балкончиками, лесенками и переходами. Крыльцо - ступенек двадцать. А над ним на резных столбиках веселый навес с ажурным деревянным кружевом. В таком доме самому бы жить. Ворота - на семь замков, и длинногривую красавицу в жены…

Как и в любой крепости, почти все свободное пространство двора было занято службами. Шак поискал плаху или виселицу, не нашел. Уже неплохо. Значит, казнят редко. И Законного колдуна не видно. А ведь именно он обязан встречать чужаков и проверять на вшивость.

На мощеную площадь перед крыльцом сбегались люди. По виду - обычные крестьяне: рубахи, поддевки, безрукавки мехом наружу, опорки. В руках у многих - факела.

Свет мешал, как следует осмотреться. Но и сквозь блики, Шак заметил лучников на крыше. Не сорвался бы Эд. Случись такое, их тут всех перестреляют. Санька еще… Шак глянул. Кот скрючился за бортиком телеги. Глаза светились. Когти по вершку. Апостол посмотрел на крыльцо и самому захотелось уменьшиться, стать простым тихим мереном, а лучше вообще колодой.

Там стоял Сам.

Е-мое! Таких Шаку встречать еще не приходилось. Не мужик - амбар! Плечи - валунами. Ручищи как бревна. Массивная голова сидела на короткой мощной шее. Рыжая масть даже в темноте играла красной искрой. У коня задергались уши.

Медведь!

Такого не то что задирать, просто встретить на узкой дорожке неохота. А если случится, уползай в кустики и жди, пока Его Матерое Сиятельство мимо прочапает.

Сюзерен навис глыбой. Народ сбегался, мельтешил. Заполыхала, прибавляя света, жаровня. Стража покрикивала на все стороны.

А Шак сидел и про себя беседовал с Дайреном, на которого и оборачиваться не надо - так понятно - весь скрутился в убийственную пружину. Ну, попрешь ты, Эдди, на Сиятельную Стену, а она тебя и не заметит. Летит комар, бум лбом в камень. Комару - крышка. Стенке - мокрое пятнышко.

Саня

Медведь!

Неудержимо потянуло, кинуться среди двора на спину, подставляя слабый живот. Я - свой! Моя - твоя - мир. Я хороший!!! От пяток вверх по ногам поползли мурашки. Болезненно сжалась нежная дырочка в заднице. Вот он страх. В чистом виде. Потому как - медведь. И будь ты хоть трижды кот, против него - мелкий пакостник

Но когти, оближи их слизняк, не унялись. На коленях лежали и слегка подрагивали уже не руки - массивные лапы. Кошачий умишко верещал: ховайся, а нечто другое, дремавшее глубоко внутри, не спросясь, перло наружу.

Кот вскинул голову и встретился глазами с владетельным синьором. Суров, медведище и могуч, но… Сане казалось, сюзерен смотрит только на него. Уймись, котейка, орало внутри, забейся в угол, да хоть глаза отведи, дурень!

На крыльцо вышла женщина - и, опять же, против всякой логики, у Сани отлегло от всех мест - ростом почти с мужа, силушкой, надо полагать, тоже. Красивых баб Саня на своем веку повидал, но от этой просто глаз не отвести. Другое дело - тебе до нее никогда не дотянуть; даже если она под тобой будет, все равно, не дотянуть.

За родителями на крыльцо выкатились два медвежонка. Девочка и мальчик. Высокая девочка, сдержанно как мать, улыбалась. Мальчик нарочито хмурил брови. Но мордашка - только мигни, начнет шкодить.

Повозка Шака остановилась. Саня, наконец, спрыгнул с владетельного взгляда и обернулся: собака сначала пригнулся к бортику, норовя совсем спрятаться, потом начал медленно подниматься, пока не встал в полный рост. Стражники подняли топоры. Но команды, хватать и рубить, не последовало. На Саню синьор больше не смотрел. Его вниманием полностью завладел сумасшедший Эд.

И тут кота, в который уже раз, продрало до самых печенок. Медведь, раскинув громадные руки, двинулся на повозку. Лошади шарахнулись, даже Шак не удержал. Но синьор их миновал и заревев: "А-р-р!" сграбастал, прыгнувшего ему в лапы собаку.

Оружные придвинулись к телегам уже до полной невозможности. Над головой кота, над самым темечком, подрагивало лезвие топора. А медведь урчал и ревел, обнимая хохочущего Эда.

Саня без сил валялся на лавке. На соседней - Шак. Курицу увели, отдыхать. Сольки след простыл. Ну, эта не пропадет. Назавтра, поди, вся голова зацветится. Медведица вышла. За столом остались: синьор Влад князь Пелинор, и его почетный гость Эдвард Дайрен.

Вообще-то живы они остались буквально чудом. Благо, стража не приучена была действовать без команды. Иначе, гулять бы топорам по арлекинам, а когтям, клыкам и копытам - по человекам. Был момент страшного напряжения с обеих сторон. Это, когда медведь кинулся на Эда, будто задавить хотел. Бера, его жена потом призналась: Влад после смерти брата никого еще так не привечал.

Потом полуживых от усталости и страха арлекинов вынимали из телег, представляли, вели в дом. На пороге Саня споткнулся. Из-под ног во все стороны разбегались веселые тканые дорожки. Ступить на такую красоту в грязных сапогах - кощунство. Постоял посмотрел на мокрые следы, оставленные Эдом - хозяин утащил собаку в парадный зал - сел на порожек и стянул сапоги. Бера без улыбки посмотрела на кошачьи муки и громко позвала:

— Влад!

— А?

— Вели, баню топить!

— Успеется.

— Тогда я сама.

Физиономия у, притопавшего разбираться со своеволием жены, владетельного синьора полыхала рыжим возмущением. Но увидел кота с сапогами в руках, остальных грязных и мокрых, нерешительно топтавшихся у входа, и зарычал:

— Все в баню! Эдвард, вы когда в последний раз мылись?

— Утром под дождичком, Ваше сиятельство.

— Сам - сиятельство. Почему не сказал?

— Ты не спрашивал. А вообще - не плохо бы. Блохи, знаете ли, князь, просто-таки достали.

— Пошли, - припечатал сиятельный. И первым протопал в пристройку. Гостей завернули следом.

А там - понеслось: простыни, полотенца и полотенчики, ковшики, веники, запах влажного дерева, неповторимый березовый дух, шипение воды на камнях, а за ним удар плотного горячего пара.

Как там с остальными Саня не смотрел, не знал, и знать не хотел. Его парила сама хозяйка. Вошла, без стеснения скинула легкую простынку и, не дав насмотреться на свою могучую красоту, поддала на каменку. Кота подбросило над полком. А хозяйка пошла его охаживать - до стона, до крика, до взлета, до умопомрачения - время от времени протирая смоченным в холодной воде веником.