Альфред Элтон Ван Вогт - Избранные произведения. Том I [Компиляция]

По крайней мере, умеренным его назвали Мортону еще по дороге на эту планету. Здесь он быстро узнал горькую правду: умеренный климат на Диамондиане означал температуру выше сорока градусов в тени!

Часы пробили шесть раз. Шесть часов вечера — время закрытия магазина.

Симпатичный молодой ирск снял блузу, надел куртку, попрощался с двумя другими продавцами-ирсками и с хозяином, разговорчивым диамондианцем, вышел на улицу и зашагал той же дорогой, по которой пришел в магазин в час завтрака.

Ослепительное диамондианское солнце, сверкающее, как голубовато-белый бриллиант, опускалось на западе за холмы, и повсюду ложились длинные тени. Лозитин шагал не спеша и наконец дошел до квартала ирсков на краю поселка.

Увидев вокруг себя со всех сторон древние развалины, Мортон пришел в восторг. До военной службы он был архитектором и всегда мечтал изучить древнейшую цивилизацию ирсков. До сих пор у полковника не было такой возможности: слишком много дел по службе.

Еще больше Мортон восхитился, когда заметил, что Лозитин направляется к самому большому дому, стоящему в центре квартала. К несчастью полковника, для Лозитина это место было привычным и тот почти не смотрел на окрестности своего дома. Более того, Лозитин отвернулся от самых интересных частей здания, и поэтому Мортон не смог разглядеть, как было восстановлено то, что он, за неимением более подходящего слова, мысленно назвал пластмассой.

«Будет очень интересно когда-нибудь выяснить, как мог разрушиться такой прочный материал и как его восстановили», — подумал Мортон.

Полковник мгновенно забыл о своем отчаянном положении и с нетерпением ждал момента, когда он наконец увидит изящно украшенный интерьер ирского дома: до сих пор он видел внутренность таких домов только на фотографиях и в журнальных иллюстрациях, дававших очень слабое представление об убранстве дома в целом.

Мортон представил себе сначала парадную прихожую, а потом другие великолепные комнаты.

Его надежды тут же рухнули.

«Эй! Куда он идет?» Вместо того чтобы войти в большую дверь, Лозитин направился по заросшей травой дорожке, огибавшей волшебное здание. Через заднюю дверь он вошел в маленькую комнату с красивым сводчатым потолком (да, форма потолка подобрана так, чтобы запахи выходили через отверстие, оставленное в крыше, это очень интересно). Комната почти полностью была занята машинами-автоматами.

Кухня. Или комната, переделанная в кухню.

Мортон покорился судьбе и был готов заинтересоваться тем, что видел. Но Лозитин был у себя дома и не обращал ни малейшего внимания на обстановку комнаты. Он слегка коснулся одной из стен. Панель раскрылась, и Лозитин вынул из-за нее тарелку — подумать только, с чем — с пиццей. Затем он сел за стол и с рассеянным видом съел этот ужин. Мортон заметил, что прозрачные стены потемнели: наступила ночь.

Приход ночи грубо вернул полковника к мыслям о его собственном положении.

«Скоро настанет время ложиться спать. И что будет тогда? Усну ли я тоже?»

У одной из дверей, ведших в глубину дома, послышался легкий шум. Когда Лозитин повернулся к двери, в комнату входила девушка-ирска.

Лозитин вежливо встал и приветствовал ее:

— Желаю тебе прекрасного вечера, Аянтса.

Молодая ирска сделала нетерпеливый жест и сухо спросила:

— Бойцы сопротивления говорили с тобой?

— Вот как, они приходили сюда? — удивился Лозитин, который чувствовал себя неловко. — Аянтса, тебе и твоему отцу надо бы вести себя осторожнее и не слишком вмешиваться в дела этих воинственных дилов («дил» означало «ирск мужского пола» на языке ирсков). Ты же знаешь, у диамондианцев нет ни капли жалости.

Девушка задумалась. Она в нерешительности стояла перед дверью, и, поскольку Лозитин смотрел ей в лицо, Мортон мог разглядывать ее, сколько хотел. За немногие недели, проведенные на Диамондиане, он старался больше узнать ирсков и поэтому смог понять, что, по представлениям своего народа, Аянтса была редкостной красавицей. Ее губы были чуть тоньше обычного, а глаза чуть больше среднего размера и скорее зеленые, чем синие. Удлиненная узкая голова, очень тонкое точеное тело и плавные очертания ручных и ножных щупалец придавали внешности Аянтсы благородное изящество.

Но Лозитин по неясной полковнику причине, казалось, не замечал этой красоты и не интересовался теми сладостными удовольствиями, которые она обещала. Это сильно раздражало Аянтсу.

Ее подослали сюда, чтобы соблазнить этого паренька, с проницательностью разведчика сообразил Мортон. Ирски — враги диамондианцев — составили этот немного смешной, но такой простой заговор, чтобы скомпрометировать владельца Оружия Лозитина.

— Их доводы не заставили тебя задуматься? — спросила красавица.

Лозитин улыбнулся и ответил:

— Моя дорогая Аянтса, я принадлежу к тому большинству ирсков, которое намерено помочь восстановить на Диамондиане закон и порядок. Я имею в виду человеческий закон. Поскольку мы, ирски, столько лет полностью находились под влиянием диамондианских людей и учитывая их повышенную чувствительность, эта задача не будет легкой. Ты сама пример этого, потому что, сражаясь против диамондианцев, все же ешь их еду, а не пользуешься энергетическими методами, которые позволяли ирскам жить и питаться до появления здесь людей. Подумай также о том, что только что произошло в Овраге Гиюма. Я мысленно протестовал против поспешных действий нашей делегации. Ничем другим нельзя объяснить то, что там случилось. Но мой протест только крошечная капля разума в океане временного безумия. Очень трудно предсказать, что теперь произойдет, но у меня нет на этот счет никаких иллюзий.

— Прекрасно, — ответила девушка и вышла, закрыв за собой дверь.

Когда она ушла, Лозитин вложил свою тарелку в щель в стене. Потом он открыл вторую дверь. Она выходила на галерею, где было так темно, что из всех предполагаемых красот Мортон смог разглядеть лишь несколько серебристых лепных украшений. Полковнику показалось, что он разглядел большую изогнутую лестницу, которую поддерживали почти невидимые нити из какого-то серебристого материала.

К этой лестнице и направился Лозитин. На первой площадке молодой ирск остановился и посмотрел на большую запертую дверь, находившуюся слева от него. Дверь была едва заметна в полумраке.

Лозитин думал: «Не заглянуть ли туда? Убедиться, что все в порядке с…»

С кем или чем, для Мортона осталось непонятно: он не смог проникнуть в глубинный подтекст этой мысли.

Что бы ни находилось в комнате, оно было важным для Лозитина. Тем не менее он обуздал свои чувства и взялся за перила. Мортон подумал, что ирск станет подниматься по ступенькам. Но Лозитин не сделал ни одного шага и уже был наверху! «Боже мой!» — потрясение подумал Мортон, когда осознал, что Лозитин перенесся с места на место практически мгновенно. Изящные пальцы-щупальца коснулись перил, и ирск мгновенно оказался на верхней площадке.