Альфред Элтон Ван Вогт - Избранные произведения. Том I [Компиляция]

— Иннельда, — нежно проговорил он в коммуникатор.

— Это… ты… Роберт, — отчетливо, хотя и с паузами выговорила она, — Я… приказала… не пускать… тебя.

— Твои друзья тебя любят. Они хотят, чтобы ты жила.

— Они… ненавидят… меня. Думают… я… дура. Но я им докажу… Я буду жить… и ребенок должен выжить…

— Принц дель Куртин женился на очаровательной, замечательной женщине. У них будут прелестные дети, достойные стать продолжателями рода.

— Никакой другой ребенок… только мой… и твой… будет править под именем Ишер… Неужели ты не понимаешь, все дело в прямой линии… Никогда она не была прервана… Так останется впредь… Неужели ты не понимаешь?..

Он стоял, полный печали, ибо как никто другой понимал ее. В прежние времена, каждый раз выступая под вымышленным именем, он убеждал императоров Ишер жениться на девушках, жизненно необходимых для рода, вовсе не подозревая, что культивируемая им стойкость характера приобретет такую силу. И вот трагическое тому доказательство. Несчастная Иннельда, наверное, не догадывалась, что ее забота о продолжении рода всего лишь результат его рационализма. Она хотела только своего ребенка. Все так просто и так ужасно.

— Роберт… не уходи… дай руку… пожалуйста…

Он стоял и смотрел, как жизненные силы покидают ее. И когда хрипло вскрикнул ребенок, Хедрок ощутил лишь жгучую боль утраты, ибо смерть распростерла свои черные крылья над холодеющим телом Иннельды.

На расстоянии в половину светового года шел своим курсом космический корабль длиной в сто миль. Внутри его один разум обменивался с другим:

«…Второе общее исследование, так же как и первое, не дало конкретных результатов. Мы узнали некоторые важные особенности, но почему правительница, которая владела Солнечной системой, отдала жизнь ради своего ребенка, когда сама так боялась смерти? Аргумент, будто только ей надлежит родить наследника, не поддается логическому осмыслению, поскольку та или иная комбинация атомов не составляет проблемы. Любая женщина могла бы с успехом выполнить ее функцию».

«…Следовательно, необходимо вернуть правительнице жизнь и зафиксировать эмоциональную реакцию близких на ее воскрешение».

«…Исследовал появление нашего бывшего пленника Хедрока во дворце. Как оказалось, он искусно опроверг наши логические построения, требующие его уничтожения».

«…Пришел к выводу… мы можем спокойно покинуть эту часть вселенной…»

«Вот и все, что нам удалось выяснить. Именно эта раса будет править галактикой».

Люди поклоняются атомным богам. Вся наука сосредоточена в храмах, только священники могут быть посвящены в науку. Лорд-правитель должен постоянно лавировать в дворцовых интригах, проводить экспансию соседних планет, подавлять недовольство священников и выступления рабов…

Клэйн родился в семье Лорда-правителя, но был отмечен атомными богами, и никто из семьи не ожидал от мутанта великих свершений…

Младшие ученые весь день дежурили у веревок колоколов, готовые возвестить о рождении. Ночью они обменивались грубыми шутками о причине задержки. Однако следили, чтобы их не услышали старшие или посвященные.

Ребенок родился незадолго до рассвета. Он был слабый и худой, но не это, а некоторые особенности его тела привели в отчаяние отца новорожденного. Его мать, леди Таня, проснувшись некоторое время слушала его жалобный плач, а затем ядовито заметила:

— Кто напугал маленького негодяя? Он как будто боится жить.

Ученый Джоквин, старший во время родов, принял ее слова за дурное предзнаменование. Он поначалу считал, что мать не должна видеть уродца до завтрашнего дня, но теперь он решил действовать быстро, чтобы отвратить бедствие. Он торопливо приказал рабыням прикрыть колыбель, закрыв ее со всех сторон, чтобы отразить любую злую радиацию, которая может проникнуть в спальню.

Когда удивительная процессия начала протискиваться в дверь, леди Таня лежала, приподняв свое стройное тело. Она смотрела с удивлением, переходящим в тревогу, Она уже терпеливо выносила мужу четверых детей и потому поняла, что происходит нечто необычное. Леди Таня не была кротким существом, и даже присутствие ученого в комнате не смутило ее.

Она с яростью спросила:

— Что происходит, Джоквин?

Джоквин в отчаянии посмотрел на нее. Ну разве она не знает, что каждое слово, произнесенное сейчас со злым настроением, только обрекает ребенка на еще худшую судьбу? Он испуганно заметил, что она собирается продолжать говорить, и с мольбой к атомным богам взял свою судьбу в свои руки.

Он сделал три быстрых шага к леди Тане и закрыл ладонью ее рот. Как он и ожидал, женщина была так изумлена его поведением, что не начала немедленно сопротивляться. И к тому времени, как она пришла в себя и начала слабо бороться, колыбель наклонили, и через ее рукоять она впервые увидела ребенка.

Собиравшаяся в ее голубых глазах буря рассеялась. Мгновение спустя Джоквин мягко убрал руку с ее рта и медленно отступил к колыбели. Он стоял там, содрогаясь от мысли о возможных последствиях своих действий, но, поскольку словесная молния не ударила в него с кровати, в нем возобладало сознание правильности сделанного. Он начал внутренне сиять и впоследствии всегда утверждал, что спас положение, насколько его можно было спасти. В теплом самопоздравлении он почти забыл о ребенке.

Он пришел в себя от вопроса, заданного леди Таней опасливо спокойным голосом:

— Как это случилось?

Джоквин чуть не допустил ошибку, пожав плечами. Однако вовремя удержался. Но прежде чем он смог ответить, женщина сказала уже более резко:

— Конечно, я знаю, это атомные боги, но можешь ли ты сказать, когда это случилось?

Джоквин был осторожен. Ученые храмов обладали достаточными данными, чтобы знать, что контролирующие боги могут действовать случайно и их трудно ограничить датами. Тем не менее мутации не совершаются, когда плоду в чреве матери исполнится месяц, поэтому время приблизительно можно определить. Не позднее января 533 года П. В. и не раньше… Он помолчал, вспоминая дату рождения четвертого ребенка леди Тани. И вслух закончил подсчеты:

— Несомненно, не раньше 529 года после варварства.

Женщина теперь более внимательно смотрела на ребенка. И Джоквин тоже. И удивился, поняв, как много он раньше не позволял себе видеть. Сейчас впечатление у него было даже хуже, чем раньше. У ребенка была слишком большая голова сравнительно с хрупким телом. Плечи и руки подверглись наиболее заметной видимой деформации. Плечи спускались от шеи под острым углом, делая тело почти треугольным. Руки казались перекрученными, как будто кость, а с нею мышцы и кожу, повернули на 360 градусов; каждую руку нужно развернуть, чтобы привести в порядок. Грудь ребенка была чрезвычайно плоской, и все ребра торчали сквозь кожу. Грудная клетка опускалась вниз гораздо больше, чем у нормальных детей.