Альфред Элтон Ван Вогт - Избранные произведения. Том I [Компиляция]

Мальчик холодно сказал:

— Старик, продолжайте урок истории.

Неллиан улыбнулся.

— В другой манере, но ваши перспективы напоминают перспективы вашего предка. Вы презренный мутант. Он презренный ростовщик. Перед ним стояли не меньшие, если не большие препятствия, чем перед вами. И все же, мой мальчик, мы говорим о человеке, который основал семью Линн. Когда вы заглядываете вперед, вы видите только трудности. Оглядываясь назад на его карьеру, мы видим, как просто все было для храброго человека, действовавшего среди неразумных людей. Благородные семьи, занимавшие у него деньги, лишь старались как можно дольше сохранить видимость. И, конечно, когда истекал срок, они винили не себя, а молодого Гована Даглета. Но тот лишь нанимал добавочных телохранителей и отнимал у должников имущество. К тридцати годам он был уже настолько богат, что смог взглянуть на почти разоренные семьи патронов в поисках невесты. Его предложение потрясло патронов до глубины их аристократических душ. Но патрон Сеппер был человек, считавшийся с реальностью. Чтобы спасти себя от гибели, он организовал брак своей прекрасной дочери Пиикарды Сеппер с презренным ростовщиком. И она делила с ним постель, и рожала ему детей, хотя всю жизнь не любила их. Она называла их, включая вашего прапрадеда, «рабьим отродьем».

Тонкое лицо мальчика исказила циничная усмешка.

— Если она была так настроена, думаю, что дети были не его. Вспомните, Неллиан, в своем убежище во дворце я годами был свидетелем любовных свиданий самых известных придворных дам. Внешне все они респектабельны, все замужем, но переходят от одной связи к другой. Не раз я слышал признание, что ребенок, которого носит дама, совсем не от ее мужа. Конечно, неважно, являемся ли мы, Линны, прямыми потомками Гована Даглета. Мы унаследовали его деньги, а связи Сеппера дали благородство… Но… — он пожал плечами.

— Гован знал аристократок и их мораль. Он все время следил за женой; будучи страстной женщиной, она вскоре поняла, что единственным источником мужской ласки для нее является муж. История утверждает, что он был счастливым и довольным мужем.

Ученый встал.

— Молодой человек, я думаю, — сказал он, — пора прекратить урок. Через несколько минут здесь будет ваш дед, лорд-правитель.

— Мой дед! — Клэйн, дрожа вскочил. Мгновенно самообладание покинуло его. Крайним напряжением овладев собой, он спросил; — А чего он хочет?

— Он везет с собой несколько недавно захваченных на Марсе девушек. Они будут вашими любовницами. Мне сказали, что девушки очень хорошенькие.

Он замолчал, Клэйн его не слышал.

Для Клэйна слова Неллиана превратились в бессмысленные звуки, а потом…

Чернота!

Позже, может быть, в тот же вечер, он осознал себя. Он лежал на полу в своей спальне. Из постели на него смотрела испуганная девушка. Она истерически говорила:

— Не хочу. Убейте меня, но он ненормальный. Я не хочу!

Откуда-то, вне поля зрения Клэйна, донесся холодный голос лорда-правителя.

— Выпорите ее. Четыре хлыста. Но не калечьте.

Когда в следующий раз Клэйн пришел в себя, девушка склонилась над ним:

— Бедный! Тебе так же плохо, как мне… Иди в постель. Придется пройти через это.

Жалость в ее голосе снова вызвала его беспамятство. Жалости он не выносил.

Он чувствовал, что проходило время. У него было несколько любовных видений, которые казались ему нереальными. В этих видениях он был яростным и ненасытным, а девушка робкой и нежной.

Потом другие видения. Появилась другая девушка. Он слышал слова Неллиана.

— Поразительно! Я не знал, что у мужского тела такие огромные возможности для любви.

Но все это было как сон. Он узнал, что первую девушку зовут Селк. Имя второй он так и не узнал, не узнал имен других, да и не был уверен, что они были.

Потому что вскоре ему нужна была только Селк. В этот момент он достиг наибольшей остроты сознания. Его поучал дед, одну из фраз он запомнил навсегда. «Мой мальчик, если ты настаиваешь, чтобы была одна, тогда тебе уже придется приспособиться к ее возможностям.»

Клэйн смутно помнил, что согласился с лордом-правителем. Он приспособился.

Он полностью пришел в себя за обедом. Клэйн остановился, поднеся ложку ко рту, что-то в нем привлекло внимание ученого.

— Что, Клэйн?

Мальчик кивнул.

— Я хотел бы продолжить разговор, начатый в тот день, — сказал он, — о моем предке Говане. Что было с его детьми?

Неллиан облегченно вздохнул и мысленно продиктовал письмо лорду-правителю: «Ваше превосходительство, — молча сочинял он. — Через год и восемь месяцев лорд Клэйн полностью оправился от эмоционального шока, вызванного знакомством с женщиной. Мозг, действительно, — странный инструмент».

Вслух он сказал:

— Ваш прапрадед Гован Даглет был банкиром и патроном. У него были отделения во всех главных городах…

Историю семьи Даглет Линн изучал другой, более взрослый учащийся. Семь лет после убийства Крэга лорд Тьюс прожил в Аваях на Норе.

У него было небольшое имение на главном острове архипелага, и после случившегося мать посоветовала избрать именно его для жительства, а не большие поместья на материке. Умный, осторожный человек Тьюс сознавал ценность совета. Если он хочет оставаться живым, его удел — власяница и пепел.

Вначале это был сознательный обман. В Линне Лидия напрягала мозг в поисках объяснения и в конце концов заявила, что ее сын устал от политики и удалился, чтобы на покое предаться размышлениям. Долгое время ее вздохи были убедительными, она так описывала чувства, как будто сама стремилась избавиться от обязанностей своего положения. И ей верили.

Патроны, губернаторы и послы на пути из Линна через океан останавливались, чтобы отдать дань уважения сыну Лидии. И постепенно они начали сознавать, что он в немилости.

Напряженное молчание лорда-правителя при упоминании имени Тьюса вскоре стало известно всем администраторам и политикам. После этого все стали умными. Вспомнили, как торопливо удалился из Линна Тьюс, когда было получено сообщение о гибели лорда Крэга, сына лорда-правителя. В то время его отъезд был едва замечен. Теперь об этом вспомнили и сделали выводы. Большие корабли, несущие чиновников, перестали останавливаться на острове.

Изоляция глубоко повлияла на Тьюса. Он стал наблюдателен. Впервые заметил он, что островитяне выходят в океан. В воду, которая с легендарных времен была отравлена атомными богами. Значит, вода больше не смертоносна? Он отметил это для будущих исследований и впервые заинтересовался тем, что жители острова называют океан Тех. Жители континентов передвинулись подальше от берегов и забыли древнее название.

Он размышлял о возрасте цивилизации, которая претерпела такую ужасную катастрофу, что забыты даже названия океанов. Сколько? Он мог предполагать: тысячи лет.