Альфред Элтон Ван Вогт - Избранные произведения. Том I [Компиляция]

— Капитан, случилось нечто невероятное. И я уверен, что Стрейнжбери скрыл это от вас. Слушайте…

И Миллер выложил Гроу все, что сумел установить.

Гроу был взбешен. Но сумел себя сдержать. Он отпустил Миллера, а сам остался на мостике.

Миллер спустился вниз. Он разыскал ничего не подозревающего Стрейнжбери и горделиво произнес:

— Капитан Гроу только что поручил мне осмотреть двигатели.

Стрейнжбери спокойно воспринял этот ужасный удар и, остро понимая опасность ситуации, ровным голосом произнес:

— А я как раз собирался попросить капитана, чтобы вы проверили мои предположения.

Ответ Миллера прозвучал в грубой форме:

— Ладно. Как вам угодно. Расскажите мне лучше обо всем, что случилось. Я видел показания приборов, фиксирующих скорость корабля. Я не могу пока понять, как вам удалось разогнать корабль почти до скорости света, но вы, вероятно, отработали этот режим еще при жизни капитана Брауна. — Он понимающе улыбнулся.

Стрейнжбери скрипнул зубами. Он ненавидел человека, стоящего перед ним, взирающего на него с триумфальной улыбкой.

— Надеюсь у вас, Миллер, хватило ума держать язык за зубами? — спросил Роджер.

— Разумеется, я сообщил обо всем капитану! — победоносно заявил бывший старший помощник, полчаса назад вернувший себе этот пост.

Стрейнжбери приблизился к Миллеру вплотную и процедил:

— Ты — круглый дурак, Миллер! Неужели ты не понимаешь, что Гроу не хочет возвращаться на Землю? Мы все — мертвецы, Миллер!

Когда до Миллера дошел смысл сказанного, победоносная улыбка сползла с его лица. Но это уже не доставило Стрейнжбери удовлетворения.

Через час за Роджером прислали охрану. Но отвели его не к Гроу, а в одну из тюремных кают корабля. Потом туда же пришел Гроу. Его угольно-черные глаза, сузившись, внимательно посмотрели на Стрейнжбери.

— Итак, Стрейнжбери, расскажи мне все, что ты утаил, рассказывая нам о скорости этого корабля.

У Рождера было время, чтобы подготовить объяснение. По его версии, он просто не вполне разобрался в происходящем и боялся что-либо говорить Гроу, пока не выяснит все до конца. Именно из-за этого он и хотел остановить двигатели. Чтобы разобраться, что происходит. В конце концов, если все подтвердится — вот и отлично. Они доберутся до Земли намного быстрее.

— Насколько быстрее? — быстро спросил Гроу.

Роджер не знал, разбирался ли Миллер в особенностях релятивистских скоростей. А если разбирался, то сообщил ли он капитану и об этом?

Во всяком случае, техник Стрейнжбери вовсе не обязан об этом знать.

— Я думаю, лет через тридцать — сорок мы доберемся, — пробормотал Роджер.

Гроу не знал, верить или не верить молодому навигатору. Но так как вся ситуация выглядела фантастически, то он почти поверил Стрейнжбери. Тридцать-сорок лет — достаточно большой период времени. Гроу успокоился. Он решил, что техник Стрейнжбери действительно не разобрался в том, что случилось.

Но капитан допускал и другую возможность. И реальность такой возможности взбесила Гроу.

— Для тебя — отлично! — сказал он со смертоносной угрозой в голосе. — Я уверен, что ты врешь! И я буду обращаться с тобой как с лжецом и саботажником!

И ушел.

Настроение Гроу совсем испортилось. Уверенность покинула его. Новое сопротивление подчиненных угрожает ему, и он должен действовать быстро. Роджер не ошибался насчет капитана. Тот действительно был параноиком.

Остро ощущая личную опасность, Гроу задумался о происходящем. Прежде всего необходимо принять всевозможные предосторожности.

И он их принял.

Спустя три часа было арестовано еще восемнадцать человек. Включая Миллера и Тэлли. Включая всех, с кем мог общаться Роджер и кому он мог сообщить о происходящем.

Всех арестованных разместили в отдельных каютах.

Еще три часа Гроу провел в раздумьях и вскоре пришел к выводу, что казнить арестованных нежелательно.

«Я могу читать мысли людей по выражению их лиц, — подумал он самодовольно. — Но я не смогу управлять этим кораблем».

Но кого-то следовало наказать. Для острастки.

Гроу размышлял, надо ли разрешить Стрейнжбери выключить двигатели. И что делать дальше?

Утром следующего дня он посетил Миллера.

— Сколько нам потребуется времени при такой скорости, чтобы добраться до Солнечной системы? — спросил он.

— Учитывая наше нынешнее положение в пространстве — около десяти лет, — быстро ответил тот.

— Точно?

— Ну, я могу ошибиться года на два, — испуганно промямлил Миллер. — Мне надо уточнить…

Не дослушав, Гроу вышел из каюты.

Гроу верил Миллеру больше, чем Стрейнжбери. Десять лет… Черт возьми, это слишком мало. Нужно остановить корабль! Немедленно!

И сделает это Стрейнжбери!

Гроу явился к Роджеру.

— Пойдем! — скомандовал он. — Ты отключишь двигатели! Прямо сейчас!

— Это невозможно! — воскликнул тот.

«Действительно невозможно! Мы еще не набрали расчетной скорости».

Сейчас двигатели корабля работали по программе, составленной Стрейнжбери. Работали примерно на одном проценте реальной тяги. Роджер экономил горючее.

— Ты сделаешь это — или умрешь! — зарычал Гроу.

— Если я сделаю это — мы все умрем! — закричал в ответ Стрейнжбери.

Гроу выскочил от него и бросился к Миллеру.

— Ты можешь остановить двигатели? — с порога заявил он.

— Могу! — подобострастно ответил Миллер. — Только прикажите, капитан!

— Приказываю! — гаркнул Гроу. — Живо на мостик.

Они поднялись наверх. Миллер уселся в капитанское кресло, пробежался пальцами по сенсорам…

Лицо его выразило крайнее недоумение.

— В чем дело? — зарычал Гроу.

— Я не знаю… — промямлил Миллер. — Я… Мне… Доступ к управляющему центру закрыт!

Примерно в ста метрах от них бывший капитан Стрейнжбери спрятал в карман крохотный дистанционный пульт.

Его не обыскали при аресте. Это было большой удачей.

Спустя полтора часа — Миллер все это время пытался понять, что происходит, — двигатели звездолета вышли на предельный режим и командная система передала на них часть энергии с гравитационных компенсаторов. Это произошло не мгновенно, так что у людей было время, чтобы занять противоперегрузочные кресла и койки. В одной из таких — тюремная каюта прежде была стандартной и имела стандартное оборудование — устроился и Стрейнжбери. Он, единственный на корабле, воспринял перегрузку с удовольствием.

Стрейнжбери с волнением понял, что наступил тот самый момент, которого он так хотел и которого так боялся. Утроенная тяжесть вдавила его в противоперегрузочное ложе, но это почти не беспокоило Роджера. Он знал, что меньше чем через минуту его субъективного времени (в обычной вселенной за эту минуту пройдут годы) звездолет преодолеет световой барьер. А там… Может быть, он просто перестанет существовать…