Альфред Элтон Ван Вогт - Избранные произведения. Том I [Компиляция]

Семп неоднократно подлетал к этим метеорам-одиночкам, а при случае и высаживался на них. Воспоминания об этих посещениях были одними из самых мрачных, которые он вынес из своих многочисленных вылазок в космос. Абсолютная темень, безжизненная пустота этих бесплодных скал, сенсорный голод. Странно, но чем больше по размерам были эти небесные тела, тем более тягостное впечатление они оставляли.

Как-то раз он обнаружил, что мог испытывать нечто вроде интеллектуального родства с одной из скал диаметром порядка трехсот метров. Тогда он имел дело с одним аморфным телом, которое в конце концов ушло на гиперболическую орбиту. Когда он подсчитал, что оно обречено навечно покинуть Солнечную систему, то, к собственному удивлению, начал образно представлять себе, как долго это небесное тело бороздило космос, какие невообразимые дали оно покрыло за это время, как через некоторое время оно снова затеряется в безмерной бездне Вселенной и будет миллионы лет одиноко мчаться сквозь звезды.

Представитель Правительства — некий Джон Мэтьюз — прервал ход его мыслей.

Семп взглянул на него, наклонив голову.

— Если верить поступившим сообщениям, несколько сотен земных силки уже согласны подчиниться этим космическим сородичам. Вы же, как я полагаю, не считаете, что планетоид является вашей родиной. Почему?

Семп улыбнулся:

— Для начала я не позволил бы выдавать мне черное за белое, как это сделали они.

Немного поколебавшись, он продолжал серьезным тоном:

— Помимо чувства лояльности по отношению к Земле, у меня есть к тому и другие веские причины. Я не считаю, что живым формам жизни пойдет на пользу жесткая привязанность только к своему виду: я — де лев, а ты — медведь, и на этом кончим. Разумная жизнь развивается, или должна развиваться, в направлении общей цивилизации. Я, возможно, похож на мальчишку, который ушел с фермы в большой город, в данном случае — на Землю. Сегодня мои соотечественники требуют, чтобы я вернулся на ферму. Им никогда не понять, почему эта стало для меня невозможным, поэтому я даже не пытаюсь излагать им свои взгляды.

— Но может так случиться, — произнес Мэтьюз, — что в действительности большим городом окажется планетоид, а Земля — фермой. Как быть тогда?

Семп вежливо улыбнулся, но ограничился тем, что отрицательно покачал головой.

— Еще один вопрос, — настаивал Мэтьюз. — На ваш взгляд, как надо относиться к силки?

Семп развел руками:

— Не вижу необходимости каких-либо реформ в этой области.

Он полностью верил в то, о чем говорил. Семп никогда не придавал значения вопросам ранга и старшинства.

В то же время он давно уже знал, что некоторые силки болезненно относились к отведенному им на Земле положению, считая, что оно ставило их в подчинение по отношению к людям. Другие, такие, как он сам, выполняли свой долг, были верны своим земным женам и стремились наилучшим образом использовать те, пусть несколько ограниченные, возможности, которые им предоставляла человеческая цивилизация. Она не позволяла им полностью раскрыть свои способности, поскольку силки обладали таким богатым набором органов чувств, что многие из них оставались на Земле без применения, поскольку не существовало организации, способной стимулировать эти творческие потенции.

Вполне возможно, что подобный порядок вещей мог бы быть и улучшен. Но пока силки оставались тем, чем они были. Семп охотно признавал, что всякие попытки изменить условия бытия силки породили бы страх и волнение среди людей. Так зачем же, считал он, предпринимать подобные действия ради единственной цели — удовлетворить самолюбие группы силки общей численностью менее чем в две тысячи индивидуумов?

Во всяком случае так обстояло дело до сегодняшнего дня. Появление же космических силки намного увеличило бы число его сородичей, недовольных своим положением. Однако, говорил сам себе Семп, этого было бы недостаточно, чтобы существенным образом повлиять на количественное соотношение людей и силки на Земле.

— Насколько я понимаю, — отчеканил он громко, — не существует лучшего решения проблемы силки, чем сейчас.

Чарли Бэкстер счел момент подходящим для того, чтобы положить конец дискуссии.

— Нэт, в выполнении миссии вас будут сопровождать наши лучшие, наши самые лучшие пожелания успеха и полное доверие. До орбиты Меркурия вы полетите на борту космического корабля. Это позволит сэкономить время. Успеха вам!

Открывшаяся перед ним картина поистине была фантастической.

Планетоид силки выходил на свой период обращения вокруг Солнца, находясь далеко внутри эксцентрической орбиты Меркурия. Судя по всему, он должен был задеть солнечную корону — эти бескрайние облака раскаленного газа, которые исторгает из себя огненное светило в виде огромных огненных языков, бесформенных рукавов, мостиков…

Семп несколько сомневался, что дело дойдет до столь катастрофического развития событий. Но, периодически подставляя воздействию Солнца свое тело, защищенное прочным как сталь хитиновым покровом, он чувствовал, насколько могуче его притяжение на столь малом расстоянии.

Небо перед ним почти полностью закрывал добела раскаленный диск. Свет был настолько ярок и воспринимался им в столь широком диапазоне волн, что, как только он приоткрывал свою сенсорную систему, та мгновенно перенасыщалась. Тем не менее ему приходилось периодически идти на это, чтобы вносить необходимые коррективы в свой полетный курс.

Вскоре он и планетоид вышли на пересекающиеся орбиты.

Но сам момент встречи должен был произойти еще через несколько часов. Поэтому Семп полностью выключил свою систему восприятия среды. Он мгновенно и глубоко заснул, что силки позволяли себе крайне редко.

Он вышел из сна постепенно, отметив, что правильно рассчитал время. Планетоид уже был «виден» на одном из бесконечно малых нервных экранов на головной части его организма. Изображение на нем напоминало то, что бывает на радарах, и вначале соответствовало размеру с горошинку.

Но менее чем за тридцать минут он заметно приблизился, и его величину уже можно было оценить примерно в восемь километров, что на глазок составляло половину реального диаметра.

В этот момент Семп совершил свой единственно опасный маневр. Он позволил притяжению Солнца втянуть себя внутрь орбиты планетоида. Затем он нейтрализовал звездную тягу и с помощью нескольких энергетических выбросов по краям поля позади себя устремился к поверхности небесного тела со стороны светила.

Он исходил из того, что ни один силки в нормальных условиях не станет размещаться на солнечной стороне астероида. В их интересах было держаться где-нибудь внутри этого крупного скалистого обломка или уж, во всяком случае, на его неосвещенной части.