Генри Хаггард - Избранные произведения. II том [Компиляция]

Через несколько минут они были на берегу. Во время остановки раз или два он пробовал поговорить с ней откровенно, но она сразу же становилась холодной как мрамор. Он не мог понять ее, начал побаиваться, и его гордость забила тревогу.

Наконец путешественники прибыли к развалинам поселения, которое оставили арабы несколько недель тому назад. К счастью, разрушения оказались вблизи не такими большими, как казалось вначале. Внутри дома, правда, выгорели; но стены их были целы, а многие хижины туземцев совершенно не тронуты. Леонард послал вперед людей сказать туземцам о возвращении Пастушки, — весть быстро облетела соседние краали, и жители их толпами стекались к лагерю путешественников. С ними были и те сто людей Мэвума, которые не попали в плен к Перейре. Все они вышли навстречу Хуанне. Встреча девушки была самой трогательной. Мужчины, женщины и дети бежали навстречу; мужчины приветствовали ее радостными криками и поднятыми вверх руками, а женщины и дети целовали ей платье и руки.

Нетерпеливо отстранив женщин, Хуанна стала расспрашивать мужчин, не слыхали ли они что-либо об ее отце. Но они отвечали отрицательно. Некоторые из них отправились вверх по реке на поиски его в тот самый день, когда она была захвачена в плен, но до сих пор еще не вернулись.

История взятия и разрушения лагеря работорговцев тем временем была рассказана туземцам освобожденными пленниками, и волнение достигло апогея. Оттер, видя удобный случай воспеть славу своего господина, метался взад и вперед среди толпы, потрясая копьем и распевая по зулусскому обычаю хвалебный гимн Леонарду.

— «Слушайте! — говорил он. — Слушайте! Смотри на него, народ, и удивляйся!

— Воздайте хвалу тому, кто сокрушил силу угнетателя!

— Воздайте хвалу ему, пастырю Пастушки, которую он увел из дома злодея!

— Воздайте ему хвалу, дети Мэвума, в его руках жизнь и смерть!

— Никогда еще о таких подвигах не было слышно на этой земле!

— Воздайте ему хвалу, избавителю, возвратившему вам ваших детей!»

— Да, воздайте ему хвалу! — сказала стоявшая возле него Хуанна, — воздайте ему хвалу, дети моего отца, так как без него никто из нас не увидел бы дневного света!

Как раз в это время появился Леонард, слышавший слова Хуанны. Все поселенцы бросились к нему навстречу.

— Хвала тебе, пастырь Пастушки! — кричали они. — Хвала тебе, избавитель!

С этого дня Леонард стал известен у туземцев под именем «Избавителя».

Вечером того же дня, когда Леонард, Хуанна и Оттер сидели за обедом в доме Мэвума, с беспокойством рассуждая о судьбе м-ра Родда и удивляясь, отчего о нем нет до сих пор никаких известий, они услышали шум среди туземцев на дворе. В тот же момент вбежал Оттер с криком: Мэвум прибыл!

Все тотчас вскочили со своих мест и во главе с Хуанной выбежали во двор, где шесть человек держали носилки, на которых лежал мужчина, покрытый одеялами.

— О! Он умер, — сказала Хуанна, внезапно останавливаясь и прижимая руки к сердцу.

На одно мгновение Леонард подумал, что она права, но прежде, чем он успел сказать что-либо, с носилок послышался слабый голос, просивший туземцев нести осторожнее, и Хуанна бросилась вперед с криком: папа… папа!

Носильщики внесли м-ра Родда в дом и поставили носилки на пол. Леонард увидел перед собою высокого красивого мужчину лет пятидесяти; судя по всему, он был близок к смерти.

— Хуанна, — с трудом произнес м-р Родд, — это ты? Значит, ты спасена? Слава Богу! Теперь я могу умереть спокойно!

Мы не будем передавать всех подробностей последовавшего затем бессвязного разговора между отцом и дочерью. Скажем только, что Леонард узнал все подробности о случившемся с м-ром Роддом несчастье.

По-видимому, м-ра Родда постигла неудача в поисках слоновой кости. Не желая, однако, возвращаться с пустыми руками, он решил подняться далее вверх по реке, но также безуспешно. Он уже возвращался домой, как встретил людей, посланных Соа, и услышал от них страшную новость о похищении его дочери Перейрой.

Стояла ночь, когда он получил это известие, и было слишком темно для того, чтобы продолжать путь. Но, под влиянием винных паров, он решил сразу же отправиться за дочерью, несмотря на ночную темноту. Напрасно его люди указывали ему на опасность путешествия ночью. Он не обратил на их советы никакого внимания, и они тронулись в путь. Однако путешествие их продолжалось недолго: вскоре они услышали проклятия и шум, вслед за которыми их господин исчез, и они не могли найти его до самого рассвета. Тогда только они увидели, что находились на краю небольшой, но крутой скалы, и у подножия ее лежал Мэвум, — не мертвый, но без чувств, с тремя ранами и со сломанной правой ногой. Несколько дней они ухаживали за ним, пока наконец он не приказал отнести себя домой на носилках.

Леонард осмотрел раны м-ра Родда и нашел их смертельными. Однако, он еще был жив.

На следующее утро умирающий послал за Леонардом. Войдя в комнату, Леонард увидел его лежавшим на полу; голова его покоилась на коленях у дочери, а патер Франсиско молился возле него.

— М-р Утрам, — сказал умирающий, — я знаю историю взятия лагеря и освобождения моей дочери. Это было самое смелое дело, о котором я когда-либо слышал, и только сожалею, что меня не было с вами!

— Не говорите об этом, — сказал Леонард. — Быть может, вы слышали также, что я сделал это из известного расчета!

— Да, мне говорили об этом, но вас порицать тут не за что. Если бы только старая дура Соа посвятила меня в тайну этих рубинов, я сам давно бы отправился на поиски. Ну, по крайней мере, я надеюсь, что вам удастся добыть их. Но у меня нет времени говорить о рубинах, так как смерть уже висит надо мною. Теперь слушайте, товарищ, что я вам скажу. Я нахожусь в безвыходном положении и страшно беспокоюсь, не за себя, конечно, — не велика важность, если свет избавится от такого бесполезного человека, как я, — а за свою дочь. Что станет с нею? Я не оставлю ей ни цента. Эти проклятые работорговцы отняли у меня все. Мне остается только поручить дочь вашему попечению. Я слышал, что вы оба проделали брачную церемонию, там, в лагере работорговцев, и не знаю, как устроятся ваши отношения с Хуанной после моей смерти. Но что бы ни случилось, я полагаюсь на вашу честь английского джентльмена, я могу доверить ее только вам. Дайте мне слою, что вы будете смотреть за ней; а если ей будет угрожать самое худшее, то у нее есть яд для защиты. Ну, что же вы скажете?

Леонард задумался, причем умирающий с беспокойством следил за ним.

— Я беру на себя очень тяжелую ответственность, — наконец произнес он, — но пусть будет так. Я буду заботиться о ней так, как если бы она была моей женою или дочерью!