Автор неизвестен - Ермак. Поход.

боль, которую причинили мне хунхузы в этом мире. Но отдать приказ на расстрел

беспомощных людей, я не смог. При этом понимал, что среди них могут быть

сочувствующие ихэтуаням, и они способны ударить в спину в самый неподходящий для

нас момент. Прикинув, что к нам на полуостров плывет не больше сотни китайцев, отдал приказ не стрелять.

w:rsidRDefault="00A2077A">«Если что, этих привлечем к копанию окопов. Сто-двести «ходя» – это не три тысячи», - подумал

я, отдавая распоряжение.

w:rsidRDefault="00A2077A">Между тем, избиение каравана плотов с китайцами самими же китайцами продолжалось. Один из

снарядов попал в плот, и тот раскололся, в результате чего все находящиеся на нём

полетели в воду. Буксир «Бурлак» получил снаряд в левую скулу и начал быстро

тонуть, с него в воду посыпались матросы и поплыли на наш

берег.

w:rsidRDefault="00A2077A">Передние

плоты течением Амура начало прибивать к китайскому берегу и обстановка стала ещё

ужаснее. Выскочившие на берег то ли ихэтуани, то ли регуляры, начали безжалостно

рубить, пытавшихся выбраться на берег безоружных сограждан.«Что же, «благовещенская утопия» состоялась.

Пускай не так, как в моём мире, но состоялась», - подумал я, опуская бинокль на

грудь.

w:rsidRDefault="00605B34"></</p>

w:p>

w:rsidRDefault="00605B34">Глава 20. Освобождение.

w:rsidRDefault="00605B34">- Тимофей Васильевич, позвольте Вам представить

редактора и издателя «Амурской газеты» господина Кирхнера Александра

Валерьяновича, - произнёс полицмейстер Батаревич, мгновение назад подошедший ко мне

вместе с мужчиной лет сорока, одетого в косоворотку, пиджак и брюки, заправленные в

сапоги. На голове у Кирхнера была с чиновничьей кокардой фуражка, из-под её

козырька торчали очки, усы и борода, как у кота Базилио из фильма про Буратино, роль которого сыграл Ролан Быков.

w:rsidRDefault="00A2077A">- Приятно

познакомиться, господин капитан, - вежливо произнёс Кирхнер, а потом затараторил. –

Господа, это просто бесчеловечно! Как можно убивать своих сограждан без суда и

следствия. Хорошо, что фотограф газеты заснял бесчинства ихэтуаней и маньчжурской

военщины. Необходимо правду об этих событиях довести до международной

общественности.

w:rsidRDefault="00A2077A">Я, стоявший у кромки берега полуострова в устье Зеи и наблюдавший, как продолжается

избиение китайцев и маньчжур, которых мы попытались переправить на их берег, аж

вздрогнул от этих фраз. Настолько и тон, и содержание были похожи на визги

правозащитников типа Новодворской и Ковалева в моём времени.«Правду, конечно, надо

донести, - подумал цинично я про себя, отключив слух от сыпавшего правдолюбскими

лозунгами Кирхнера. – Только, какую правду? Да, китайцы расстреляли плоты, рубят

своим согражданам на том берегу головы. По моим прикидкам две трети состава

сплавлявшихся уже заставили заняться проблемой переселения души, но и мы

отличились. Не один десяток на тот свет отправили, пока не начали переправу на

плотах. Да и сейчас на зазейском берегу народ резвится, загоняя назад в реку,

пытавшихся вернуться после такой встречи на наш берег китайцев. И как я рассмотрел

через бинокль, в руках у казаков часто мелькали шашки, а не нагайки. Да и выстрелы

с нашего берега раздавались. Озлобилось местное население на соседей через реку, после всего того, что они натворили. А лучший способ решения проблемы с китайцами

на нашем берегу – «нет человека, нет проблемы». Вот

такая вот, она – правда! На

полуострове моё присутствие, да Батаревича, не дало казакам и ополченцам

разгуляться. Только поэтому, чуть больше сотни китайских и маньчжурских пловцов

сохнут на берегу, согнанных в тесную кучку, а не поплыли дальше по течению живыми

или мертвыми тушками. Хотя и на зазейском берегу не все зверствуют. И там вижу, начали формировать колонну из спасшихся китайцев».Как потом выяснилось, на наш берег в районе устья

Зеи выбралось в общей сложности около трехсот человек из сплавляемого конвоя.

Вероятнее всего, ещё столько же или больше смогли выйти на берег дальше по Амуру, не доплывая до нашего первого поста. И это могло стать большой проблемой. Среди

маньчжурских деревень на нашем берегу, они могли найти укрытие, не смотря на то, что основная масса жителей этих поселений ушла на китайский

берег.

w:rsidRDefault="00A2077A">Для

решения этой проблемы Грибский ранним утром четвертого июля направил к первому

посту две сотни Амурского казачьего полка, сформированных из казаков-льготников. Но

до этого, вечером третьего числа, наконец-то, состоялась моя встреча с братами.

Льготники второй очереди из Албазинского и Черняевского округов с большим трудом, но добрались до Благовещенска, где по берегу, где на различных плавсредствах. Амур

в верховьях обмелел, поэтому путь вместо трех-четырех дней занял десять. Из них

сформировали четвёртую сотню, которой командовал мой старый знакомый по юнкерскому

училищу сотник Волков Леонид Петрович – поэт Приамурья. В неё попали все мои браты-

казаки и Ромка Селеверстов, получивший, наконец-то, звание хорунжего. Дан или

хорунжий Данилов Пётр был субалтерн-офицером в пятой, которой командовал сотник

Резунов Владимир Михайлович.

w:rsidRDefault="00A2077A">С братами

удалось только обменяться кивками, когда сотня входила в город, а вот с Данном и

Лисом вечером посидели за ужином дома у Таралы. Арсения не было, но его кухарка, готовившая для больницы, накрыла на стол и нам. Браты повзрослели, возмужали,

правда, Ромка так и остался шалопаем и сорвиголовой, а вот Пётр превратился в

степенного, рассудительного молодого офицера.Ужин долго не продлился, так как и мне, и братам

надо было бежать по делам службы, но новостями удалось обменяться. Я рассказал о

своих приключениях в Таку и Тяньцзине. Ромка тут же загорелся и дал клятву, что в

этой войне также заслужит либо Георгия четвертой степени, либо Золотое оружие. Дана

же больше интересовала обстановка сложившаяся в Благовещенске и его окрестностях, а

также планы командования. Потом настал их черёд рассказывать новости.</</p>

w:p>Из братов, кроме Ромки, Дана и Савина Женьки, все

женились и стали уже отцами. Умерли старейшины дед Давид Шохирев, и дед Савин

Митрофан. Старый дед Гусевский Ион, несмотря на свои семьдесят девять лет, скрипит

потихоньку, ещё иногда приходит в станичную избу на собрания. В школе казачат всё

отлично. Ещё бы, три выпускника стали офицерами. Её пришлось расширять. Руководит

школой теперь Башуров Михиаил, выигравший в своё время скачки при первом посещении

Благовещенска цесаревичем Николаем. Три года назад его подстрелили хунхузы, после