Патрик Уайт - Фосс

Они обогнули выступ скалы, и стало совсем тихо. Деревья склонялись к ним тонкими зелеными иглами мертвой хвои. Мужчина и женщина отрешились от внешнего и погрузились в себя, не испытывая ни чувства стыда, ни необходимости в защите.

– Эта экспедиция, мистер Фосс, – внезапно проговорила Лора Тревельян, – эта ваша экспедиция – воля в чистом виде!

Она обратилась к нему с такой предельной искренностью, что при любых других обстоятельствах он бы удивился.

– Не совсем. Волю мою будут ограничивать несколько человеческих существ, не говоря о животных, провизии и прочей поклаже, которую мои покровители сочтут необходимой. – Фосс помолчал. – Лучше бы я отправился босиком и один. Я это знаю, но пытаться объяснить другим совершенно бесполезно.

Лицо его скривилось в усмешке. Тонкие губы пересохли и потрескались еще до того, как наступила засуха, сбоку не хватало одного зуба. В общем, выглядел он неубедительно.

– Вы ведь не позволите своей воле вас уничтожить! – убежденно проговорила Лора.

Теперь очень сильной была она. Ему сделалось приятно, хотя благодарить он не стал. Он увидел мысленным взором, как она берет его голову в ладони и крепко прижимает к своей груди. Однако Фосс никогда не позволял себе роскоши признавать силу в других, предпочитая иллюзию собственной силы.

– Ваш интерес очень трогателен, мисс Тревельян, – рассмеялся он. – Среди пустынь я буду вспоминать о нем с благодарностью.

Он пытался поставить ее на место, она же скрестила пальцы, отгоняя этим жестом нечистого.

– Я не верю в вашу благодарность, – сухо усмехнулась она, – как и в то, что в полной мере вас понимаю. И все же когда-нибудь я пойму.

Продолжая прогуливаться под черными ветвями, мужчина и женщина, казалось, были на равных. Когда они приблизились к тому месту, где проходила самая торжественная часть пикника, – к маленькой полянке с костром и кипятком, веселым смехом и общепринятыми мнениями, на лицах припозднившихся читалось, что их объединяет некая постыдная тайна личного свойства. Впрочем, никто и не заметил.

Мужчины, покинувшие прибрежные скалы менее кружным путем, толпились вместе. Под давлением миссис Прингл, гувернантки и двух нянь все занялись едой. Младшие мальчики держали над углями кусочки мяса, нанизав их на прутья, специально обструганные кучерами, и запах зеленой коры мешался с ароматом жертвенного жира. Девочки дули на горячий чай и мечтательно смотрели на расходящиеся круги. Леди, маясь на складных дорожных стульях, которые расставили прямо на траве, отщипывали крошки сэндвичей и поправляли сползающие с плеч шали.

Теперь стало заметно, что немец все еще стоит возле Лоры Тревельян – уже не для защиты, скорее, так сказать, для обозначения на нее своих прав. Он явно верховодил, и девушке это нравилось. Впрочем, угощенье из его рук она приняла, не поднимая взгляда. Она посмотрела на своего спутника лишь мельком – на его руки, где манжеты сдавили тонкие темные волоски.

– Как я уже говорила, небольшой домашний переполох, – делилась переживаниями миссис Боннер, с таинственным видом поправляя непокорную шаль. – Пожалуй, не такой уж небольшой. Время покажет. Причину для беспокойства дала нам Роуз Поршен.

– О боже! – простонала миссис Прингл и стала ждать объяснений.

Миссис Боннер подхватила шаль.

– Я считаю своим долгом, миссис Прингл, не вдаваться в подробности. – Разумеется, она тут же к ним и перешла.

Обе леди с удовольствием принялись обсуждать возникшее затруднение, покачиваясь на шатких стульях.

Перед мысленным взором Лоры Тревельян появилась Роуз Поршен в коричневом платье, с прижатыми к груди кулаками. Заячья губа женщины выглядела пугающе.

– Нет, благодарю, мистер Фосс. Больше не съем ни крошки, – сказала Лора и отошла, затерявшись среди перепачканных жиром детишек.

– Смотри, Лора, – похвасталась Джесси Прингл, – как я обглодала косточку.

– Как собака! – заявил Эрнест.

Дети тут же сцепились. Лора с радостью нашла себе применение: разнимать, вразумлять, утешать с присущим ей тактом и твердостью. Она говорила:

– Ну же, Джесси, плакать ни к чему. Послушай! Сполосни пальцы в этой жестянке с теплой водой и вытри носовым платком. Вот так. Все знают, что ты девочка разумная.

Роуз Поршен приносила ей воду в маленьком медном чайничке, завернутом в полотенце, словно драгоценность, и оставляла в раковине на умывальнике. Роуз Поршен брала щетку и расчесывала волосы Лоры длинными взмахами, придерживая их другой рукой. Иногда задняя часть щетки била Роуз по крупным грудям, а она продолжала, как ни в чем не бывало.

Лора Тревельян подняла взгляд. Не заметить немца было невозможно: он стоял среди серых зарослей, сухие губы блестели от масла и казались полнее. В его жесткой бороде запутался свет. А, мисс, сказал Джек Проныра, вышли подышать, ветер поднялся, слышите, как он шумит в ветвях? Какова бы ни была причина шуршания бамбуковой листвы, под ее сенью всегда ощущалась прохлада. Летом в ней звучал шепот насекомых, и еще мужчин и женщин, которые создавали в том уголке сада удушье. Полная луна не освещала их тайн. Там витал горячий, черный запах разложения. Серебряные листья-флаги метались, высоко взлетали, почти отрывались от своих лакированных мачт и неизменно возвращались к таинственному средоточию темных корней.

– Иди же, Лора, – позвала миссис Прингл, – больше рук – меньше дела. Нужно собрать все эти мелочи. Мы и так уже опаздываем к вечернему купанию, – добавила она, посмотрев на часики с синим эмалевым циферблатом, которые носила на цепочке.

Лора Тревельян замечталась. В темно-зеленом жакете она выглядела бледной. На лбу, возле корней волос блестела испарина. В компании более взыскательной на ее стыд бы обратили внимание. Поэтому она ухватилась за приглашение миссис Прингл с радостью и стала помогать мисс Эбби, гувернантке, собирать вилки, очищать тарелки, заворачивать остатки еды. Таким образом ей удавалось не смотреть на немца, даже если перед глазами у нее стояли мужественные губы и жилистые запястья с темными волосками. Двигаясь еще проворнее, вероятно, она смогла бы уничтожить и эти впечатления. Так Лора и сделала в порыве трудолюбия. Немец стал ей просто отвратителен.

Дорога домой выдалась еще более тягостной, потому что теперь в переполненную карету добавился дядюшка. Он так и сыпал шутками, ведь Фосса можно было уже не стыдиться. В кругу семьи мистер Боннер в открытую восхищался целью, ради которой его купил, поэтому выражал чувства бурно. Он хлопнул протеже по колену, тем самым заявляя на него свои права и облегчая для иностранца понимание.

Фосс хмыкнул и отвернулся к окну. Все устали друг от друга, за исключением мистера Боннера – людям тучным свойственна и душевная широта.