Ян Стивенсон - Реинкарнация

Три вышеупомянутые причины (замалчивание из-за родителей, замалчивание по собственной инициативе и незнание об исследователях, интересующихся этими явлениями) влияют на предание подобных случаев гласности; однако они ничего не скажут нам о подлинном масштабе этого явления. Не думаю, что крайняя малочисленность таких случаев, ставших известными нам, можно объяснить лишь тем, что для них не находится слушателей. В первой части я приводил результаты опросов 1990-х годов, показавшие, что в некоторых европейских странах более 25 % опрошенных верили в перевоплощение. Родители в этой группе, вероятно, были готовы внимательно выслушать любого ребёнка, пожелавшего заговорить о прошлой жизни. Что касается остальных 75 % родителей, то мы можем обратить внимание на то, что строгие внушения от них нередко получают и индийские дети, но они, очевидно, не могут поколебать желание ребёнка описать воспоминания о прошлой жизни (Stevenson and Chadha, 1990). Из этого я заключаю, что истинный масштаб таких случаев в Европе невелик – вероятно, он намного меньше, чем в Индии и в других странах. Если я прав в этом отношении, то я не могу объяснить различие в масштабе этих явлений между Европой и, скажем, Индией. В одной из своих более ранних книг я сделал предположение о том, что это различие может проистекать из глубоких и всё ещё малопонятных различий между культурами этих двух регионов (Stevenson, 1987/2001).

Теперь я оставлю эту трудноразрешимую проблему и обращусь к сходствам и различиям в том, что касается особенностей европейских случаев и случаев из других стран. Почти 20 лет назад я и мои коллеги исследовали главные особенности 856 случаев из шести разных стран: Бирмы (теперь Мьянмы), Индии, Ливана, Шри-Ланки, Таиланда и Соединённых Штатов Америки (в этом списке не представлены европейские случаи). Мы обнаружили четыре особенности, имевшие место во всех шести культурах: ранний возраст (обычно между двумя и четырьмя годами) исследуемого, когда он впервые заговорил о прошлой жизни; чуть более старший возраст (обычно между пятью и семью годами), когда исследуемый прекратил по собственной инициативе говорить о прошлой жизни; высокая вероятность насильственной смерти в прошлой жизни; частые упоминания в заявлениях ребёнка о том, как именно он умер в прошлом рождении (Cook et al., 1983). Эти особенности столь регулярно встречались в случаях из различных культур, что я иногда называл их универсальными. Процент других особенностей широко варьировал от одной культуры к другой. Примеры таких различных процентных соотношений особенностей между культурами встречаются в тех случаях, где заявлена перемена пола в следующей жизни, и в тех случаях, где исследуемый и предшествующая ему личность принадлежали к одной семье. Вместе с тем словосочетание «универсальные особенности» указывает на мою чрезмерную уверенность, поскольку мы исследовали случаи только в нескольких странах. Нам нужно было изучить случаи и в других культурах. Мы располагаем сведениями о случаях, пусть и немногих, в Европе, что даёт нам возможность проведения подобных сравнений.

В таблице 4 приведены данные из 22 европейских случаев с детьми в сравнении с 668 случаями из Индии, Ливана, США (не индейцев) и Канады 101. У каждой особенности в этих случаях отсутствуют какие-то данные, но и тех, которые были доступны, оказалось достаточно для достоверных результатов сравнений.

Таблица 4. Сопоставление четырёх параметров случаев, имевших место в Европе, и случаев, имевших место в других странах (в Индии, Ливане, США и Канаде)

Ознакомившись с особенностями в таблице 4, читатели, конечно, согласятся с тем, что в европейских случаях проявляются главным образом те четыре особенности, или параметра, которые мы уже нередко встречали и в случаях из других культур.

Европейские случаи также имеют некоторые другие особенности, часто наблюдаемые в случаях из других культур. У пяти детей была фобия, соответствующая событиям из заявленной предыдущей жизни. Шесть из них демонстрировали необычное поведение, отражающее заявления ребёнка. В четырёх случаях ребёнок говорил, что в прошлой жизни он был противоположного пола; речь идёт о двоих мужчинах и двух женщинах. В пяти случаях рождение исследуемого, по-видимому, предсказали сновидения, а в одном случае – голос. В шести случаях свидетели сообщали о том, что исследуемые демонстрировали окружающим определённые навыки, которые им не прививались, или другие неожиданные знания. У троих исследуемых были врождённые дефекты, проистекавшие, возможно, из жизней, на которые ссылались исследуемые. В целом складывается впечатление, что европейские случаи относятся к тому же типу, что и случаи из других культур, в которых я и мои коллеги изучали подобные случаи.

Затем мы должны рассмотреть степень, до которой европейские случаи свидетельствуют о неких сверхъестественных процессах. Если мы будем в своей оценке опираться исключительно на заявления детей, то не сможем избежать разочарования. Среди этих 22 случаев семь неразрешённых, а среди оставшихся 15 случаев все, кроме трёх (Глэдис Декон, Вольфганг Нойрат и Гельмут Крауз), – из разряда «одна семья». В случаях одной семьи мы никогда не сможем получить достаточной гарантии того, что исследуемый не получил никаких сведений обычным способом об умершем члене семьи, имеющем отношение к делу. То же самое мы могли бы сказать и о случае Вольфганга Нойрата, в котором две фигурирующие в деле семьи были соседями. Я так и не добился независимой проверки в остальном весьма впечатляющего и внушающего доверие случая Глэдис Декон. Исключив его, мы получаем только случай Гельмута Крауза как единственный разрешённый и прошедший независимую проверку (среди случаев, где всё началось в раннем детстве), в котором семьи, имеющие отношение к делу, не были никак связаны друг с другом. К нему мы можем, пожалуй, добавить случай Рупрехта Шульца, отчасти берущий начало в раннем детстве.

Вдобавок к названным недостаткам в свидетельствах мы должны ещё помнить о том, что взрослые рассказчики, возможно, неправильно вспоминали или искажали то, что говорил ребёнок. Родители умершего ребёнка имеют особую склонность к таким ошибкам. В семи случаях мы можем признать возможное влияние страстного желания того, чтобы умерший член семьи возвратился. Однако в противоположность этим случаям мы можем учесть семь других случаев, в которых заявления детей удивля ли и озадачивали их родителей. Я не вижу никаких причин думать, что они поощряли подобные заявления, не говоря уже о том, чтобы провоцировать их.