Георгий Эфрон - Дневники

М.М. получила пропуск в Москву; интересно, кто мне будет носить обеды из Союза, когда она уедет? Это, кстати сказать, серьезнейшая проблема, о которой следует подумать. Завтра - заседание кружка во Дворце пионеров; вероятно, увижусь с Такташом и выясню вопрос о "снабжении": почему он прекратил со вчерашнего дня свою помощь мне. Вернее, я об этом говорить не буду - пусть сам первый заговорит (если придет). Дело в том, что он чересчур необузданный и своевольный и на нашем заседании 6го вел себя очень глупо и невежливо, всему противоречил и ругался, даже отказывался оформлять альманах. В конце концов согласился (т.к. я ему дал почувствовать, что раз обещал, то держи слово) и обещал приготовить обложку в воскресенье - т.е. завтра. Вот почему я думаю, что он придет. И 99% за то, что он заговорит о прекращении помощи мне и скажет, что был занят и т.д. и дело это возобновится. Но я первый ни в коем случае не буду об этом говорить; все-таки, le tact1… В общем, увидим. Я думаю, что он возобновит свою помощь. А я - j'y tiens2, особенно теперь, когда продам последнюю карточку и хлеб понадобится еще больше, чем раньше. Да, кстати, он должен завтра делать доклад о Маяковском. Вчера был с Горским в кино, смотрели "Сталинград" (интересно).

Горский влюблен и оглушает себя общественной работой. Это очень смешно - в лермонтовские времена он оглушал бы себя вином, картами, женщинами, а теперь… общественной работой! Все-таки он человек незаурядный и своеобразный. Сегодня могут спросить по химии. От Лили все нет денег. Может, они уже пришли? Может, я давно их проел? Н-да, c'est triste!3 Но ничего.

Дневник N 15 10 мая 1943 года

Георгий Эфрон Сегодня сижу на бобах, или, plus exactement1, на двух "плохейших" обедах из детстоловой и Союза писателей. И без хлеба. Чувствую поэтому себя неважно.

Альманах продвигается неплохо - я переписываю то, что решено поместить, и, по возможности, оформляю. Такташ, сволочь, не звонит и не заходит. Недавно купил за 8 р. "Au bonheur des Dames" Зола, в хорошем издании; надо прочесть. Спросили по химии; пос. Испытания будут длиться месяц - с 1го июня по 1ое июля (или даже по 3е). Письмо от Али. Вчера - удачный день в смысле жратвы. Утром - обед в детстоловой, потом обедал в столовой Горского. Потом обедал у Л.Г. (тарелка супа, хлеб, пшенная каша, вермишель, чай). А потом взял 800 г хлеба на оставшиеся талоны карточки, купил 50 г масла, пучок лука и вечером нажрался хлеба с маслом, солью и луком на славу. Отдал Л. Г. долг. Elle n'a pas йtй autrement contente.2 Да, любопытная история: Аля сообщает, что, как ей написал Муля, Алешка, брат Митьки, - в Москве! Он уже успел побывать на фронте. Муля возобновил хлопоты об Але, но она не настроена оптимистически в этом плане. Мне ее очень жалко. А ведь Алешка получил 8 лет, как и она. Везет ему, подлецу. Впрочем, он, кажется, только всего-навсего дурак, да и только! Союзники заняли La-Houlette, Джедейду, Тебурбу, окружили 120 000 немцев. Немцы отступают к мысу Bфhe. Организованное сопротивление прекратилось. Бомбежка Италии и Германии. Ожесточенные бои на Кубани. Тэк-с. Пора спать. От Лили - ничего.

Дневник N 15 11 мая 1943 года

Георгий Эфрон Сегодня утром был у Такташа; он дал хлеба; условились на завтра утром. Шутка сказать - ведь я голодаю! И потом ведь я его презираю, так что мне не стыдно у него просить. Жить, пережить надо, а потом насрать им всем на голову. И очень даже хорошо, если он будет каждый день давать хлеб. Я взял на себя сделать обложку к альманаху (он говорит, что у него нет на это времени из-за испытаний; держу пари, что его родители пробрали за потерю времени; теперь он несколько охладел). Но мне на это глубоко наплевать; мне важно лишь одно: пусть дает жратву и бумагу на обложку; остальное - плевать. Все-таки хлеб - поддержка.

Телеграмма от Мули: "Тревожит твое длительное молчание Аля тоже обеспокоена майские выслал целую Муля". Хоть то хорошо, что майские выслал. В Тунисе - катастрофа держав оси. С 8го ноября по май 64 000 пленных. Немцы сдаются тысячами; бомбят их транспорты. 6 их генералов - в плену. Это реванш за Дюнкерк, и неплохой!

Дневник N 16 16 мая 1943 года

Георгий Эфрон Что сказать о том, что произошло за эти последние пять дней? Болел я рожей (опять!), голодал, вновь возобновил отношения с Такташом, который, к несчастью, уезжает в Фергану. Один день хорошо поел, продав полученные в гастрономе селедки за 150 р., причем чуть не забрал поганец-милиционер. Жарко. Сегодня наконец ответил на Мулькину телеграмму. Прочел интереснейшую книгу: "О тех, кто предал Францию" (там - "J'accuse" Simon'a, статьи Моруа, Пертинакса, Ромэна). Кто же этот Симон? Я почему-то думаю, что это - Henri de Kйrillis. В Тунисе взято в плен 17 генералов. Американские войска высадились на Тихом океане на Алеутских островах.

Там идет ожесточенное сражение. Речь Черчилля в Вашингтоне, в которой он говорит, что приближается момент, когда союзные войска пересекут моря для того, чтобы вступить на континенте в смертный бой с врагами. 23го менять паспорт (истекает срок временного удостоверения). Надо будет сфотографироваться. Ненавижу и боюсь этих хождений в милицию и этой официальщины. Такташ обещал быть на сквере в 10 ч. вечера, чтобы дать хлеба в последний раз. Надеюсь, он придет. Жрать хочется отчаянно. Жду Бабая, чтобы продать ему галоши и купить бубликов. Глупо, преступно, - но жрать отчаянно хочется, а Мулиных денег все нет. 100 р. должен молочнице. Фу, как жрать хочется! Пусть поскорее приходит Бабай. Эх, жизнь. О Боже, Боже, как все надоело и опротивело. Надоела и опротивела школа: все те же лица, те же шутки, те же отупляющие скучнейшие предметы и те же дубины-учителя.

Надоела улица - вульгарная и крикливая. Надоело и опротивело собственное "я" - без руля и без ветрил, злое и пессимистическое. Надоела грязь, надоели голод и безденежье. Все - противно, от всего тошнит; вот уж буквально la nausйe1.

Одного только хочется - жратвы. Да и то, когда есть деньги в кармане, то автоматически перестает хотеться есть и ешь уж без удовольствия. Я ем лишь с удовольствием то, что мне достается даром или почти задаром. А то, за что плачу, кажется невкусным. Вот вам и психология. П.Д. приехала в Москву вот уже дней 5, вероятно, тому назад. Эх, деньги, деньги! Только они и нужны. Но как я устал от этой грубой, грязной, глупой жизни. Чем кончится моя ташкентская авантюра?

Мобилизацией на трудфронт или в армию, возвращением в Москву, оставанием в Ташкенте? Я живу в предчувствии катастроф. Провал на экзаменах мерещится мне…

А учиться серьезно, продолжать тянуть лямку подготовки к этим экзаменам нет сил, питаясь так, как я, - приходится массу времени тратить на добывание продуктов, продажу и т.п., и кроме того, я ненавижу точные науки и не умею на них сосредотачиваться. Н-да, принесет ли Такташ хлеба в 10 ч. That is the question.

Дневник N 16 17 мая 1943 года