Самый тёмный час

- Первый готов!..

Шум винтов стал явственно различим, я увидел два сине-чёрных силуэта на фоне темного неба. Один, узкий как молоток, с обвесом под короткими крыльями, сразу пошёл вперёд и дал залп неуправляемыми ракетами по тому месту где раньше сидел Чёрный, потом по полю и обработал склоны плато из пушки, вращающейся у него под носом. Но всё это в почти в сотне метров от наших позиций. Быстро отвалив, «Апач» стал кружить над плато, давая «корове» место для посадки. Тяжёлый, длинный вертолёт начал снижение, урча двигателями…

- Второй готов!..

«Корова» развернулась и причесав местность перед собой из бортовой шестиствольной пушки, стала ещё ближе к земле. В наушнике раздался дрожащий от напряжения голос Вадима:

- Огонь!..

И в тот же миг, два дымных следа потянулись к нависшей над землёй машине. Пилот сработал верно: развернул машину носом к угрозе, уменьшая силуэт и рванул вправо, с небольшим креном из-за нагрузки. Неожиданно, десантная аппарель раскрылась и оттуда стали прыгать люди. Но я выжал спуск только когда вертушка повернулась ко мне своим открытым нутром. Отдача привычно толкнула в плечо, а секунды две спустя, на месте десантного вертолёта раскрылся косматый огненный шар, поглотивший даже тех, кто выпрыгнул мгновением раньше. Вышло чисто, но гранат мало, а вертолёты точно пришли не в последний раз. Вынув «трубу» из оплавившейся амбразуры. Я пополз что было сил влево, потому что опомнившийся «Апач» разворачивался на то место, откуда был именно мой выстрел.

Ответ не замедлил последовать. Ещё три штурмовых вертолёта перепахали неуправляемыми снарядами и очередями из крупнокалиберных пушек всё пространство на плато, откуда мы стреляли. Вертолёты построились в круг, и больше часа стреляли, бомбили. Делали всё чтобы отомстить за гибель десанта. Приборы фиксировали облучение, амеры активно сканировали плато, но наша форма и в какой-то степени толща снега, укрыли нас. Наконец, помогла погода, резкий. Северо-восточный ветер принёс огромную снежную тучу и вертушки стало сносить влево. Точно видеть что и как мы не могли: датчики установленные на скалах по периметру плато и спутниковые данные, получаемые раз в пятнадцать минут, давали лишь общую картину и я не смог точно сказать, от чего разбился один из вертолётов. Просто на дисплее его идентификатор замигал и исчез, а когда пришёл пакет данных со спутника, я увидел как искалеченная машина зависла меж острых зубцов скал, восточной части хребта. Видимо другие побоялись той же участи и оставшиеся машины ушли вниз, расстреляв напоследок оставшийся боезапас куда придётся. Это вызвало серию оползней и тоннели снова завалило, но более основательно. В наушнике послышался голос Вадима:

- Ропша, как ты?!..

Мне удалось откопаться и пробить узкую щель на поверхность, через которую я видел край плато и улетающие вертолёты. Снаряга уцелела. Но гранатомёт утонул глубже всего, вместе с подсумком, поэтому сейчас, я надеялся откопать и их.

- Труба и кирпичи утонули, откапываю вот…

- Чёрного завалило, он по правую руку от тебя тридцать метров на северо-восток. К нему идёт Хохол, но похоже тот провалился в какую-то естественную полость…

Вадим хотел сказать что-то ещё, но я уже бросил своё занятие и выкопавшись по пояс, а потом и полностью, пошёл в указанном направлении. Скоро действие чудесных стимуляторов кончится и тогда Чёрный просто замёрзнет или захлебнётся жидкостью в лёгких. Время как всегда вдруг обернулось против него, а значит и против всех нас, против нашей задачи. Снег вокруг смешался с вывороченными из земли камнями, пороховым нагаром и чёрт знает чем ещё. Ступив в эту кашу, я провалился сразу по пояс и так побрёл вперёд, пока ноги не нашарили твёрдый, скальный грунт. Идти стало легче, но душу царапнуло нехорошее предчувствие. Лёд и снег, это само по себе не ахти, если завалит. Но хуже этого отколовшиеся куски скальной породы, вмёрзшие в лёд валуны, потревоженные взрывами. Сверив направление с навигационной точкой Чёрного, слабо мерцавшей в пяти метрах впереди, я снова расчехлил лопату и перекинув автомат за спину, принялся копать. Сигнал был действительно очень слабый, еле мерцающий. Отбрасывая в сторону тяжёлую массу бурого снега, я вскоре натолкнулся на то, чего опасался. Путь преграждала огромная ледяная глыба, более всего похожая на монументальную стену из мутного серо-зелёного стекла. Матерясь сквозь зубы так, чтобы в микрофон брань не особо различалась, начал копать вдоль «стены», стараясь увеличить скорость изо всех сил. Получалось хреново, снег осыпался, не держа форму, поэтому вскоре понял, что начинаю выдыхаться. И как раз в тот момент, когда тело пришло с разумом к внутреннему соглашению о том, что ещё пару раз черпну эту бурую грязь и сяду отдохнуть, остриё клинка лопаты провалилось в дыру, потянув меня за собой. Шлем спас от удара об край ледяной глыбы, зиявшей острыми краями и только узость дыры помешала провалиться в открывшуюся черноту пещеры одним нырком. Выбравшись назад, сверился с показаниями приборов. Сигнал Чёрного стал чётким, но по прямой до него было почти пятнадцать метров. Переключившись на его частоту, я вызвал пулемётчика:

- Эй, Черныш! Отзовись!..

Ответ пришёл не сразу, голос бойца оказался слабым, едва слышным. Но это точно не из-за рации, помех было даже меньше чем обычно.

- Ро…пша!.. Я…

- Ладно, брат! Всё нормально будет. Светани, если есть чем…

Внизу ярко вспыхнул луч налобного фонаря, потом пропал, чтобы поберечь энергию батарей. Точно, пятнадцать метров, нужен трос. Переключившись на командира, обрисовал ситуацию и тот отправил Хохла мне в помощь. Вскоре его низкая, кряжистая фигура на секунду заслонила свет:

- Как он там?

Я только пожал плечами. Раз может говорить, а сам не выбрался, то скорее всего поломался. Если ноги или руки – в принципе фигово, но не смертельно, а вот позвоночник…

- Вытащим и узнаем…

Пришлось ещё раз вызывать пулемётчика, что вышло не сразу. Парень постоянно терял сознание, говорил очень тихо. Всё, что удалось выяснить – двигаться сам он не мог, а значит придётся спускаться кому-то из нас. Оглядев фигуру Хохла, я понял, что в узкую дыру, даже если мы её сейчас раздолбим, ему не пролезть. Скинув с себя всё снаряжение, оставив только пистоль в набедренной кобуре, я пристегнул страховочную сбрую и протиснувшись в дыру, начал спуск. В синеватом свете «ночника», к тому же делившего изображение на некое подобие еле видимой сетки, я видел оплывшие потёки льда, куски голой скалы. Но более всего я поразился когда понял, что пещера уходит глубже, чем те пятнадцать метров, которые показывал маяк пулемётчика. Осторожно, держась ближе стене возле которой лежал Чёрный, я спустился на небольшой выступ, ниже которого была треснувшая почти пополам льдина. На ней-то и лежал на левом боку скрючившийся человек. Пулемёт он цепко сжимал в руках, обняв его всем телом. Сверху нетерпеливо позвал Хохол: