Женщина-космо

Янмаару я почему-то ничего не рассказывала - про Марлину и ее собеседника. Интересно, что шнурок на запястье четко ощущался, но нащупать его, или увидеть, было невозможно. Зато можно было снять. Что я и сделала. Видимо, от этого у меня небольшой мандраж - как еще отреагируют на мое появление....

Моего появления не заметили поначалу, потому что присутствующим было не до меня. Кроме знакомых уже мужчины и Марлины, присутствовало еще человек десять. Мужчины и женщины разных возрастов внимательно слушали статного седовласого красавца.

- Я напоминаю вам, что если пострадают члены ваших команд, вы будете дисквалифицированы. Допускаются определенные поблажки, но пороговые величины остаются неизменны.

- Напомни, - вальяжно говорит молодой паренек, развалившийся в кресле.

- Напоминаю. Уровень здоровья не должен быть ниже семидесяти процентов. Если уровень падает ниже хотя бы у одного участника, ответственный проходит уровень заново, а участника удаляют из команды. Это понятно?

- Понятно, - вздыхает парень.

- Если же хотя бы один член группы уходит в минус, его капитан дисквалифицируется без права восстановления.

- Это мы должны еще трястись за их жизнь, - морщится красавица, игравшая до этого с прядью волос своего соседа.

- Осмелюсь напомнить, что это и является целью терапии, - язвительно говорит знакомый уже мужчина. - И надо это отнюдь не нам с Лаком!

- Почему в зале посторонние!? - вдруг гремит седовласый, а я съеживаюсь, понимая, что меня заметили.

- Опять ты, - изумляется Марлина, и тут же заслоняет меня от разгневанного мужчины. - Лак, это мой координатор, не сердись!

- И что он тут делает, твой координатор? - голос его не предвещает ничего хорошего ни мне, ни Марлине. Взгляд Марлины, брошенный на меня мельком, предвещает неприятности мне лично.

- Я разберусь, - обещает Марлина, железные пальцы смыкаются повыше моего локтя, рывок, и мы остаемся одни.

- Какого черта? - девушка разгневана, и мне становится страшновато. - Тебе что сказали?!

- Эм....

- Идиотка чертова!

- Сама дура, - вырывается у меня, а Марлина неожиданно смеется, истерически, захлебывается смехом. Ко мне в голову закрадываются сомнения в ее адекватности, и я осторожно решаюсь спросить:

- О какой терапии речь-то идет? - Смех как ножом отрезало. Марлина вытерла выступившие слезы и полоснула меня взглядом.

- О лечебной терапии. Нас лечат.

- А мы... зачем?

- За надо, - отрезает Марлина. Тут появляется седовласый. Марлина под его взглядом съеживается и делает несколько шагов назад.

- Выговор, - ласково сообщает мужчина. - Пошла вон.

Вот теперь мне становится страшно по-настоящему.

- Милое дитя, - вкрадчиво начинает он, когда мы остаемся одни. - Вы лезете совершенно не в свое дело.

- Как же это дело не мое, когда оно касается меня напрямую? - страх придает мне наглости, и я решаюсь на вопрос. Тем более, припоминаю, что о нашем здоровье, вроде как должны беспокоиться....

Мужчина меряет меня взглядом, задумчиво трет щеку.

- Садитесь. - Позади меня возникает кресло, в которое я осторожно опускаюсь. - Я постараюсь вам объяснить доходчиво, но с одним условием.

- С каким? - настороженно уточняю я.

- Чтобы я вас больше тут не видел. Вам выдали предохранитель, а вы им наглым образом пренебрегаете. Нехорошо. - Снисходительно журит он меня.

- Если вы мне объясните, что происходит, обещаю, что не буду больше снимать этот... предохранитель. - Хмуро говорю я.

- Те несчастные, которых вы видели - больные. А вы - часть трудовой терапии. С вашей помощью наши болезные должны вспомнить, как это - заботиться о ком-то, пусть даже в принудительном порядке. Метод кнута и пряника, кажется, так у вас говорят?

- Говорят, - соглашаюсь я. - Но смысла наших действий все равно не понимаю.

- И не надо, - отрезает Лак. - Действуйте по инструкции, которая у вас есть, большего от вас никто не требует. Будете богатыми и здоровыми. Кажется, для вашего вида это есть основополагающие моменты. Ключевые позиции счастья, так?

- По большей части, да, - неохотно признаю я.

- Всего доброго, - он делает резкое движение рукой, и меня тащит куда-то водоворотом.

Голос Янмаара, звонкий и сердитый заставляет меня открыть глаза.

- Клара!

- Я тут, - бормочу я. Он поднимает меня на руки, а я утыкаюсь лбом ему в шею. Команда молчит и провожает нас взглядами.

- И что это было? - меня сгружают на койку. Я не очень охотно, коротко пересказываю произошедшие со мной события. Янмаар хмурится и долго сидит молча. Я так же молча перебираю его волосы.

- Как-то странно так, - медленно говорит он. Я хмыкаю и продолжаю перебирать длинные светлые пряди. - Вроде бы, все по-честному.

- Каждый получает то, что ему надо?

- Ну да. Они достигают своих целей, мы достигаем своих. Все правильно.

- Но осадок неприятный. - Продолжаю я.

- Да.

- Что делать будем?

- Пока не решил. - Хмуро отвечает Янмаар. Потом изворачивается, берет меня за запястья. - Клара?

- М?

- Не снимай больше этот шнурок, хорошо?

- Не буду, - мягко улыбаюсь я и успокаиваю его длинным теплым поцелуем. Как всегда, тяжелые мысли выветриваются из наших голов, уступая место эмоциям.

***

На этот раз, для разнообразия, я не координатор. Не знаю, может быть, это наказание, а может и нет, но тем не менее, координатор сегодня Лори, а мы идем в поле. Или в сугроб - это еще как посмотреть. По-моему, вся эта планета - сплошной сугроб. Команда не делится на пары - каждый сам по себе. У каждого груз, который надо доставить в определенную точку. Транспорт, аптечку и снаряжение предоставляет наш спонсор.

Ухнув в снег сразу по пояс, я сдержанно чертыхаюсь и выковыриваю себя из холодной белой массы, кое-как устраиваюсь в капсуле снегохода, включаю карту. Так, вон та мерцающая точка - это то, куда мне надо попасть. Ну, поехали.

Снегоход плавно скользит по снегу, корабль наш вскоре пропадает из виду, черные точки на белоснежном покрывале - другие люди, сливаются с белой целиной, и мне становится неуютно. Тем более что Янмаар сегодня на борту остался.

Не знаю, населена эта планета, или нет, но похоже, что малонаселенна. Временами мелькает какая-то живность, а может, это просто ветер шевелит снег, нагоняя новые снежные дюны и барханы.

Бесконечное белое пространство быстро надоедает, тем более, что начинает смеркаться, и становится совершенно непонятно, где заканчивается снег, а начинается небо. Я зеваю во весь рот - и от скуки, и от желания поспать, но ночевка в сугробе в мои планы не входит. Заблудиться тут невозможно - спасибо карте, и ближе к середине ночи я добираюсь до пункта назначения. Он представляет собой невысокую горушку, на которую мне еще и забраться надо. Я достаю с заднего сидения сверток - понятия не имею, что внутри, выбираюсь из снегохода и снова проваливаюсь по пояс. Злобненько чертыхаюсь и бреду к нагромождению камня и льда. Расстояние в триста метров занимает у меня больше часа времени. Холод пробирается под комбинезон, маска, кажется, намертво примерзает к морде, а дыхание обжигает морозцем. И, конечно же, начинается метель! Или буран. В общем, ветер щедро швыряет мне в морду пригоршни снега, залепляет очки и напрочь лишает ориентации в пространстве и времени. Я упорно лезу, хотя здравая мысль о том, что это погодное безобразие стоило бы переждать в снегоходе, мелькает на задворках сознания. На вершине горушки каменная плита с углублением, куда я с облегчением кладу свою ношу. Ветер свистит и завывает, снег переливается и сияет в свете трех бледных лун, и от этой всех красоты у меня перебивает дух. Очередной порыв ветра забирает у меня равновесие и я, нелепо взмахнув руками, падаю вниз. Что ж, падать будет мягко....