mmmavro.org | День 64, Суд

СЫН ЛЮЦИФЕРА. ДЕНЬ 64-й

И настал шестьдесят четвёртый день.

И сказал Люцифер:

– Женщина не знает, что такое благодарность. И когда она считает себя правой, то действует без всяких колебаний и жалости.

А правой она считает себя всегда.

СУД

«Не подъемлете ли вы трудов и не напрягаете ли усилий,

и не отдаете ли и не приносите ли всего женам?»

Вторая книга Ездры.

«Иудифь сказала ему: выслушай слова рабы твоей; пусть

раба говорит перед лицом твоим: я не скажу лжи господину

моему в эту ночь…

Потом, подойдя к столбику постели, стоявшему в головах

у Олоферна, она сняла с него меч его и, приблизившись к

постели, схватила волосы головы его… и изо всей силы

дважды ударила по шее Олоферна и сняла с него голову».

Книга Иудифи.

Тарских расстегнул ворот рубахи. Его душило бешенство. Впрочем, бешенство не было единственным чувством, которое он сейчас испытывал. Бешенство, злость, обида, тоска, жалость к самому себе, острое ощущение несправедливости происходящего – да много чего ещё! Целый букет чувств. Всё то, что обычно испытывает человек, от которого только что ушла жена.

Причем ушла совершенно неожиданно. Ещё вчера всё вроде было нормально, как всегда, а сегодня вдруг: «Извини, Костя! Я больше так не могу. Я много думала ... ("Шурик!" – не преминул тут же язвительно прокомментировать про себя Тарских. – "Бессонными ночами"!

Ему сразу же припомнилась соответствующая сцена из известного гайдаевского фильма "Иван Васильевич меняет профессию", кажется. Где жена главного героя тоже уходила от него аналогичным образом и с аналогичными репликами – к режиссёру Якину.)

… и поняла, что нам надо расстаться. Не думай, что мне было легко на такое решиться, но … Я тебя не люблю! Мне ничего твоего не надо, ни денег, ничего, я просто ухожу. Прощай!»

Ну, и прочая бабская чушь!

Ах, как благородно! «Мне ничего не надо!» А кто все шубы, платья и драгоценности заблаговременно вывез, оказывается, буквально накануне? То бишь, вчера.

«А это мои личные вещи! Надо же мне в чем-то ходить!? Вот уж не ожидала от тебя такой мелочности! Может, ты мои трусы и лифчики заодно пересчитаешь?» – «Причём здесь трусы!!??»

В общем, разговор очень быстро перерос в чудовищную склоку. Сейчас Тарских горько жалел, что дал себя в неё втянуть. В результате жена удалилась с гордо поднятой головой и с чувством чуть ли не морального превосходства. Что это, дескать, за мужчина, который в женском белье копается?

Причём здесь бельё!!? Ссука! «Мне ничего не надо»! А что у тебя вообще есть? Да ты сама гроша ломаного не стоишь! Я когда на тебе два года назад женился, ты из своего Засранска только что приехала, так ты угол в коммуналке снимала, и за тот тебе платить нечем было! Одними чебуреками питалась! Да и то через день. Сама потом рассказывала.

А теперь видишь!.. Меха и драгоценности!.. «А это мои личные вещи! Надо же мне в чём-то ходить!» Я же только в мехах могу! И в драгоценностях!.. Ну, поезжай назад в коммуналку и питайся чебуреками. Или в свой Засранск катись с засранцами трахаться! – Тарских почувствовал, что эмоции его буквально захлёстывают. –

Когда тебе жрать было нечего, и я на тебе женился, ты чего-то про любовь не вспоминала! Точнее, наоборот! Только и делала, что вспоминала. Клялась мне в вечной любви постоянно и ноги мне от счастья целовать была готова. Не говоря уже обо всём остальном! Если бы не я, ты бы на панель пошла через неделю!! По рукам! (А может, и пошла уже, – сообразил неожиданно Тарских. – Хуй тебя знает! На что-то ты ведь чебуреки-то покупала? «Через день»?) Я бы мог тебя просто на содержание взять, баксов за пятьсот в месяц и ты бы от радости рыдала, а я, дурак, женился на тебе, на дряни! – Тарских подошёл к бару, налил себе рюмку коньяка и выпил. – А ты за два года оперилась, осмотрелась, связями пообросла, потусовалась – и ручкой мне сделала.

Я, мол, и получше кого-нибудь теперь найду! Помоложе. Знакомств полно… Шубы-брюлики… Бабки тоже на первое время есть… Не пропаду! Чего мне за старым и нелюбимым мужем сидеть и молодость свою губить? Деньги деньгами, но и пожить надо! В своё удовольствие.

И ведь считает ещё, наверное, что это очень честно. Не стала даже любовников заводить, а просто ушла. «Ни денег мне твоих не надо, ничего!..» Естественно, «не надо», знаешь ведь прекрасно, что и деньги, и «всё» не на меня оформлены. Так что ничего тут тебе не обломится. Не прокатит фишка! Ни через суд, никак. Увы! А то бы!.. «Не надо!..», как же!..

Ну, сказала бы ты мне, дрянь, два года назад, что ты так поступить собираешься! Что же ты тогда молчала и в любовь играла? Так бы прямо и сказала: « Я годика два с тобой прокантуюсь, а потом уйду. Ты для меня просто трамплин». Вот это было бы честно! Сейчас бы ты с этой своей честностью как раз на Тверской и обреталась. Или в борделе каком-нибудь дешёвом клиентов обслуживала. Поточным методом. Вон, все газеты объявлениями пестрят: «Красавицы! Круглосуточно! Недорого!» Ну, или «дорого». «Недорого» – это сто долларов за ночь, а «дорого» – двести! Вот и вся твоя цена. Да какие там двести! – Тарских махнул рукой, налил себе ещё коньяку и опять выпил не закусывая. – Там же ещё впереди целый паровоз. Хозяин,.. сутенёры-мамки,.. шофёры,..

охранники… Аренда-реклама и прочее. Полтинник на руки от силы. А то и меньше. Тыща рублей в зубы. Пшла!!

«Меха-бриллианты»!.. «Надо же мне в чём-то ходить!» Ага!.. Ты дэвушка, туда нэ ходи, ты сюда ходи! – он уже немного опьянел и слегка заговаривался. Мысли путались. Боль несколько отпустила. –

Напьюсь сегодня! – решил Тарских. – Это, пожалуй, самое разумное будет в данной ситуации. И не хочется, а надо. Стресс снять. А то, как бы не крякнуть тут на нервной почве. Из-за этой стервы. Она-то только рада будет. Никаких проблем!

Сознание, что это горькая правда, было невыносимо. Он всё ещё так и не мог до конца поверить в такое чудовищное вероломство. Что она вот так вот просто взяла и ушла. Что все эти два года она просто комедию перед ним ломала. Что все эти её нежные слова, признания – всё это сплошной блеф, шоу и лицедейство. Просто ради денег. Да не может же такого быть!! Это человек?! Ну, не может человек себя так вести! Не может!! Даже женщина.

Тарских выпил ещё одну рюмку, не чувствуя вкуса.

Нет, так дело не пойдёт! – сообразил он. – Так я тут всю ночь сидеть буду.

Он, пошатываясь, встал и достал из буфета стакан.

Во! – удовлетворенно подумал он, наливая стакан до краёв. – «Вздрочь»! – вспомнился вдруг ему Даль. До краёв – это «вздрочь». – Да. Вздрочь, – с удовольствием повторил он понравившееся ему словечко, разглядывая стакан на свет. – Ну, будем! Вздрогнем. Вздрочим.

________

Тарских открыл глаза и с удивлением посмотрел на пустой стакан и пустую бутылку прямо перед собой. Перед носом.