mmmavro.org | День 42, Тюрьма-2

– Проходим! – охранник махнул дубинкой куда-то вглубь коридора. Деды равнодушно поплелись в указанную сторону. Снегирев понуро побрел вслед за ними.

– Куда нас ведут? – тщетно пытался унять он стремительно нарастающую нервную дрожь. Ему становилось жутко. Что-то явно происходило.

Охранник распахнул дверь. Снегирев вместе с дедами гуськом зашли в какое-то маленькое пустое помещение. Дверь захлопнулась. Деды сразу же задымили свои «Примы».

Снегирев закашлялся. В горле у него запершило.

Черт бы все это побрал! – задыхаясь, думал он. – Что все это значит?! Где эта блядская фирма!!?? Где эти идиоты!!!???

– Где мы? – кашляя, спросил он.

– На сборке, – не поворачивая головы, меланхолически пояснил один из дедов.

– А чего нас сюда завели?

– Шмон, наверное.

– Какой еще шмон? – у Снегирева и глаза теперь слезились. Камера была совсем маленькая. Ядовитый табачный дым от «Примы» стоял столбом. Просто душегубка какая-то! Газовая камера!

– Ну, обыск, – дед скосил на Снегирева глаза. – В камере.

– Понятно, – пробормотал Снегирев и замолчал.

Хотя «понятно» ему ничего не было. Как раз наоборот! Все было совершенно непонятно. Какой еще обыск?! Или как там его?.. шмон?.. Чего у них искать? Снегирев нутром уже чуял, что это неспроста. Не просто так. Запустился какой-то чудовищный механизм. Все это – продолжение его стычки с охранниками.

Чего им от меня надо? – в отчаяньи схватился он за голову. – Чего они ко мне пристали? Ну, чего!? Что я им такого сделал??!!

Заскрежетал ключ. Дверь распахнулась.

– Снегирев!

– Я-я…

– Выходите.

Снегирев неуверенно вышел

– А что такое?

– Проходите!

Снегирев картинно пожал плечами и двинулся вперед по коридору. Точнее, назад, по направлению к своей камере.

– Руки з а спину!

Снегирев поспешно сцепил за спиной руки. Он был противен самому себе.

Вот и их камера. Дверь настежь распахнута.

– Заходите!

Снегирев зашел.

– Ваша мыльница?

– Д-да,.. – запинаясь, подтвердил Снегирев, мельком глянув на свою мыльницу, которую старший охранник почему-то теперь держал в руках. Да что в самом деле происходит!!!???

– А это тоже Ваше? – охранник раскрыл мыльницу. Вместо мыла там лежал теперь одноразовый шприц и какой-то белый порошок в целлофановом пакетике.

– Нет! – отшатнулся Снегирев. – Это не мое!

– А чье же? – холодно возразил охранник, со злорадной усмешкой разглядывая Снегирева. – Если в Вашей мыльнице лежало?

– Я не знаю! – в панике закричал Снегирев. – Это не мое!! Это мне подбросили!

– Кто подбросил? – ласково поинтересовался охранник. – Ваши сокамерники? Пишите объяснительную.

– Н-нет!.. Не знаю!.. – смешался Снегирев. Нельзя же просто так обвинять людей! С которыми как-никак два дня вместе в одной камере жил. За одним столом ел. – Но это не моё!! – снова закричал он. – Что я, дурак, что ли, наркотики в мыльнице хранить?! (Что я несу ?! – тут же в ужасе подумал он. – Причем здесь, где хранить?)

– А откуда Вы знаете, что это наркотики? – еще ласковее спросил охранник и сладко улыбнулся Снегиреву. – А?

В груди у Снегирева ёкнуло.

А действительно? – сообразил вдруг он. – Откуда я знаю?

Все это напоминало какой-то плохой детектив. Когда умный следователь своими иезуитскими вопросами загоняет глупого преступника в угол, вынуждая в конечном итоге во всем признаться. Что бы Снегирев ни говорил, все каким-то волшебным образом обращалось против него. Каждое его слово становилось лишней уликой. Он словно тонул в какой-то бездонной трясине.

– Так это не Ваше? – повторил охранник, показывая Снегиреву его мыльницу со шприцем и порошком.

– Мыльница моя, а все остальное – нет, – угрюмо пробормотал Снегирев. Им овладела какая-то тупая апатия.

– Пишите объяснительную. Что это не Ваше. И собирайтесь с вещами.

– Как это: с вещами? – не понял Снегирев.

– Ну, вещи все свои личные собирайте.

– И продукты?

– И продукты. Всё! Ничего своё не оставляйте.

Через пару минут завели дедов.

– Представляете!.. – захлебываясь от переполнявших его эмоций, бросился рассказывать им Снегирев. – Шприц какой-то,.. порошок!..

– Героин, наверно, – зевнул один из дедов.

– Как героин? – похолодел Снегирев.

– Ну да, герыч, – равнодушно подтвердил другой дед. – Прокладка мусорская. Обычное дело.

– Так Вы думаете, это они сами подбросили!? Охранники!? – у Снегирева от изумления даже глаза на лоб полезли.

– Конечно, – с сожалением, как на какого-то несмышленного ребенка, посмотрел на него его собеседник.

– Но зачем!!?? – все еще ничего не понимал Снегирев. – Это же незаконно! И откуда у охранников героин?

В камере воцарилось неловкое молчание.

– Кхе-кхе!.. – наконец смущенно покряхтел один из дедов, пряча глаза. – Может, чайку заварить?

– Какого еще чайку!!! – завопил Снегирев. – И что теперь?!

– Могут и раскрутить.

– Что значит: раскрутить?

– Дело возбудить. За наркотики.

Снегирев обессиленно опустился на чью-то шконку. Действительность начинала походить на какой-то дурной сон. Когда хочешь, хочешь проснуться!.. – и не можешь.

Господи, как я вообще здесь оказался!? – со смертной тоской подумал он, обводя глазами камеру. Сплошное железо, все серое, казенное… – Жил себе, жил… Нельзя дразнить судьбу! В тюрьму на экскурсию съездить собрался на недельку!.. Съездил!

– Ах, да! Мне же еще собираться сказали! С вещами! – спохватился он. – А это что значит?

– В другую камеру переводят, – горестно вздохнул ближайший к нему дед, грустно глядя на холодильник. «Прощай, сыр и колбаса!» – явственно читалось в его печальном взоре.

В дверь камеры постучали.

– Снегирев, собрался?

– Да я еще и не начал даже!

– Поторопитесь.

………………………..

Через полчаса Снегирев, нагруженный бесчисленными пакетами и свертками, пыхтя тащился по бесконечным тюремным лестницам и коридорам. Идущий рядом по скучающим видом охранник даже и не думал ему помочь.

Четвертый этаж… Третий… Ниже,.. ниже… Дно.

Гулкий широкий коридор и запах пота и немытых человеческих тел из-под дверей.

– Заходите!

Снегирев зашел и даже зажмурился от неожиданности. Забитая людьми камера. Жара. Духота. Влажность. Развешанное повсюду мокрое белье. На всех шконках сидят полуголые, густо татуированные зэки. Многие курят. В камере плавают клубы едкого табачного дыма.

Дверь за спиной захлопывается.

Снегирев остается один на один со всей этой уголовной публикой. Со своими свертками и авоськами в руках.

– Ну, чё у тормозов застрял, братан! Проходи к дубку, садись! – здоровенный детина со сгнившими коричневыми передними зубами встал навстречу Снегиреву.

Снегирев неуверенно подошел к столу. Он пребывал в каком-то шоке.