mmmavro.org | День 28, Ножницы

СЫН ЛЮЦИФЕРА. ДЕНЬ 28-й.

И настал двадцать восьмой день.

И сказал Люцифер:

– Счастье – это состояние души. Никогда не пытайся ничего изменить, если ты счастлив. Помни, что улучшиться уже ничего не может. Всё может только ухудшиться.

НОЖНИЦЫ.

«Defenda me dios de mi» –

«Защити меня, Господи, от меня самого».

Испанская поговорка.

«Nemo enim resistit sibi cum coeperit

im pelli» – «Кто начал тревожиться,

тому себя не сдержать» (лат.)

Сенека. Письма.

«Stillicidi casus lapidem cavat» –

«Капля точит камень» (лат.)

Лукреций.

– Ты меня любишь? – Ксюша так доверительно и ясно смотрела на Черновского, что у того захватило дух.

Господи, – подумал он, – за что Ты мне дал такое счастье? Я его недостоин! Спасибо Тебе, Господи! Я, наверное, самый счастливый человек на земле. Большего счастья смертный просто не в силах вынести!

Он хотел сказать всё это Ксюше, как-то передать, объяснить ей это свое состояние, поделиться им с ней, попытаться выразить его! – но нужные слова, как обычно, не находились. Да и не существовало, наверное, в человеческом языке таких слов! Всё, что приходило на ум, было бессильно и бледно.

Поэтому Черновский ограничился тем, что покрепче прижал жену к себе и нежно погладил по голове.

– Ну, скажи! – тихо шепнула она.

– Люблю, – пробормотал Черновский и поцеловал ее. – Конечно, люблю, ты же знаешь!

– А почему ты тогда мне об этом никогда не говоришь? – Ксюша чуть отодвинулась и с ласковой укоризной посмотрела Черновскому прямо в глаза.

– Разве? – опять поцеловал он ее. – Мне кажется, что я только об этом и говорю…

– Нет, – медленно покачала она головой. – Никогда не говоришь…

Черновский испытал приступ какого-то щенячьего восторга. Ему захотелось завилять хвостом и залаять. И потом лизнуть жену в нос, чтобы хоть так выразить переполнявшие его чувства.

– Милая!.. – с усилием начал он, мучительно подбирая слова. – Милая моя! Родная! Я люблю тебя так, как, наверное, никто в этом мире! Ты всё, что у меня есть! Нет у меня никого: ни отца, ни матери – только ты! (Родители Черновского были вообще-то живы.) У меня даже Бога нет! Ты мой Бог.

В Библии говорится, что человек должен любить Бога больше всех: жены, детей, родителей. И что домашние его – враги его. Так вот, это не про меня.

Тебя я люблю больше всех! Больше Христа, больше всего на свете! Ты и есть мой Бог. Только ты! И другого мне не надо.

Ксения молчала. Черновскому показалось, что она даже слегка растерялась.

– А ты? – требовательно спросил он. – Ты кого-нибудь любишь больше меня?

– Глебушка, ты такие вещи говоришь… – неуверенно проговорила жена. – Это грех!..

– Нет, скажи мне! – Черновский и сам не понимал, что это на него нашло, но уже не мог остановиться. – Кого ты больше любишь: меня или Бога? Скажи! – решительно произнес он таким тоном, будто речь шла, по меньшей мере, о жизни и смерти. (Господи! Что за чушь я несу! – мелькнуло у него в голове.)

– Тебя… – благодарно прошептала жена и мягко прижалась к Черновскому всем телом. Черновский победно улыбнулся.

– «Они жили долго и счастливо и умерли в один день», – напыщенно продекламировал он. – И ничто нас не разлучит, никакие испытания! Ни Бог, ни Дьявол! Правда?

– Правда, – раздался в углу насмешливый мужской голос.

Черновский подскочил и вытаращил глаза. Ксения вскрикнула.

Рядом с кроватью сидел мужчина. Он возник из ниоткуда. Только что его не было, Черновский был готов в этом поклясться, и вот он внезапно появился. Вместе с креслом. И дорогим табачным дымом от сигары, которую он держал в руке.

– Что Вы здесь делаете? – сипло пролаял Черновский и даже сам удивился, что язык его говорит сегодня одни только глупости.

Мужчина расхохотался. По всей видимости, он подумал то же самое.

– Ладно, Глеб Ефимович! – наконец небрежно махнул сигарой он. – Не будем терять времени. Вы вызывали дьявола, и вот он перед Вами.

– Я Вас вовсе не вызывал! – тут же тявкнул Черновский.

– Ну, упоминали, а это почти одно и то же, – мужчина иронически-снисходительно посматривал на Черновского. – Сказано же: не упоминай всуе… Ну, и так далее. В общем, не важно. Главное, что я уже здесь.

Да Вы не бойтесь, Глеб Ефимович! – вдруг обратился он к Черновскому. – Расслабьтесь. Ничего плохого я Вам не сделаю.

Черновский не боялся. Он лежал и бессмысленно хлопал глазами, с трудом воспринимая происходящее. Он был в шоке.

– Так вот! – жизнерадостно продолжил мужчина и снова взмахнул сигарой. – Я просто случайно услышал Ваш разговор, и мне стало интересно. Даже захотелось Вам помочь! Не часто же встречаешь в наше время такую любовь. «Ни отца, ни матери!..» Гоголь! Андрей объясняется в любви прекрасной полячке! Впрочем, – мужчина перевел взгляд на Ксюшу и галантно ей улыбнулся. Та вздрогнула и еще крепче прижалась к мужу, – Ваша дама ничуть не хуже, уверяю Вас! Вы счастливчик, Глеб Ефимович. Право же, счастливчик!

Ну-с, – мужчина вновь весело взглянул на Черновского. – Я предлагаю Вам маленькое испытание. Своего рода тест. Вашей великой любви. Именно то, что Вы хотели. Вы же сами только что сказали, что никакие испытания Вам не страшны? Да, Глеб Ефимович? – вопросительно кивнул он Черновскому.

Черновский тупо кивнул в ответ. Он все еще не пришел в себя и по-прежнему почти ничего не понимал.

– Ну, так Вы его легко выдержите!

Итак, – мужчина лениво повертел в руке свою сигару. – Я подарю Вам миллион долларов – ну, скажем, Вы его в лотерею завтра выиграете или еще как-нибудь, не важно! – при одном-единственном условии, – он остановился и сделал глубокую затяжку.

(Черновский затаил дыхание. Он медленно приходил в себя. Черт побери! Неужели это правда?!.. Впрочем, всё происходило настолько быстро, что удивляться было некогда.)

– Ваши судьбы будут отныне в руках друг друга. Ее – в Ваших, а Ваша – в её.

– Как это? – не понял Черновский.

– Ну, как-как!.. – усмехнулся дьявол. – Ну, знаете, как в мифологии?.. Три парки, богини судьбы. И у одной из них ножницы, которой она перерезает нить человеческой жизни. Вот и у каждого из вас будут теперь такие точно ножницы. Перережете Вы – и Ваша жена умрет! – посланец бездны снова ласково улыбнулся Ксюше. Та задрожала крупной дрожью. – Ну и, соответственно, Ксения Никифоровна. Пожелает – и умрете Вы. Перережет Вашу ниточку…

– Не надо нам никакого миллиона! – хрипло, прерывающимся голосом истерически закричал Черновский. – Оставьте нас в покое! Ничего нам от Вас не надо!

– А почему, Глеб Ефимович? – сладенько пропел его страшный гость. – Вы что, боитесь? Вы не верите своей жене?.. Вы же только что клялись, что любите ее больше жизни? Больше жизни ! – с нажимом подчеркнул он. – Так в чем же дело?.. Да и к тому же, не думаете же Вы?.. в самом деле?.. Что она?.. Будет желать Вам… смерти?! Ну что-о Вы!.. Неужели Вы о ней такого плохого мнения? Чт о она Вам враг, что ли, какой? А?.. Глеб Ефимович?.. – мужчина укоризненно взглянул на бедного Черновского. – Вам предлагают даром миллион, а Вы отказываетесь!