mmmavro.org | День 136, Рай-2

----------------------------------------------------------

Следующий день запомнился Афонскому надолго. Он его часто потом вспоминал. Как он бесцельно бродил по дому, потом по берегу того озера, потом опять по дому, занимался любовью с Катей и снова бродил. Смотрел, прикасался ко всему руками, кажется, даже обнюхивал. Вещи в доме, деревья на берегу. В озере несколько раз искупался. Он жадно, неистово наслаждался этим новым миром, и всё никак не мог насладиться. Предчувствие расставания уже томило его. Вот он и пытался как можно больше вобрать в себя, запомнить, запечатлеть. Сохранить. Надолго! Навсегда. На всю оставшуюся жизнь. Этот воздух, это солнце, эту воду, пахнущий деревом замечательный, весёлый дом, пахнущую солнцем и счастьем замечательную весёлую Катю.

Э-эх!.. От мысли, что всё это скоро кончится, и он опять вернётся (перенесётся!) в пыльную, серую, воняющую гарью и бензином Москву, ему хотелось выть. Грустно на душе было неимоверно! И хорошо, и грустно. Как перед расставанием. Хорошо, что сейчас ещё вы – рядом, но грустно, что уже – вот-вот!.. И хочется продлить, продлить подольше это состояние! Но продлить – нельзя. Время, время! Чемоданы уже упакованы, вещи собраны. Слова все сказаны. И ничего уже не изменишь…

Впрочем, слова-то как раз никакие сказаны пока не были. Оживлённая и сияющая Катя с некоторым недоумением посматривала иногда на такого странного сегодня мужа. Нового какого-то. Необычного. Потерянно слонявшегося целый день по дому с какой-то печальной, рассеянной полуулыбкой. Посматривала, но вопросов – не задавала. Возможно, боялась спугнуть нечто новое, немненно появившееся вдруг в их отношениях. Что-то такое светлое, тёплое и хорошее. Поэтому, вероятно, ни о чём и не спрашивала. Так и не спросила ничего до самого конца.

Пока притомившийся и подуставший порядком от бессонной ночи и бесконечных хождений Афонский не присел на минутку отдохнуть в огромное, уютное и, главное, покойное такое кожаное кресло – и не задремал.

И тут же, как от толчка, резко выпрямился и широко раскрыл глаза, дико озираясь. Но было уже поздно. Он был уже в другом мире!

------------------------------------------------

Этот второй мир Афонский помнил уже плохо. Тоже, кажется, какой-то дом где-то на природе. А может, квартира. Не вспомнить уже теперь. Ну, жена – это уж вообще!.. Сколько их у него было за это время! Этих “жён”. Всех и не упомнишь. Да и чего её вспоминать? Жена как жена. Ну, неглупая вроде, по-своему, как и все они. Симпатичная, вроде. Стонала, кажется, так забавно, словно вскрикивая. "О-ой!.. О-ой!.." Или это не она стонала, это другая…

А-а-а!.. – досадливо махал рукой Афонский в те редкие минуты, когда на него накатывали отчего-то вдруг все эти ностальгические, сентиментальные воспоминания. – Она, не она... Да какая разница?! Где она сейчас? Под другим мужем так же точно вскрикивает. Под настоящим. Под другим "мной".

Вот на эти темы Афонский старался не думать. По возможности. Про... другие свои... ипостаси, что ли. Или как это – лучше назвать?.. Про всех этих своих бесчисленных двойников. Копий!.. Впрочем, нет, не копий, пожалуй, и не двойников – тут ещё неизвестно, кто чей двойник! Я – их или они... – короче!! Ну, на фиг! Сам чёрт тут ногу сломит. До лампочки, конечно, но всё равно, как-то стрёмно. Как будто всё вокруг – нереальное. Декорации. Портьеры. А что за ними?

Вообще все эти мысли приходили Афонскому в голову обычно перед сном. Перед тем, как заснуть и отправиться в другой мир. Ибо меры менялись теперь у Афонского постоянно. Стоило лишь задремать буквально на секунду, и – оп! просыпался он уже в новом. Он уже давно потерял им счёт. И удивляться давно перестал. Это поначалу он прибывал в каком-то диком шоке. А потом прикинул: "По миру в день... В год – 365. За десять лет – где-то три с половиной тысячи. Всего-то! А их – миллиарды и миллиарды! Триллионы!!". И эта нехитрая арифметика его успокоила.

Вообще успокоился Афонский не удивление быстро. Возможно, и потому ещё, что происходящее слишком уж выходило за рамки здравого смысла. Настолько, что здесь даже и удивляться-то не приходилось. Удивление в данном случае – просто не то слово. Единственным способом психологической адаптации – хоть какой-то! – было просто принять происходящее как должное и стараться в нём жить. Существовать! Без всяких попыток какого-либо логического объяснения и осмысления. Чтобы не свихнуться окончательно. Потом, позже!.. Возможно... со временем!.. А пока – лучше не думать.

Афонский так и поступил. Старался не думать. Жить – и всё. Наслаждаться своими новыми возможностями. Новыми женщинами, новыми ситуациями. Постоянной сменой декораций, короче говоря. А хотя, с другой стороны, чем всё это отличалось по большому счёту, скажем, от обычных путешествий? Да ничем! Новый гостиничный номер. С чуть иной, новой обстановкой, новым климатом за окном, и новой партнёршей, как частью интерьера. Только и всего.

Одно и то же всё! – иногда сардонически усмехался про себя Афонский, когда всё же изредка обо всём этом думал. Осмеливался думать. – Ничто не ново под Луной. Хоть наш мир, хоть параллельный, хоть, блядь, перпендикулярный! – водка да бабы, в сущности. А больше ничего и нет. Суета сует, в общем. И всяческая суета. Dixi. Я сказал!

А может, это и не параллельные миры никакие? – порой даже закрадывались ему в голову крамольные мысли. – Может, я в рамках Земли, так сказать, путешествую?

Но, во-первых, по большому счёту ничего это ровным счётом не меняло. В рамках ли Земли, не в рамках ли, как-то он в другом месте-то каждый раз оказывался? Физически! Переносился? Трансформировался?.. трансплантировался?.. тьфу ты, чёрт! короче, оказывался!.. да-да, именно! как-то он в другом месте оказывался? Ну, не параллельные миры – значит, телекинез. Хрен редьки не слаще.

Да и нет! Телекинез – значит, для него кто-то – места всё время новые подготавливал? Кто?!.. И бабы все эти – ну, жёны – актрисы они все, что ли? Да ну, бред! Совсем уж ахинея. Бритва Ойямы, кажется? Или кого там?.. Афонский краем уха что-то такое слышал. Минимум – чудес. Никаких – сверхчудес, если можно обойтись без них. Максимально простое объяснение! Так вот, “максимально простое”, как это ни удивительно – были в данном случае именно параллельные миры. Как лектор этот тогда рассказывал.

Да, собственно, не только "объяснения". Не только голая логика. Не только все эти "бритвы" и "принципы". Факты тоже были. Мелкие, бытовые. Не наши. Не из нашего мира.

Афонский вспомнил с удовольствием необыкновенно вкусные чёрные икринки величиной с яблоко в одном из... миров?.. да миров, миров, чего уж там! и облизнулся: "Да-а уж!.. Икринки, это вам!.. Специально, что ли, их для меня изготовили? Кто? И зачем? И как!?.. Это бы и все такую икру лопали. Короче! Ясно всё, чего там. Параллельные-перпендикулярные. Как лектор этот... тогда в клубе".