Kapitan_Bramy

– Черноморка, – угрюмо прокомментировал водитель. И спросил:

– К поповскому дому, или к этому клубу, в котором теперь, значит, церковь. Мне все равно, я дальше еду.

– Нет, спасибо. Священник сказал, что будет меня возле сельсовета, ну, возле памятника Ленину ожидать.

– Памятника Ленину? – Издевательски повторил кореец и нехорошо хохотнул. – Раньше КПСС нам мозги пудрило, теперь, значит, вы… Ну да ладно, мое дело маленькое. Будет тебе возле сельсовета. Возле Ленина. Хе-хе… Там, кстати, и поповский дом недалеко. Да.

Грунтовка под колесами машины сменилась плотно уложенными плитами. Кореец добавил газу, и мы резво покатились с холма.

Сразу за холмом начиналась просторная луговая низина. Низину украшал небольшой запущенный пруд. В пруду в изобилии плескалась домашняя птица. Темная стоячая вода мутно-зеленого цвета холодно блестела под ласковым весенним солнцем.

Вода такая же мутная, холодная и недобрая, как душа водителя корейца, – подумал я и поймал себя на том, что вновь осуждаю.

Дорога поползла на следующий холм. Пейзаж заслонили неказистые сельские хаты. Краешком глаза я еще успел увидеть мирно пасущихся овечек в противоположной, от пруда, стороне и смутно подумать о неосуждении и травоядности.

Машина взбиралась к вершине холма. Дома стали немного богаче. А сбоку, на другом склоне холма показалась еще одна улица, также бегущая к вершине. В месте, где две улицы встречались, гордо возвышалось небольшое двухэтажное строение казенного типа.

Сельсовет – догадался я. И потянулся рукой к своей дорожной сумке. Первая часть путешествия подходила к концу.

Еще пару минут и запыленный корейский «москвич» тарахтя вполз на вершину холма и весело побежал по уже асфальтированной дороге к административному центру. Центр Черноморки, как я понял, это пересечение двух сельских улиц. Там-то меня и высадили.

– Спасибо! – сказал я угрюмому корейцу.

– Нема за шо, – буркнул тот в ответ, хлопнул дверцей и укатил на своем москвиче по второй улице, в ту сторону, где по моим расчетам должно быть море. А я двинулся по узкой, посыпанной песком дорожке к сельсовету.

Первое убежище

Дорожка привела меня прямо к памятнику вождю мирового пролетариата. Ильич стоял перед входом в сельсовет. Одна рука у него была заведена за спину, а вторая, с заломленной в кисти каменной кепкой, указывала на жовто-блакитный [2]флаг, висящий над входом.

Символично – подумал я и тут, буквально в двадцати шагах от себя, увидел отца Ивана. Он шел навстречу, от сельсовета к памятнику, и весело махал мне рукой. Мы обнялись:

– Давно ждешь?

– Ты, знаешь, как почувствовал, что ты на подходе, – сказал отец Иван. – Думаю, дай выйду, посмотрю. И точно, выхожу, ты идешь… Кстати, ехал, как я тебе говорил?

– Не совсем, – ответил я. И принялся сбивчиво объяснять, что немного перепутал автобус, который пошел по соседней, параллельной трассе. Кажется, в сторону Желтого Порта.

Так что водитель меня высадил прямо посреди полей и объяснил, как сюда кратчайшим путем добраться. Ну, я прошел, наверное, несколько километров, а потом меня машина подобрала. И прямо сюда доставила. Вот собственно и все.

– Да, – спохватился я, – очень странный человек меня вез. По виду, вылитый кореец. Сам остановился, предложил подвести. И главное, сразу угадал, что я к тебе еду. И обо всем этом с какой-то такой непонятной ненавистью выразился. Так и сказал, что мы своими молитвами будем дурить людям мозги, как раньше коммунисты людям мозги дурили. И при этом привез меня, куда надо… Странный человек.

– Кореец, говоришь, – принялся уточнять отец Иван, – в возрасте, худощавый, загорелый до темно-коричневого цвета, нервный?

Я утвердительно кивал головой.

– Ну, ты попал, Дима, – весело воскликнул отец Иван. – Этот кореец активный член местных Свидетелей Иеговы. Счастье еще, что не с этого села, с Алексеевки. И надо же, угораздило тебя прямо к нему в машину сесть. Это, брат, знак… Ну, а насчет того, что угадал к кому едешь, знаешь, здесь это нетрудно. Село, не город. Здесь каждый на виду. А у тебя бородка сама за себя говорит…

– Подожди, – перебил я, – самое главное. Он что-то постоянно бормотал за рулем. Не знаю из-за этого, нет, но мне стало плохо в его машине. Чуть сознание не потерял. А когда он кончил бормотать, стало легче… Этот кореец никакой случайно магией не занимается?

– Узнаю борца с антихристом, – сказал отец Иван и рассмеялся.

– При чем здесь борец с антихристом, – обиделся я, – серьезно же спрашиваю.

Отец Иван перестал смеяться:

– Если серьезно, Дима, сам подумай; как активный иеговист может еще и колдуном быть? Что-что, а у иеговистов с этим делом строго, колдуны прокляты Иеговой… А этот кореец сам по себе человек тяжелый, непростой. А ты после дороги, в машине душно, воняет. Вот и один к одному.

– Логично, – согласился я. – Впрочем, от иеговистов всего можно ожидать.

Отец Иван нервно махнул рукой:

– Пошли скорее ко мне. Чем меньше нас видят, тем лучше.

– Это из-за иеговистов шифруемся? – спросил я и оглянулся, словно ожидая увидеть под каждым кустом притаившегося иеговиста.

– Иеговисты ни при чем, – сказал отец Иван и тоже оглянулся. – Просто, батюшка на селе весьма заметная фигура. Начнутся всякие лишние пересуды. А нам это не надо… Ну, пошли скорее. – Отец Иван нетерпеливо потянул меня за рукав.

Мы двинулись по «партизанской» тропе, что, петляя, бежала параллельно тропе «официальной», по которой я шел к сельсовету. Немного не доходя до условного сельского центра, на пересечении улиц, тропа резко ныряла в бок, пересекала остатки детской площадки с ржавыми остовами качелей и упиралась в длинный одноэтажный дом, барачного типа.

– Пришли, – сказал отец Иван, оглядываясь и отпирая ключом обшарпанную деревянную дверь. - Вот он, наш кратковременный дом, наше убежище. Привыкай, друг мой.

Отец Иван толкнул заскрипевшую дверь, и мы ввалились в тесный коридорчик. После залитой весенним солнцем улицы в коридоре было хоть глаз выколи. Пока разувались, я влетел одной ногой во что-то похожее на пустой таз. Таз загремел.

– Привыкай, – тут же откликнулся эхом отец Иван. – Удобств почти никаких, но и нора временная. Вдобавок не моя.

– А что и хозяин может появиться?

– Не переживай. Хозяин этой халупы местный батюшка, отец Михаил. Но его еще почти неделю не будет. Он в отъезде. Уехал, так сказать, на свою историческую родину. Так что разувайся и проходи на кухню. Чувствуй себя как дома…

Мы сидели на тесной, ярко освещенной заходящим солнцем кухне, пили крепкий и ароматный чай, и, надо сказать, я чувствовал себя уже почти как дома. Отец Иван вводил меня в курс дела:

– По телефону всего не скажешь. Так что сейчас я постараюсь тебе немного объяснить, что нам предстоит. А предстоит нам такая дыра, что я, когда узнал, так заявление за штат подал. И ты думаешь, епископ мое заявление принял? Что ты, как разорался! Я Вас, мол, не для того рукополагал, чтобы Вы от трудностей бежали.