Kapitan_Bramy

– Да, друзья-человеки, – сказал Клен. – Вот налицо результат действия сил зла. И он одинаков для всех миров. Всюду гаснет жизнь.

– Что ж, идем, – Белодрев еще раз посмотрел на юго-восток, потом на небо над нами. – Постараемся идти по возможности скрытно. Чем позже нас заметят духи с кургана, тем лучше.

Так начался наш утомительный, однообразный переход. Жесткий, колючий сухостой хрустел под ногами, цеплялся за джинсы, шнурки. То и дело приходилось нырять в канавы, овражки. И там продираться сквозь бурелом таких же мертвых, как и трава, кустов.

Почти вся растительность, виденная нами, была либо мертвой, либо умирающей. Лишь бледно-зеленый, трупного цвета мох и лишай мог здесь радоваться жизни. Кроме него не было ничего живого – ни птиц в небе, ни снующих под ногами ящерок, ни-че-го!

Стражи довольно умело находили дорогу и даже едва заметные тропки. Вряд ли бы мы здесь смогли пройти сами. Шли молча. Какое-то время я еще размышлял о погибшем дереве. Тщетно пытался представить себе объем мук, что испытывал в скрученном теле дерева страж. И так ведь было, наверное, не один день.

Мысли в голове путались. В ушах непрерывно пищало, как при высокой температуре или высоком давлении. Писк выматывал сильнее всего. С трудом переставляя налитые свинцом ноги, мы едва поспевали за стражами.

– А ведь я здесь уже был. – Капитан поравнялся со мной и отцом Иваном. Я заметил на его лбу крупные капли пота. Капитан тяжело дышал, но продолжал говорить:

– Я был здесь задолго до того, как познакомился со стражами. Я тогда еще ничего не понимал. Где-то в этих местах стоял наш палаточный лагерь. Я был в составе экспедиции, что исследовала Браму. Это было в конце восьмидесятых. Уже вовсю перестройка шла.

– Ну и как же ученые мужи объясняли здешние демонические сумерки? – спросил я.

– Сумерек не было. Мы же были в нашем, человеческом мире. Но точно в этих местах. Такая же совершенно плоская степь. Безлюдье. Дичь… Но главное не в этом. Хорошо помню, как мы неоднократно ощущали здесь беспричинную тревогу, страх. Никто ничего не понимал. В том числе и я тогда ничего не понимал.

– Это-то как раз понятно, – сказал я, – вы же тогда, наверняка, были обычными советскими материалистами. Только вот сердце не обманешь. Страх и тревога.

– Да, тревога, – подхватил отец Иван. – Меня эта тревога сейчас доканывает. В гостях у стражей было так хорошо. А сейчас все проблемы заново навалились. Такая тоска, хоть беги вон. Как там семья моя, что делать дальше? А если не заберем у отца Василия Антиминс? Епископ меня тогда и слушать не будет. И где тогда служить? Грузчиком идти работать, чтоб семью прокормить… Простите, поп, а такие материальные мысли. Но у меня семья, а вы свободные люди.

– Все будет хорошо, – Капитан положил руку на плечо отцу Ивану. – Бог не оставит нас.

Шедшие впереди стражи остановились.

– Мысли на этой земле обманчивые, – сказал нам Белодрев. – Не принимайте их всерьез. Враги пытаются ввергнуть нас в уныние. Все мы измотаны. Еще немного и будем делать привал…

Нас обнаружили перед самым привалом. Тусклое солнце уже почти коснулось безрадостной пепельной пелены на западном горизонте, когда «боковым» зрением я заметил стремительно двигающееся в нашу сторону небольшое темно-серое облачко.

Все произошло стремительно. Стражи повалили нас на землю, и тут же налетел мощный порыв ветра. Ветер был заполнен небольшими и очень неприятными тварями. Рассудок с трудом вмещал увиденное – ветер состоял из мерзких, темно-серых, скользких тварей, отдаленно напоминающих нечто среднее между человеком и летучей мышью. Размерами ближе к мыши. Твари вполне ощутимо цеплялись за нашу одежду, волосы. И издавали не то писк, не то свист. Это было непереносимо. В какой-то момент я почувствовал, что схожу с ума. И тут отец Иван закричал страшным голосом:

– Да воскреснет Бог! Да расточаться враги Его![8]

Скользкий живой вихрь прорезали золотистые молнии. Окружившие нас полукругом стражи метали эти молнии прямо в нечисть. Вихрь дрогнул: страшно завизжал, закрутился и внезапно исчез. Распался на отдельных тварей, и те немедленно растворились в серых сумерках.

Ошеломленные, раздавленные только что пережитым ужасом, мы с трудом приходили в себя. Даже наш Капитан лишился дара речи. Зато стражи казались вполне спокойными, видимо с подобными созданиями сталкивались не раз.

В полуметре от меня лежал золотистый прозрачный шарик. Я молча, без всяких мыслей, смотрел на него. Меня не покидало смутное ощущение, что где-то я этот предмет уже видел. И вдруг я вспомнил, вспомнил, где видел похожие шарики – у Отшельника на полке! Рядом с рыбками! Удивительно, но воспоминание подействовало на меня как живая вода на мертвого. Я тут же вышел из оцепенения. Я будто пробудился после тяжелого, продолжительного беспамятства. Осторожно взял шарик в руку. Он был теплый, и тускло светился. Я отдал его Белодреву.

– Это ваше?

– Да.

– А что это, если не секрет?

– Не секрет. Это… это нечто вроде нашего оружия. Можно сказать так… Только это совсем не то оружие, к которому привыкли вы, человеки. Оно управляется изнутри. Силой воли… да, приблизительно так. Оно не убивает. А как бы ломает волю противника. Временно пара-у… парали-у-зует.

– Парализует?

Страж кивнул головой.

– Интересно, – сказал отец Иван. – Мы видели такие шарики в доме Отшельника. Они лежали рядом с рыбками гномов.

– О, товарищ Отшельник большой коллекционер здешнего оружия. – Белодрев улыбнулся. – Итак, наше присутствие обнаружено. Только что, друзья-человеки, мы столкнулись с пришельцами… духами из кургана. Правда, духи самые рядовые. Ваши бы военные сказали – рядовые разведчики.

– И что теперь делать? – спросил Капитан.

– Ничего. Ночевать, а завтра утром, пораньше, двигаться дальше. Надо как можно быстрее покинуть Сумеречную землю. Дальше власть пришельцев слабеет.

– Жуткие твари, эти пришельцы с созвездия Скорпиона, – сказал Капитан, отряхивая штаны, – бесы, одним словом. Сущие бесы!

– Это точно, брат Капитан, – отец Иван, кряхтя и пошатываясь, поднялся.

Стражи раскинули шатер темно-серого цвета. Шатер как будто бы появился из ниоткуда. И, появившись, тут же слился со стремительно сгущающимися сумерками.

Разжигать костер не стали. Поужинав в сухомятку, легли спать. Стражи решили спать в «древесном облике», по периметру шатра. То есть не столько спать, сколько нас сторожить. Стражи боялись возвращения бесов. Зато мы спали как убитые.

Не помню ни одного сновидения. Я словно провалился во всеобволакивающее ничто. В замораживающую все чувства пустоту. Из которой, впрочем, благополучно «выплыл» на следующее утро.