У рыбацкого костра

Я делаю над собой усилие и решаю выполнить долг и прекратить ужение.

Мне очень жаль. Глушим мотор и совещаемся. Дымок превращается в туман, уже едва можно разглядеть гребни набегающих волн, мы оказываемся внезапно в нереальном мире, в мире призраков. Ничто больше не напоминает о том веселом летнем дне, который окружал нас каких-нибудь полчаса назад. Даже безобидная рябь выглядит сейчас враждебно, возникая из пустоты и исчезая в серой мгле.

Затем мы совершенно выключаем мотор и напряженно вслушиваемся. Может быть, с корабля нам подают сигналы. Но ничего не слышно, кроме легкого шума движения воздуха, когда мы с гребня волны опускаемся вниз. Пытаемся восстановить в памяти, какими курсами мы шли и какие расстояния проделали: надо решать, в каком направлении следует искать наш корабль. Примерно вычисляем курс и заводим мотор. И тут я вспоминаю об удочках. Пока мотор был выключен, приманка ушла в глубину; нам повезло, что леска не запуталась в винте.

Передаю мотор Гейну и вытаскиваю леску. Уже намотал примерно половину лески, как вдруг начала поскрипывать катушка удочки на противоположном борту, затем она завывает так оглушительно, что перекрывает шум мотора. Я бросаю леску и хватаю удочку: она рывками тянет вниз. Антон глушит мотор, я борюсь с отчаянно сопротивляющейся рыбой. Она сидит на блесне и совершенно не хочет вылезать наверх. Временами шнур резко уходит вниз.

Огромная рыбина бьется на другом конце шнура. Она никак не хочет сдаваться и не дает себя вытащить.

Постепенно мы оба устаем. Но рыба устает все-таки больше, чем я. Шнур идет вверх, я выигрываю. Рыба внезапно выныривает на поверхность; примерно в 30 м от лодки мы слышим шум ее прыжка, но увидеть ее не можем: туман за это время совершенно загустел.

Но вот моя рыба, перестав сопротивляться, сдается и наконец дает себя вытащить из воды, поднять в лодку. Рыба оказывается молодым тунцом в 5 фунтов. Ах, если бы нам попался настоящий огромный тунец! Мы же опускали леску на большую глубину, а когда мотор заглох, блесна затонула по меньшей мере на 50- 60 м, а может быть, и больше. Вот где сегодня рыба, вот почему так пусто наверху. Я сержусь на упущенную возможность. Утешают меня только лица Антона и Гейна, которые забыли о тумане и с восторгом разглядывают рыбу. Она, слегка вздрагивая, лежит на дне лодки.

Однако пора вернуться к суровой прозе жизни. Мы продолжаем плыть по молочно-белым Бискайям и не можем различить, где кончается вода и начинается воздух. Сидим, окоченевшие, мокрые, ведем лодку, все время заглушая мотор и прислушиваясь. Различаем на воде следы масла и решаем следовать по ним, хотя уверены, что как раз в этом направлении никак не может оказаться наш корабль, и вдруг до нас доносятся глухие звуки такой знакомой нам сирены.

И вот мы уже качаемся у борта корабля, шлюпбалки медленно втаскивают нашу лодку, мы стоим на палубе, видим озабоченные лица товарищей - и тут только до конца осознаем, какой опасности подвергались. Как чудесно, что мы снова дома, на корабле!

Вечером от тунца «старику» отрезали солидный кусок.

А туман еще двое суток стоял над морем…

‹№ 38, 1978)

Авторизованный перевод с немецкого Ю. Мадоры

Богдан Гамера

- Ты вот говоришь, что рыбалка с удочкой - это слишком мало для большого приключения. Смотря кто как к этому относится. Хемингуэя ты, конечно, читал, да? Я уж не говорю о повести «Старик и море», а имею в виду рассказы о ловле с удочкой. Читал ли ты их?

- Читал. И еще читал бы и перечитывал. Но, мой милый, то ведь Хемингуэй!

- Вот именно, что то Хемингуэй, то Америка, там все может приключиться, не так ли? Дескать, не то что в нашей северной стране, да? А вот со мной, знаешь, произошел такой небывалый случай, который может приключиться только в нашей стране.

- Ты поймал во-о-от такую рыбу!

- Нет.

- Огромная щука затянула тебя вглубь, а ты схватил ее за уши и выбросил на берег.

- Я поймал одну жалкую плотвичку.

- Ну и что из этого?

- Если хочешь послушать, я тебе расскажу.

- Слушаю, слушаю с большим напряжением.

- Можешь и без напряжения, это уж твое дело. Ну так вот, как тебе известно, наши воды из-за хищнического отношения к рыбному хозяйству, отравления сточными водами и браконьерства остались почти без рыбы. Правда, союз рыболовов взялся за дело, и в некоторых местах это уже чувствуется, но настоящих результатов придется ждать еще много лет. В таких условиях открытие какой-нибудь хорошей воды, где рыба еще клюет, - это сенсация. Один мой приятель открыл такую воду. Не буду подробно объяснять где, потому что тебе это незачем знать. Он мне порассказал о ней таких чудес, что я решил съездить туда. Материал для репортажа найдется в любом месте, а если вдобавок к этому еще удастся хоть раз по-человечески поудить рыбу…

- И пережить большое приключение.

- Да ну… На приключение я не рассчитывал. Хотя, впрочем, каждая рыбалка с удочкой - это приключение. Все дело лишь в том, кто как на это смотрит. До той местности я добрался без труда, но отыскать описанные озерца было не так просто. Какое-то там «кривое озерцо», какие-то «торфяные озерца» и «хорошая вода» - все эти названия, наверное, были придуманы моим приятелем или использовались лишь удильщиками, а для непосвященных людей это были обычные озерки. Наконец мне попался знающий человек. Поднявшись с ним на небольшой холмик, я смог подробно ознакомиться с топографией местности. Он показал, где торфяные озерца, где кривое озерцо, но меня больше всего интересовала хорошая вода.

- Вы видите вон те четыре ольхи, стоящие рядышком?

- Вижу.

- Это там. Только не идите туда прямо, потому что тут такая топь, что и резиновые сапоги не помогут. Вам нужно вернуться и потом пойти направо по тропинке.

Я поблагодарил его и нетерпеливо тронулся в путь. Все в основном соответствовало объяснениям приятеля, только вот он не сказал, что надо столько времени потратить, прежде чем дойдешь до места.

- Но вы там наверняка застанете деда, - добавил мне вдогонку мой любезный информатор. Из его тона явствовало, что эта дополнительная информация имеет какое-то особое значение.

- Какого деда? - спросил я ради приличия.

- Да есть тут у нас один дедушка, который в эту пору всегда сидит над той хорошей водой.

- Ну так я посижу вместе с ним.

- Хе! Это не так просто.

- Почему? - мое нетерпение быстро росло.

- Он вас сразу же спросит: «А членский билет у тебя есть, сынок?»

- Отвечу, что есть.

- «А правила знаешь, сынок?»

- Знаю.

- «Ну так мотай, сынок, на двадцать метров отсюда!» - он прокричал это голосом, изображающим непреклонность и начал смеяться. - А когда вы отойдете на двадцать метров, то там могут клевать только уклейки.