ОТ ВЕТРА ГОЛОВЫ

– Результат же один: смерть. Не проще ли из окна прыгнуть, как Башлачёв.

– Проще, – соглашается Иван. – Но это будет совсем другая смерть. Понимаешь, важно не то, где умрёшь и когда, важно, как умрёшь. Мне версия Башлачёва не подходит. Я Бога боюсь.

– Вот как?! – Я едва не трезвею. – Как ты сказал: Бога боишься. Что-то я не совсем понимаю. Ты сказал, что боишься Бога и в то же время хочешь покинуть этот мир. А ведь самоубийство, насколько я слышал, грех. Да и что значит - Бога боишься. Ты вроде не похож на религиозного фанатика. Поясни.

– Скажем, я тоже Бога не отрицаю. Я всегда верил и в жизнь после смерти, и в то, что есть над нами некая благая сила, то есть Бог. Короче, всегда помнил, что что-то там есть, что всё не просто так в нашем грёбаном мире… Но, из-за боязни Бога себя таким изощренным способом убивать! Иван – это слишком! Этот твой страх Божий…

– Ты меня не понимаешь! – Перебивает меня Иван с мучительной гримасой на лице, – меня никто не понимает… Увы, брат, мы говорим на разных языках.

– Вот как? Ну, тогда поясни. Может, я что-то действительно не понимаю.

– Страх Божий – не страх в обычном понимании. Это особое состояние. Это трудно объяснить, пережить надо. – Иван машет в спертом воздухе кафетерия руками, как птица. – Понимаешь, Бог везде, везде, Он, Он всюду, всюду, Он ближе ко мне, чем моя сонная артерия!…Он… да, что тут говорить... просто… самоубийство – грех, трусость, бегство от своего Творца!

Фанатик, – проносится в моей голове.

– Иван – стараюсь тщательно подбирать слова. – Я понял тебя так: выпрыгнуть в окно – это самоубийство. Грех. Трусость. Бегство от Творца. Самоубийц, кажется, и в Церкви не отпевают. Бог, если по Библии, запрещает самоубийство. Говорит – терпи до конца. А ты, ну не можешь терпеть. Выход – покупаешь палатку. Билеты в один конец. Едешь в Киев. Оттуда в Алма-Ату. Карабкаешься в горы. Выше. Ещё выше. Наконец падаешь. От бессилия. Сил нет даже палатку поставить, которую в горы на себе волок. Лежишь и умираешь. Не знаю, с какой молитвой. Иван, ты что, хочешь Бога обмануть?

– Попал, – смеётся Иван. – Нет, брат, нет и ещё раз нет. Как раз наоборот. Я предаю себя в руки Бога Живого. Если Он меня любит, Он сделает чудо. Даст, какой-нибудь знак. Что-то должно произойти. Если нет, Его воля мне умереть. В любом случае, я предаю себя в руки Бога. Как он захочет, так и будет. Может, меня мулла какой-нибудь спасёт. Может, раньше бандиты пристрелят.

– Ага, басмачи. Хорошо, – не сдаюсь я, – как ты совмещаешь веру в Библейского Бога с джайнизмом? Что, как я понял, тот же индуизм.

– Брат, все мировые религии ведут к Иисусу Христу. – Иван делает страдальческое лицо. – Просто не все об этом прямо говорят. Как христианство. Согласись, бред считать, что только христиане спасаются. Остальные в ад.

– Это точно, – соглашаюсь я с очевидной для себя истиной. Всё логично. Иван теперь не кажется фанатиком. Это мы мертвецы. И наш андеграунд почти труп. А живой человек в нынешнем мире идёт в горы, умирать! Иного выхода у него просто не остается. Если быть честным перед собой до конца… В проигранной войне.

Смутно помню, как вышли на воздух. Помню снег, да, пока пьянствовали, снежок выпал. Это мы ещё сочли хорошим знаком. Помню, как ехали с Иваном в одну сторону. Живём где-то рядом.

Утро следующего дня. Выглянуло солнце. Снег тает. Тепло. Болит голова после вчерашнего. В голове обрывки фраз. Постепенно из фраз складывается следующая картина:

Иван предаёт себя в руки Бога Живого. Из-за этого кончает с музыкой. Потом с собой. Изощрённым, джайнистким методом.

Вот это рок-н-ролл! Такое надо запечатлеть на бумаге.

К вечеру похмелье проходит. Приходит тоска, вперемежку со смутной тревогой. Надо срочно увидеть Ивана. Хотелось бы о многом его расспросить. Только о чём? И как? Я опять не взял у Ивана номер телефона.

Рождается идея описать мои разговоры с Иваном с самого начала нашего знакомства.

Может быть, от нечего делать, а скорее, спасаясь от самого себя, пишу эти записки.

Вчера были первые «весенние крокодилы». Большой рок-концерт. Глобальный «сейшен» на местном уровне. Были представлены разные группы нашего города. Все некоммерческие проекты. Все городские «неформалы» подтянулись вчера в один из «Д/К». Гопники могли бы покончить с нами одной бомбой.

Детали концерта помню смутно: был пьян. Но хорошо помню ощущение огромного, всеохватывающего праздника. Очень чёткое чувство: все братья и сестры. Народ тусуется в зале, за сценой, в фойе, на двух лестницах, на втором этаже. Короче, везде.

Льётся рекой спиртное. На лестнице куриться трава. Люди подходят и запросто знакомятся друг с другом. Никакого расстояния между «своими-чужими». Между музыкантами и народом. Вот это впечатляет больше всего! Где же Иван? Где его глобальный пессимизм? «Редкая Религия» тоже должна играть!

Да, вот первая яркая картинка, которую помню:

Просторная пустая комната. На первом этаже, где-то недалеко от фойе. В комнате куча людей. Музыканты тусуются с народом. Как говорится; «мир, дружба, жвачка». Естественно, почти все либо пьяные, либо обкуренные, либо то и другое. Я со стаканом водки в руке. Произношу тост:

– За рок-н-ролл уже пить надоело. Лучше выпьем за то, что Бог сегодня на нашей стороне.

Почему с моего языка сорвались слова о том, что «Бог сегодня на нашей стороне», и сам не знаю. Видимо таким образом подействовало на меня общение с Иваном.

Еле живое от спиртного «тело» рычит мне в ответ:

– И сатана. Уе-е-е-е, у-е-е-е!

Фигня-то какая! – Проноситься в моей затуманенной голове. И сразу меркнет праздник. И в душе непонятное гадливое чувство. – Нет! Только тупых клоунадных сатанистов мне не хватало. Весь тост о Боге испортили. Везде лезут со своими вампирами и сатаной…

Поворачиваюсь к «телу». Оказывается «оно» не одно. «Тело», чтобы оно не рухнуло, держит ещё какой-то косоглазый. С виду совсем не металлист. И почти трезвый.

– Без сатаны никак, – развивает реплику «тела» косоглазый.

– Если вдруг на земле исчезнет зло, то как тогда определить, что есть добро?… Правильно, добро без зла невозможно. Так же и Бог без сатаны невозможен… Death.

Косоглазый протягивает мне потную, вялую ладонь. Я не сразу и сообразил, что он так знакомиться.

– Всё относительно, чувак, – продолжает Death. – Можно служить Богу, можно сатане. Я служу сатане. Сейчас его время на земле. Время разрушать.

– А он-то хоть знает, что ты ему служишь? – Мне жаль косоглазого. Какой его облом ждет. Нет, не перевариваю доморощенных сатанистов. Они тупые. Весь их сатанизм – это просто мода, кич, дань тяжёлому року. Не больше. И никакой философии нет у наших провинциальных сатанистов. А мистика – сплошная американская бутафория все эти их дурацкие вампиры, могилы, мертвецы и прочая банальщина. Нет, не люблю сатанистов. Но, все братья-сестры. Что делать…