Чехов письма 1901-1904.fb2

Однако чувствует мое сердце, что я уже надоел Вам. К отлучению Толстого публика отнеслась со смехом. Напрасно архиереи в свое воззвание всадили славянский текст. Очень уж неискренно или пахнет неискренним. Будьте здоровы и богом хранимы и по возможности не забывайте искренно Вас уважающего и преданного

А. Чехова.

2 марта 1901 г. Ялта.

2 март.

Милая Маша, купи мне чашку для чая таких размеров, как моя московская чашка, - и привези. Не забудь, пожалуйста. Купи тогда же побольше икры, колбас и всяких закусок, даже, если захочешь везти с собой, вестфальский окорок. Это а propos.

У нас изумительная весенняя погода. Миндаль в цвету, копаемся в саду, не хочется ничего делать по письменной части.

Воды много, изредка она бежит в бак, а в трубах бывает день и ночь.

Сегодня получил от Кондакова из Петербурга письмо такого содержания: "Сегодня давали в Панаевском театре "Геншеля", и я, выдержав первый акт, несмотря на то, что часто зажимал себе уши, чтобы не слышать истерических воплей, ушел с начала 2-го акта домой. Подобную бездарную игру, какую мне привелось видеть, я видал, но столь наглой и бездарной пьесы, признаюсь, еще не видел".

Нового ничего нет. Все благополучно. Скоро начнем ждать тебя. Напиши, что тебе известно про Мишу, его переход в "Новое время".

Будь здорова и благополучна.

Твой А. Чехов.

3 марта 1901 г. Ялта.

Многоуважаемая

Любовь Юлиановна, сегодня я посылаю посылкою, между прочим, второй том "Экономического роста Европы до возникновения капиталистического хозяйства" и первую и вторую части первого тома "Происхождение современной демократии" - обе книги М. Ковалевского. Таким образом, в настоящее время у Вас имеется полное собрание сочинений М. Ковалевского. Часть я выслал из-за границы.

Желаю Вам всего хорошего.

Преданный

А. Чехов.

Ялта. 3 марта. На обороте:

Таганрог.

Ее Высокоблагородию

Любови Юлиановне Арбушевской.

Городская библиотека.

3 марта 1901 г. Ялта.

3 марта 1901.

Ялта.

Милый Владимир Александрович, большое Вам спасибо за телеграмму и вообще нa память. Немножко запоздалая благодарность, простите, но лучше поздно, чем никогда, выражаясь по-умному. Будьте добры, вспомните, что я одинок, что я в пустыне, сжальтесь и напишите, во-первых, что нового в цивилизованном мире, во-вторых, где теперь Горький, куда ему писать, и, в-третьих, не думаете ли Вы приехать в Ялту отдохнуть.

Рассказ пришлю непременно. "Трое" Горького в январск книжке мне чрезвычайно понравились по тону письма. Девки неверны, таких нет, и разговоров таких никогда не бывает, но все же приятно читать. В декабрьск книжке мне не так понравилось, чувствовалось напряжение. И напрасно Горький с таким серьезным лицом творит (не пишет, а именно творит), надо бы полегче, немножечко бы свысока.

Итак, пустынник ждет от Вас подробнейшего письма. Не поленитесь, пожалуйста.

Кашель у меня свирепый, уже 5-6 дней, но в общем здравие мое хорошее, грех пожаловаться.

Будьте живеньки, здоровеньки, не забывайте Вашего

А. Чехова.

5 марта 1901 г. Ялта.

5 март 1901.

Милый Ефим Зиновьевич, как это ни странно, но в настоящее время я могу располагать только восемью тысячами, из коих притом пять положены в банк на три года. Но все же, мне кажется, это не решает вопроса, вероятно, можно сделать что-нибудь, чтобы газетный пай остался при Вас. Сколько Вы должны всего? Или сколько нужно Вам для того, чтобы окончательно разделаться с долгими? Вы напишите мне, а я пока подумаю и, быть может, придумаю что-нибудь.

Как поживаете? Что нового? Я немножко похварывал, неделю, а теперь, кажется, ничего.

Крепко жму Вам руку и низко кланяюсь. Итак, стало быть, я буду ждать ответа, а пока будьте здоровы и благополучны.

Ваш А. Чехов. На конверте:

Москва.

Его Высокоблагородию

Ефиму Зиновьевичу Коновицеру.

Пименовский пер., д. Коровина.

5 марта 1901 г. Ялта.

5 март.

Милый Мишель, то, что говорит мой Иванов доктору Львову, говорит человек утомленный, поношенный; напротив, человек должен постоянно если не вылезать, то выглядывать из своей раковины, и должен он мудрствовать всю свою жизнь, иначе то уже будет не жизнь, а житие. Против жизни в Петербурге я ничего не имею, это хороший город, к нему легко привыкнуть, как к Москве; вопрос же в том, где служить. Я в письме своем был против суворинской газеты; там можно печатать только беллетристику, да и то держась далеко в стороне. Служить же в типографии - это другое дело; типография у него очень хорошая во всех смыслах. Но лучше бы всего иметь в Питере какое-нибудь место, в каком-нибудь департаменте и по вечерам заниматься литературой. Кропотов груб, но имей в виду, что Суворин еще грубее, и служить только у него одного - это хуже гораздо, чем служить в Чернигове или Бобруйске. А вот так бы: до обеда где-нибудь в департаменте, а вечером у него в типографии (на манер Тычинкина, учителя гимназии) - этак было бы хорошо.

Мне мешают писать это письмо, все ходят ко мне. Поклонись Ольге Германовне и детишкам, пожелай им от меня всего хорошего. Будь здоров; все устроится, конечно, и все будет благополучно.

Мать здорова. Новостей нет.

Твой А. Чехов.

Если есть свободное время, то пиши мне, я буду отвечать. На конверте:

Ярославль.

Его Высокоблагородию

Михаилу Павловичу Чехову.

Романовская ул., д. Никольского.

6 марта 1901 г. Ялта.

6/19 марта 1901.

Ялта.

Многоуважаемая Ольга Родионовна, неужели, неужели Вы еще в Ницце? А я давно уже послал Вам письмо в Женеву, полагая, что Вы давно уже там; и адресоваться-то к Вам я велел в Одессе насчет имения - в Женеву. Уж не роман ли у Вас в Ницце?

Когда я проезжал через Одессу, там был снег, пропасть снегу, как в Иркутске, и холодно. В Одессе я поговорил с редактором "Одесских новостей" насчет продажи Вашего имения, редактор рекомендовал одного человечка, которого я и послал, сказавши ему, чтобы он не беспокоил Вашего старика и ничего бы не говорил ему. Сей посланный мною человек сказал мне, между прочим, что дела в Одессе сильно пали и что цена недвижимых имуществ опустилась в этом году чуть ли не на одну треть. Я на это ему сказал, что продавать Вы не спешите и что если теперь нельзя продать подороже, то можно будет подождать. Ведь так?

Я был нездоров немножко в Ялте. Погода здесь чудесная, летняя, я очарован, хотя и сильно кашляю.

Смотрите, напишите же мне, когда Вы уезжаете из Ниццы. Конечно, за книги, которые Вы желаете прислать мне, т. е. не прислать, а присылать, я Вам благодарен бесконечно. Две английские книжки мною получены и уже отправлены в Таганрог.