Михаил Серегин - Годен к строевой!

- Э! Почему прибежал один! Военные спортсмены финишируют вместе. Еще пять кругов.

Простаков снова надел резинку на морду, как раз и Валетов подгреб. Фрол хотел остановиться, но сержант орал «бегом!», и отдыхать не пришлось.

Отмотав определенное им наказание, солдаты подбежали к сержанту, чуть ли не взявшись за руки.

Срывая с себя резину, Фрол ощущал прилив дикой, необузданной радости. Он справился с испытанием, он смог. Кислород ворвался в кровь через частые хрипы. Голова закружилась. Он жил. Леха глядел на небо. Высоко ласточки летают. Счастливые.

- Кто разрешал снимать намордники? - Старший сержант лыбился не по-доброму.

Они снова бегут по плацу, вдалбливая через ноги простую истину. Без приказа ничего в армии не делается.

Простаков по окончании процедуры стал умнее.

- Все, товарищ сержант, можно снимать? - противогаз мешал говорить, но он потерпит. Неужели им придется отрабатывать еще за что-то?

Фрол стоял еле живой рядом со здоровяком.

- Все? - выл он.

Агапов заложил руки за спину.

- Не сержант, а «ваше благородие». Запомните, я для вас «ваше благородие», и помолчите, вы мешаете мне думать, - Агапов походил из стороны в сторону, затем подошел и начал заглядывать через стекла противогазов в глаза каждому. Вот они, маленькие черненькие глазки недоноска. В них ум и злость, но главное - просьба пощадить. Рядом с киндерсюрпризом здоровый, что у него… - А! - сержант отшатнулся. Красные нечеловеческие зырялки впендюрились ему в мозгульки. - Тебе плохо? Снимайте все с себя на хер.

Простаков стащил чехольчик, и сержант поспешил снова посмотреть на него. Ничего, все нормально. Показалось, наверное, насчет глаз.

На Фрола было жалко смотреть. От него осталась только душа, все тело целиком съел общевойсковой защитный комплект - ОЗК, состоящий из противогаза, плаща, бахил и перчаток.

У Лехи из резинового чулка вылилось на асфальт с литр. С Фрола ведро.

- Свернуть защиту, - скомандовал сержант.

Мешочки, из которых им пришлось доставать чулки и плащ, были очень узкими. В них определенно не могла поместиться вся резина. Фрол ковырялся с бахилами, пытаясь утрамбовать их, но безрезультатно.

Тем временем Простаков решил стать настоящим солдатом и задал вопрос:

- Товарищ «ваше благородие», а противогазы, они от вредных газов защищают или только так - лицо прикрывают, чтоб труднее дышать?

Агапов, как всякий послуживший солдат, ставший великим педагогом, нашелся, что ответить:

- Можно без «товарищ». Просто «ваше благородие». Повторите вопрос, товарищ солдат.

Леха повторил.

- Да, - Агапов чмокнул толстыми губами и вытащил из-за пазухи небольшой флакончик. Пшикнул из него в рот. - Освежает дыхание. Ну-ка, открой пасть.

Леха открыл.

Агапов приблизился и сморщил нос.

- Воняет снизу. - И, не пожалев, истратил немного освежителя, едва смочив ширинку Простакову. - Что-то надо делать с личной гигиеной. Теперь к вопросу. Противогаз, рядовой Простаков, - это как волосы на яйцах. Прикрывают, но ни хера не защищают.

Валетов слушал одним ухом. Он силился хоть как-то впихнуть защиту в чехлы, но ничего не выходило. Понаблюдав за ковыряниями обреченного на неудачу, Агапов снова пшикнул себе в рот и Простакову на штаны.

- Что это значит? - Агапов показал пальцем на не желающую упаковываться резину.

Фрол разогнул колени и в ответ показал рукой на флакончик с освежителем:

- Это значит, что у тебя во рту и у Простакова в мудях воняет одинаково. Рядовой Простаков!

Леха выпрямился.

- Я.

- Рядовой Валетов!

- Я.

- Химическая тревога!

Какое неприятное весеннее солнышко. Греет сильно. Плохо от него, потому что они снова бегут по черному асфальту. Хоть цвет покрытия дорог в уставе не записан, но везде в армии асфальт черный. Вы не замечали?

Учения кончились к обеду.

Ввалившись в роту, новенькие, чья форма была пропитана насквозь потом, плюхнулись на свободные табуреты, не обращая никакого внимания на пацанов, находившихся там, и застыли.

- Мыться! - заорал Агапов. - В армии служат, а не сидят! Понятно, а!

- Кто это? - К Агапову подошел плотный брюнет с множественными язвочками на лице.

- Залетчики с учебки.

Кикимор наклонился к Фролу и заорал прямо в лицо:

- Тащат нам сюда всякое дерьмо! Ты кто?!

- Рядовой, - смямлил Фрол.

Выпрямившись, дедушка задумчиво поднял глаза кверху.

- Когда была присяга? - Голос стал мягче.

- Вчера, - Леха поднялся.

- Очень хорошо, идите умываться, товарищи солдаты. Через десять минут выдвигаемся на прием пищи.

Как только они вышли, за спинами раздалось дикое ржание.

В отличие от гонявшего их сержанта, этот, второй авторитет, показался Фролу более человечным. «Идите умываться, товарищи солдаты».

Как ни странно, на обед протопали вообще вразножку, кое-как соблюдая строй. Коробку вел Агапов, время от времени козыряя встречным офицерам. Только один раз последовала команда: «Взв-о-од!» Солдаты быстро поймали ногу и трижды отбили по асфальту. Затем «Смирно!» - и все отчеканили десяток шагов, пока мимо проходил огромный, не меньше Простакова, подполковник.

- Весло есть? - спросил Фрола топающий рядом в последней шеренге пацанчик, форма на котором сидела, как драный кафтан на пугале.

- Чего?

- Ложка, ложка есть? Мы ходим в столовую каждый со своим веслом, понял? Держи! - Валетов не верил своим глазам. Надо же, ему помогают! Вот оно, содружество маленьких.

Пацана звали Валеркой. Фамилия Бабочкин.

- Сегодня ночью кричи громче. Это дембелям нравится.

- Чего?

- Ничего.

- Кто этот подполковник?

- Ты чего?! Это ж наш комбат Стойлохряков!

Свободных столов оказалось с избытком. С подносами после раздачи сели втроем: Фрол, Леха и Валерка.

Фролу с Лехой пришлось лопать одной ложкой на двоих.

К их столу молча подошел солдат. Пацан с хитрющей физиономией взял молча тарелку с подноса Бабочкина, переложил с нее мясо с подливой в свою, и так наполовину полную, потом потянулся к Лехиной порции.

Фрол умоляюще глядел на Простакова. Здоровый тяжело пыхтел, но тоже дал себя обобрать.

Агапов позвал рядового.

- Забота, сюда.

Оставив тарелку с мясом, солдат отправился к сержанту.

Недолго думая, Фрол продул сопла и, собрав на языке сопли, харкнул в мясо.

То же самое проделали остальные.

Фрол сам выложил мясо из своей тарелки и, улыбаясь, подал ее вернувшемуся рядовому.

- Этот, с хитрой рожей, - «Забота». Слоняра [2]. Хавку для Кикимора собирает.

- А кто Кикимор? - Леха лопал пустую перловку.

- Кикимор - тот самый член, что спрашивал тебя, кто ты.

- А-а-а. Кормят здесь хреново. Но порядки, похоже, не такие жесткие, как в учебке.

- Ты должен был ответить «запах».

- После присяги вроде «дух», - возмутился Фрол.