Михаил Серегин - ДМБ: Упал, отжался!

- Э-эх, ребята, повезло вам. Ни разу с дизентерией не знакомились? Ничего, все впереди, как раз сезон нынче, - подбодрил старлей и сдвинул на затылок свой берет. - Вот тогда точно дорожку протопчете… только лучше в госпиталь. Чем раньше, тем лучше, это я по опыту говорю. Так что посмотрите, чего он у вас далеко не отходит. Вообще, земеля, дикий он у тебя какой-то. - Волков доверительно наклонился к командиру химиков. - Нас увидел - сразу прятаться начал. Мы пробежали - он вообще куда-то скрылся. Обратно бежим - то же самое. У него как, крышу не сносит?

- Вроде бы раньше не было, - удивился Юра. - И вообще надо выяснить, наш ли это боец. Как вы его в таком тумане разглядели-то?

- Ну ты спросил! - довольно ухмыльнулся Волков. - Чтобы разведка бродячего солдата не заметила! Э-эх, Юра, мы бы с тобой не разговаривали, если бы мои бойцы в тумане человека не засекали. А ну как засада, да еще в лесу, в горах? То-то! Естественный отбор - ты у нас, кажись, биолог, должен знать про такие вещи. Все, побежал я, пока мои не расслабились.

Топот удалился и затих, зато там, куда убежали разведчики, послышалось злобное рычание. В ответ ему откуда-то снова откликнулось негромкое «ау!», почему-то завершившееся отчетливым треском.

- Простаков! - обернулся лейтенант. - А ну-ка, иди сюда, Соколиный Глаз! Следы читать не разучился еще?

- Вроде не должен, - степенно отозвался Леха, начиная осматривать вытоптанную траву возле бетонки. - Искать, где мы вчера ходили?

- Соображаешь, - одобрительно кивнул Мудрецкий. - Веди к сортиру, наследник Сусанина.

- Не было у нас таких в роду, - проворчал младший сержант, уверенно ныряя в серую завесу. - Идите, что ли, а то потом все потеряемся. Эк затянуло-то…

Через минуту стало ясно, что следопыт из сибиряка и в самом деле получился отменный. В туманную сырость сначала робко, а затем все мощнее проникал специфический запах. Наконец он достиг такой силы, что и окружающая дымка показалась коричневой с желтыми струями.

- Стоп! - внезапно вскинул руку идущий впереди Простаков. - Он тут только что проходил. Разу по третьему, не меньше.

- Резинкин, ко мне! - Командную жесткость и четкость голос Мудрецкого обрел сам собой, без всякого внутреннего усилия. Бывают ситуации, когда даже самые воспитанные и интеллигентные выпускники университетов забывают о достижениях современного гуманизма и начинают вспоминать давние русские традиции. Например, в области телесных наказаний. Было же время, когда офицер без вмешательства прокуратуры мог всыпать провинившемуся солдату прутьев… или плетей… или хоть в морду дать… а то и в Сибирь… Хотя нет, посылать пешком в Сибирь водителя Резинкина можно было только в сопровождении его здоровенного приятеля. Поскольку даже на каторжном этапе этот моторизованный раздолбай умудрился бы пойти не в том направлении и вместо Байкала вышел бы к Индийскому океану. И никакие общие веревки и парные кандалы ему не помогли бы остаться в коллективе.

- Может, я крикну? - предложил свои услуги обладатель самой могучей глотки химвзвода.

- Отставить, Простаков! Я сейчас с ним сам разберусь. - Лейтенант Мудрецкий начал тихо звереть. - Ефрейтор Резинкин, ко мне!

- Товарищ лейтенант, я здесь! - хриплым шепотом ответил туман.

- Ко мне, я сказал! Бегом!!! - Белесая пелена взвихрилась с громким присвистом, который помешал расслышать дальнейшие приказания. Химики расслышали только самый конец фразы, в котором поминались чья-то мать и различные животные - от раков до козлов.

- Не могу я идти, товарищ лейтенант. - Резинкин то ли вздохнул, то ли всхлипнул. - Я сейчас упаду…

- Тогда падай и ползи! - Мудрецкий был беспощаден.

- Если упаду, тогда и ползти не смогу! - Отчаянный хрип звучал как-то странно.

- Да что там у тебя… - Лейтенант двинулся на голос. Перед ним показалась из тумана серая стена. «Фанерка, - заметил Юрий. - В прошлом году не покрасили, за зиму покоробилась и подгнила кое-где. Это, надо понимать, и есть здешний сортир». Определив по запаху направление, Мудрецкий двинулся ко входу. Конструкция была не то чтобы стандартная, но достаточно распространенная: над обширной ямой на сваренном из труб каркасе располагались фанерные стенки и шиферная крыша. Дешево, прилично, в случае необходимости быстро монтируется, ремонтируется и демонтируется. При должном уходе выдерживает прямое попадание любого необученного духа, заработавшего в полевых условиях неизбежное расстройство не привыкшего к тяготам и лишениям военной пищи желудка.

Двери, разумеется, не было. Остановившись перед прямоугольным проемом, Юра пожалел, что оставил противогаз в машине. Вот куда иностранные делегации водить - особенно наблюдателей от вероятного противника! В целях сокращения вражеского командного состава…

- Резинкин! - каркнул в едкую темноту лейтенант и тут же отвернулся, безуспешно стараясь поймать хоть ничтожную струйку чистого воздуха.

- Я-а… - совсем уже вяло отозвался голос откуда-то справа. Мудрецкий заглянул внутрь и протер заслезившиеся глаза. Посмотрел еще раз, потом достал очки. Улыбнулся, не разжимая губ, и продолжил обход общественного здания.

В одной из секций фанерной обшивки имелся свеженький, только что образовавшийся пролом. Ну, может быть, не сию секунду, но этим утром - наверняка. А еще вероятнее - несколько минут назад, когда до стоящей на бетонке «шишиги» донесся громкий, тогда еще необъяснимый треск. Отверстие в точности повторяло контуры человеческого тела, средней комплекции и среднего роста. Само тело, принадлежащее ефрейтору Резинкину, в настоящий момент располагалось в весьма неустойчивой и неудобной позе.

За проломом не было обычной кабинки с дырой в полу. Да и пол как таковой напрочь отсутствовал. Вместо него из стальной рамы щерились огрызки гнилых досок, а две доски покрепче служили дверью - крест-накрест закрывали опасный отсек от неосторожных посетителей. Правда, такое ограждение было рассчитано только на тех посетителей, которые могли проникнуть в сортир обычным путем. Резинкину, можно сказать, повезло: он зацепился берцами за трубу на краю пролома, а руки успел раскинуть как раз по ширине бывшей кабинки. И теперь лучший водитель отдельного мотострелкового батальона, победитель международного соревнования и специалист по сложным угонам висел над благоухающей многолетними завалами ямой в положении, которое обычно называют «упор лежа».

- Ну и кто тут падать собрался? - с доброй улыбкой спросил подчиненного Мудрецкий. - Ты же у нас чемпион взвода по этому виду спорта. Забыл, как перед корреспондентками стоял?

- Так тут дышать… - прохрипел Резинкин, закашлялся и неловко дернулся. Ботинки отчетливо скрипнули по трубе.

- Да-да, конечно, - кивнул лейтенант. - А тогда перед этим в противогазах бегали, да еще и пели в упоре. Споешь?