Галина Романова - Грешница в шампанском

– Не собираюсь я ничего выбрасывать, Ада Георгиевна! – снова повысил голос на домработницу Кагоров.

Она его раздражала уже одним тем, что была нанята покойной супругой. Ну и, разумеется, тем, что не являлась обладательницей пышных форм и прелестной мордашки. С такой-то он бы теперь на груде этого барахла покувыркался…

Черт, а ведь и правда! У него давно уже не было женщины. Очень давно! В новогоднюю ночь только и получилось со Стаськой под лестницей, а потом все. Потом как отрезало.

Лилька преставилась. Менты нервы треплют. А тут он еще и в поиски какие-то ударился. А переспать теперь с кем-нибудь не помешало бы. Совсем даже нет.

– Собирайте все в коробки и быстро, – скомандовал Кагоров, решив проехаться до модельного агентства своей покойной жены.

Там он поговорит с заместительницей Лилии, попросит ее пристроить по комиссионкам тряпки. Не раздаривать же, в самом деле, такое добро. Ну и заодно девчурку себе там какую-нибудь сцапает.

Нет, для начала он, конечно же, в Лилькин кабинет наведается. Там все прошмонает. Может, что-то да натолкнет его на мысль о возможном отравителе. Потом соберет их всех, устроит поминки, вчера как раз девять дней было. Посидит, понаблюдает. И чья мордашка меньше всего будет изображать скорбь, ту он и поимеет.

Не нужны ему скорбящие, скука с ними будет, слюни, сопли.

Ах, как такое могло случиться! Ах, как нам без нее тут туго, плохо, гадко! И почему судьба оказалась так несправедлива!..

Нет, такой расклад его не устроит. Ему нужна развязная циничная стерва вроде Таисии. Которая и притворяться не станет, что ей горько и больно за умершую. Которая и удовольствие доставит и себе и ему. Которая и проговориться сможет, пролив хоть какой-нибудь свет на предысторию печальных событий.

Коробок набралось много, пришлось микроавтобус из гаража выгонять. Нажила за его счет, сука! Аж в машину не влезло! Ну ничего, теперь он хотя бы часть потраченных впустую денег вернет.

Подстегиваемый мстительными мыслишками, Кагоров стаскал в микроавтобус коробки. Оставил распоряжения насчет ужина хныкающей Аде Георгиевне, сказав, что у него могут быть гости и чтобы приготовила на троих человек.

Девчонка-то могла быть не одна. Их могло быть двое. Все зависело от того, насколько сильно они ненавидели свою бывшую работодательницу. Так же сильно, как и он?…

Странно, но плакали по Лильке почти все. Не навзрыд, конечно. Без сморкания в платок и причитаний. Очень красиво и пристойно плакали, но почти все. За исключением, может быть, ее заместительницы – Стешиной Катерины Ивановны. Та сидела особняком ото всех, занавесившись сигаретным дымом. Посматривала на шмыгающих носами моделек и время от времени тяжело вздыхала, колыхая дымовую завесу. То ли сочувствовала, то ли балаган с поминками ее утомил.

Его он утомил тоже. И давно бы уже свернулся, но девки засиделись, без конца вспоминая, какой прекрасной и милой была Лилия Кагорова. Восьмая бутылка коньяка закончилась очередным всплеском слезливых воспоминаний, и Стешина не выдержала.

– Все, сворачиваемся, девоньки. Все на сегодня свободны. Завтра как обычно. Да, Каныгина, с какой стати ты сегодня столько шоколада сожрала? Считаешь, что тебе все позволено?

Дело было не в шоколаде вовсе, а в том, что эта самая Каныгина, проплакав все то время, пока они поминали, не забывала таращиться на обеспеченного вдовца зазывающе и многообещающе. Другие тоже ели его глазами, но брюнетка Каныгина больше остальных.

От Стешиной Катерины Ивановны, изучившей своих девочек досконально, это не укрылось, конечно же. И почему-то это не привело ее в восторг.

Неужели тоже виды на него имеет? Скажите, пожалуйста, как он популярен. Но не настолько он проголодался, прости господи, и не за тем сюда прибыл, чтобы на такую, как Стешина, позариться.

«Сухопарая кобыла», – брезгливо подумал о ней Кагоров, рассматривая почти в упор неулыбчивое лицо, длинные спортивные ноги, маленькую, как у юноши, попку и крохотную, явно перекачанную на тренажерах грудь. Ничего-то в ней не было женственного, ничего-то мягкого и плотского, куда хотелось бы погрузиться и тонуть, тонуть. Все поджаро, мускулисто, жестко даже на вид.

– Вы извините, – не глядя на него, пробормотала Стешина, направляясь прочь из кабинета Лилии, где теперь Кагоров восседал хозяином. – Девчонки немного перебрали.

– Все нормально, Катюша, – он улыбнулся.

– Не называйте меня Катюшей! – вдруг очень агрессивно перебила она его, вернулась от двери к столу и, упершись совершенно не женскими ладонями о его край, процедила сквозь идеальные зубы: – Если хотите знать, то я не верю в случайность ее гибели!

– Случайность? А кто, извините, Катерина Ивановна, – он специально выделил интонацией ее отчество, – говорит о случайности? Это убийство! И по подозрению в нем сидит сейчас под следствием девушка…

– Это вздор! – снова перебила она его неучтиво, совершенно забыв, что он теперь ее работодатель. – Ее не за что было убивать. Либо хотели убить вас, либо…

– Либо? – поторопил он ее.

– Либо это вы убили Лилию!

– Я?!

«Еще одна сука!» – подумал он с раздражением. Еще одна сука из модельного агентства. Сидела, жрала и пила за его, между прочим, счет. Он вот даже охрану свою отпустил, сам и коробки таскал, сам и пакеты с продуктами в кабинет заносил. Старался! А эта сухопарая кобыла взяла и вот так ему в глаза!

– А вы не боитесь, что я вас…

– Уволите? Увольняйте! Все равно без нее ничего не сохранить. Все равно без нее все рухнет! Все растащат по кускам и клочкам. Включая вас, между прочим! На вас еще не началась охота?

– В смысле?

– Вы же теперь такой завидный жених! Правда, любить вас не за что.

Так вот прямо и сказала!

– Да? А вот жена меня любила и жила со мной вполне счастливо, – соврал он, не моргнув глазом.

Не всех же Лилька посвящала в их неурядицы. Не того была воспитания.

– Может, Лилия и жила с вами, – медленно произнесла она. – Но… Но она вас не любила никогда!

– Да ну!

Странно, но ему сделалось обидно от ее слов. Надо же, даже заместительница знала о его покойной жене что-то такое, чего не знал он и что сейчас пытался раскопать. Эта засушенная тренировками баба что-то знала про его Лильку, а он нет. Твою мать, а!..

– Я вам не верю, – решил подначить он ее. – Мы жили с ней счастливо. И она любила только меня.

– Нет.

Стешина покачала головой и снова полезла за сигаретой. И как это ей удавалось сочетать свои тренировки с такой обвальной тягой к никотину, непонятно.

– Нет, – опять проговорила она, затягиваясь. – Она не вас любила. Она любила совершенно другого человека. И очень страдала от этой любви.

– А почему это? – ему давно уже свело рот от желания выматериться, но он улыбнулся ей коротко и сухо. – Почему она страдала?