Виктор Улин - Хрустальная сосна

Голова кружилась. Я обнимал Виолетту, притискивая к себе. Большой бюст ее, зажатый между нашими телами, мешал контакту; уже веря во все, я осторожно прикоснулся к нему здоровой рукой. Виолетта вздрогнула. Грудь ее оказалась очень мягкой.

- Ой, я чувствую, что ты в самом деле меня хочешь, - тихо засмеялась она, оторвавшись от моих губ. - Я сейчас, сейчас… И ушла куда-то за спину. Я слышал шуршание ткани и боковым зрением видел, как на соседний стул летят скомканные колготки, трусы и еще какое-то женское белье. Плохо соображая, что сейчас произойдет, я все-таки расстегивал брюки…

- Ого! - сказала Виолетта, вернувшись и оценив ситуацию.

Подобрав юбку, она приподнялась надо мной. Вид ее голых ног невыносимо, просто вызывающе контрастировал с затрапезной рабочей обстановкой нашей комнаты -стенами, крашенными в унылый синий цвет, обшарпанными шкафами, штабелем перевязанных бечевками бумаг и желтых от старости трубок ватмана, стоящих в углу возле пыльного, полгода не мытого окна. Это было потрясающе, необъяснимо и совершенно ново. Тем более удивительно, что во внешности Виолетты не нашлось ничего сверхъестественного; ноги ее без колготок оказались не такими упругими, как казались, и вообще вдруг стало очевидным, что она в самом деле гораздо старше меня. Но это не волновало, я хотел сейчас ее - хотел только ее, и желание стало осуществимым. И до удовлетворения можно было дотянуться…

Пока я еще не открыл ничего особо тайного, даже наверняка имевшийся островок волос в низу живота был скрыт юбкой - но мне хватало ее ног, оголенных бесстыдно и как-то жадно. Один их вид вызывал такое возбуждение, что меня уже трясло, словно в лихорадке.

- Дверь… Запереть?… - прошептал я.

- Не надо… - таким же шепотом ответила она. - Кто-нибудь вернется, стучать начнет, хуже будет… А так - мы с тобой тихо, никто и не заметит, если войдет… А мы успеем…

- А ты… Успеешь… соскочить с меня?

- Зачем? - не сразу поняв, перепросила Виолетта, и тихо засмеялась. - А, ты об этом… Не бойся; в моем возрасте уже ничего не опасно. И все, что я от тебя получу, пойдет только на пользу… Она взяла мою плоть, чтобы направить в себя. Первое касание ее твердой, очень горячей руки едва не лишило меня сознания. Я уже забыл, как бывают с женщиной, и внезапно испытанное чувство пробило насквозь, обдав сразу и жаром и холодом. Я плыл в тумане; Виолетта управлялась самостоятельно. Казалось, ей никак не найти нужного положения - но вдруг, совершенно неожиданно, я ощутил себя в ней. Ощущение входа в женщину было таким острым, что у меня опять потемнело в глазах - будто я впервые в жизни был с женщиной и впервые вошел в нее, и мне только предстояло познать ее до конца… То есть нет - с самой первой женщиной мои ощущения были, кажется, не такими сильными. Тогда мною владел скорее запоздалый страх, нежели вожделение. Сейчас я был готов просто умереть от переполнившего избытка чувств.

Плавая в невесомости, я шарил руками по ее телу. Мне хотелось осязать одновременно ее всю - гладкие колени, и ровные бедра, и мягкие ляжки, и придавившие меня ягодицы, которых я не видел, а лишь ощущал на себе тяжесть где-то под смятой юбкой. И грудь - великолепную Виолеттину грудь, что колыхалась перед глазами. Я схватился за нее, пытаясь устранить разделявшую нас одежду…

- Сейчас я тебе помогу…- прошептала Виолетта. - У меня комбидресс, тебе неудобно будет…

Что- то где-то расстегнув, она задрала до подбородка край своей трикотажной кофты, ослепив меня чернотой лифчика над желтоватой полоской голого живота.

- Сейчас, сейчас, - продолжала она, в то время, как я нетерпеливо пытался сорвать последнюю преграду.

Заведя руки за спину, она щелкнула застежкой, и черные чашечки улетели, и сокровища обрушились на меня. При моем мизерном опыте я никогда не видел по-настоящему грудастых женщин, лишь теоретически представляя себе возможные варианты. И одетой Виолетта не производила впечатления. Но сейчас ее мягкое богатство превзошло все мои домыслы: каждая грудь оказалась размером с мою голову и не верилось, что такая огромная масса секунду назад пряталась в бюстгальтере средних размеров. К ней хотелось припасть губами и сосать сладкое молоко - потому что такое роскошное творение природы не могло оказаться пустым…

- Вот это да… - выдавил я, восхищенно взяв ее обеими руками и чувствуя, что имей я положенные десять пальцев, все равно бы не смог охватить целиком теплую, живую мякоть.

- Да, грудь у меня большая, - засмеялась Виолетта. - Но и у тебя размер тоже неслабый…

Голова продолжала кружиться. Это не укладывалось в моей сознание. Виолетта сидела, глубоко насадившись на меня, мы с нею совершали*половой акт*- и при этом спокойно обменивались репликами, будто просто пили кофе. Осознание ситуации возбуждало и будоражило меня не меньше, чем ощущение, властно стискивающее кончик плоти, нашедшей дорогу где-то внутри нее.

Я спрятал лицо в Виолеттиных грудях, и они накрыли меня с головой, как внезапно набежавшая большая волна на море… Я не знал, на чем концентрироваться - отдаться этой содрогающей игре, или переключиться на тот невидимый, влажный и жаркий контакт, что происходил сейчас между нашими потаенным частями. Мы никогда не занимались с Инной сексом на стуле и я не знал, как двигаться в этой позе, чтобы получить удовольствие и в то же время удерживать Виолетту, не дать соскользнуть в решительный момент. Она тихонько постанывала, крепко обхватив мою шею. Трудно было описать ощущения, заполнившие меня. Я умирал от нечеловеческого обладания этой женщиной, мне хотелось осязать и ласкать сразу все ее податливое тело, и вечно испытывать дрожащее удовольствие, родившееся и быстро нарастающее во мне. Но едва я шевельнулся, как ощутил быстро разливающееся онемение и понял, что вот-вот окажусь на вершине, не успев даже слегка насытиться ею. И вдруг тело Виолетты напряглось какими-то внутренними, незнакомыми мне мышцами и я почувствовал, как где-то невероятно глубоко, в жарко пульсирующей глубине, где происходило наше слияние, крепко сжалась несуществующая рука, туго охватив мою плоть и преградив выход рвущемуся напряжению. Ничего подобного я ранее не испытывал и даже не подозревал, что такое возможно. Страсть клокотала и пенилась, стекая вниз и стремясь хлынуть внутрь разделяющего нас пространства. Но Виолетта не ослабляла хватки - и поток бурлил, перегороженный плотиной, грозясь ударить уже вверх, а не вниз. Я испытывал непередаваемую гамму чувств: ошеломительное наслаждение от внезапной остановки перед концом, и медленно нарастающую боль там, где Виолетта меня держала, желание скорее прорваться наружу и одновременно продлить эти чудовищные по ощущениями секунды.