Gordon Rennie - «Перекресток Судеб»

- Вы звали меня, Воитель? - проговорил маг с привычным подобострастием.- Полагаю, мы получили ответ от наших новых союзников?

- Открой! - приказал Абаддон, ткнув пальцем в сторону контейнера.

Маг Хаоса согнулся в низком поклоне и шагнул к мраморной плите. Несколько минут он пристально разглядывал странный предмет, затем простер над ним покрытые чешуей руки и осторожно коснулся совершенно гладкой поверхности, бормоча магические заклинания. Полумрак чуть рассеялся, когда вокруг контейнера вспыхнуло приглушенное сияние.

Через несколько секунд на его крышке засветились руны. Длинные гибкие пальцы Зарафистона потянулись к ним, касаясь их в определенной, известной лишь ему одному последовательности.

Послышалось шипение. На крышке контейнера возникло и стало расширяться похожее на зрачок круглое отверстие, из которого показались струйки какого-то едкого газа. В воздухе запахло гнилью разложения вперемешку со странным кисло-сладким ароматом.

- Ну, - спросил Абаддон, - какой ответ они нам дали?

Сунув руку в отверстие, Зарафистон извлек прекрасно сохранившуюся в криоконтейнере голову Ганнибара Барки. Черты его лица были страшно искажены. Берсерк умирал медленно и в страшных мучениях.

Взглянув на жуткое послание, Абаддон усмехнулся.

- Они согласны! - пробормотал он.

Лилеатона равнодушно наблюдала за отважным, но бессмысленным сопротивлением последнего из человеческих кораблей. Все его щиты вышли из строя, двигатель был серьезно поврежден торпедой, а в корпусе зияло не меньше десяти пробоин. Судно стремительно теряло кислород, но оставшиеся в живых мон-кеи не сдавались.

Эскадрилья похожих на стрелы космических бомбардировщиков под командованием Корна ринулась в очередную, и на этот раз наверняка последнюю, атаку на обреченный корабль. Лилеатона наблюдала за их перемещением на тончайшей мембране тактического экрана, выточенной из кости духа. Уцелевшие орудийные башни вражеского корабля дали ответный залп. С довольной улыбкой Лилеатона проследила за тем, как бомбардировщики прорвались сквозь заградительный огонь, предоставив командорам расстреливать собственные призрачные изображения, созданные генераторами защитного голографического поля.

- Жду ваших приказаний, капитан! - прозвучал в голове Лилеатоны голос Корна. - Вам нужны пленные мон-кеи?

Хотя устройство связи не всегда могло передать все оттенки и интонации голоса, Лилеатона очень живо представила себе, как сейчас усмехается Корн…

- Маэль даннан, - ответила она на диалекте воинов своей давно погибшей родины.

Слово «даннан» означало «смерть» и применялось только по отношению к животным и другим низшим существам. «Маэль даннан» - полное и безжалостное истребление.

Космические бомбардировщики неумолимо приближались к цели, играючи уклоняясь от шквального лазерного огня. Когда-то давно Лилеатона и сама летала на бомбардировщике. Воспоминания о тех временах навсегда стали частью ее существа. Она знала, какие чувства переполняют сердца пилотов, когда они ощущают возбужденный гул своих машин и напряженно следят за тем, как растет в прицелах цель… Лилеатона наблюдала за последними минутами схватки, не переставая восхищаться мужеством и умением пилотов. Тысячи раз она видела, как они наносят удар, и сама тысячи раз участвовала в подобных атаках, но в такие моменты ее по-прежнему охватывал неописуемый восторг…

Бомбардировщики неслись к исковерканному корпусу вражеского корабля, а затем, в самый последний момент, когда столкновение уже казалось неизбежным, заложили крутой вираж и ушли в сторону, подчиняясь беззвучным приказам штурманов. В ту же секунду десятки ракет впились в борт обреченного судна. Еще через мгновение сдетонировали акустические боеголовки. Человеческий корабль даже не взорвался, а мгновенно превратился в растущий огненный шар.

Эскадрилья эльдаров обогнала нашпигованную обломками взрывную волну. Эфир наполнился возбужденными возгласами, радостными криками и обсуждениями подробностей отгремевшей схватки.

«Поздравляю с победой и полным уничтожением противника! - По каналу связи крейсера „Вуален-Шо" Лилеатона послала ментальный сигнал в принимающие устройства всех бомбардировщиков. - Возвращайтесь, вас ждут подобающие почести».

Пилоты подчинились приказу, но Лилеатона внимательно следила за их маневрами, пока не убедилась в том, что все машины легли на обратный курс. Ей много раз приходилось ходить в атаку, и она знала, что в разгоряченную голову пилота могут прийти самые безумные мысли.

Лилеатона думала о том, как трудно бывает совладать с эмоциями.

А ведь именно эта слабость - неспособность управлять животной стороной нашего существа - когда-то чуть не погубила всех эльдаров! Ни в коем случае нельзя уподобляться мон-кеи! Чтобы выжить, надо, в первую очередь, держать себя в руках…

Покосившись на дисплеи капитанского мостика, Лилеатона удовлетворенно отметила, что пока все идет как надо. Четыре поврежденных транспорта мон-кеи беспомощно дрейфовали в пространстве. Добить их не составит никакого труда. Еще три транспорта и одно эскортное судно превратились в выгоревшие груды обломков, а остатки человеческого конвоя отчаянно удирали к точке перехода в варп. Она находилась на самом краю звездной системы, невероятно далеко для этих тихоходных кораблей.

Ударные корабли эльдаров - эсминцы типа «Яд» и «Мрак» - шли по пятам, ни на секунду не оставляя их в покое.

Лилеатона видела, как последние из уцелевших имперских эскортных кораблей, уступавших эсминцам эльдаров и в силе огня, и в маневренности, развернулись и ринулись им навстречу.

Они тщетно пытались отвлечь внимание противника от транспортов, спешивших к точке перехода. Эльдары же на полном ходу бросились вперед, предвкушая легкую победу.

- Люди отважно сражаются, - пробормотал Айлил, старший помощник Лилеатоны, разглядывая обозначения на дисплеях. - Этого у них не отнять.

- Мы отнимем у них все, - ответила капитан с глубочайшим презрением.

- Они наши враги. Их опасно недооценивать, - еще тише проговорил Айлил.

- Они - бездушные животные и, следовательно, не могут обладать такими добродетелями, как отвага или благородство, - ответила Лилеатона.

- Но они продолжают сражаться даже в безнадежной ситуации. Животные знают, когда пуститься в бегство или сдаться на милость победителя.

На Лилеатону не произвели особого впечатления философствования старшего помощника.

- Они сражаются, подчиняясь своей звериной натуре, - сухо парировала она. - Их храбрость, если применительно к ним вообще уместно говорить о таковой, - лишь отчаяние дикого зверя, способного, попав в капкан, отгрызть себе лапу.