Михаил Ахманов - Сердце Аримана

– Хорошо! - Конан сунул секиру за пояс. - Хоть Асура и не разглядел моего врага, зато поможет нам разделаться с мерзкой тварью. А теперь, Хадрат, подумай-ка вот о чем: как нам пробраться в эту проклятую пещеру? Жрецам Митры не обязательно знать, что мы затеяли… Лучше им не знать ничего!

– Тогда, мой господин, мы зря потеряли время, встретившись тут. Известно ли тебе, что лабиринт Асуры не только храм божества, не только наше святилище и наша обитель? Вижу, что нет… Так знай же: это центр, куда сходится паутина подземных ходов, идущих под всем городом, и ведут они и в твой дворец, и в Железную Башню, и в цитадель, и во множество других мест, о коих я не буду сейчас говорить. И в пещеру демона мы тоже можем попасть без труда.

– Тогда идем, - сказал Конан, запахивая плащ. - Идем, ибо к рассвету я хотел бы возвратиться во дворец и увидеть свою королеву.

Вслед за жрецом Асуры Конан нырнул в неприметную дверь, оставил у входа свое оружие, меч да тяжелую асгардскую секиру, и снова очутился в знакомом тоннеле. На этот раз его проводником был сам Хадрат; он уверенно вел короля извилистыми коридорами, где не мерцали ни светильники, ни факелы. Конан, однако, с легкостью ориентировался по звуку шагов жреца; чем дальше шли они, тем уже становился проход, а стены, к которым иногда случайно прикасался руками король, были мокры, шершавы и неровны. Тоннель, как показалось Конану, сперва уходил глубоко под землю: они почти бежали, словно спускаясь с пригорка. Но затем сырой, даже сквозь подошву сапог холодивший ноги камень вдруг становился сухим, и тоннель резко взмывал вверх. Так повторялось дважды; затем Хадрат остановился.

– Мой господин, мы пришли, - шепотом сказал он, прикасаясь к руке короля.

– Где же вход в подземелье?

– Здесь, - жрец Асуры указал на глубокую нишу в стене. Глаза Конана уже привыкли к мраку, и он сумел различить смутные очертания каменной двери; затем ощупал поверхность ладонью. Собственно, ее вряд ли можно было назвать дверью: неровные, словно сбитые чем-то края выступающего камня и бугристая плита напоминали скорее каприз природы, вздумавшей подразнить любопытных намеком на вход, ведущий в неизвестное - туда, где, быть может, хранятся великие богатства. Впрочем, когда-то так оно и было; мир не знал сокровища, подобного Сердцу Аримана, а оно хранилось именно здесь, пока грабители из Заморы не перехитрили его жуткого стража.

Хадрат, потянувшись к уху короля, прошептал:

– Теперь подожди немного, мой господин. Мне нужно привести в порядок свои мысли, уравновесить стремления и чувства, не то существо, обитающее в этих стенах, справится и со мной, и с тобой.

– С нами обоими? - Конан усмехнулся и вытащил из-за пояса секиру. - Не думаю! Ведь у нас оружие Асуры! Но ты, конечно, должен привести свои мысли в порядок, ибо никому неизвестно, когда придет его срок отправляться на Серые Равнины. Я подожду.

Жрец замер в молитвенной позе, опустив голову и сложив руки на груди, а король упер секиру рукоятью в пол и сам присел, прижавшись спиной к грубым камням стены. Ему тоже было о чем подумать. Нити, связавшие его с Сердцем Аримана и с неведомым похитителем, переплелись таким удивительным узором, как то случается с великими событиями, с вещами божественной силы и причастными к ним людьми. Здесь, в темном мрачном подземелье, в гнетущие мгновенья тишины, Конан пытался осознать свою собственную роль в загадочной и жуткой жизни камня, дающего силу, и смерть, и власть…

Каким ветром занесло его в сей круговорот? Его, варвара из далекой Киммерии? Тем же самым, что носил его в иные страны и города, но землям и морям, в иные приключения и авантюры, коими так богата была его жизнь? Видимо, так! Видимо, в том и заключено его предназначение в подлунном мире, чтобы сражаться с тьмой, с демонами, с Черным Кругом и Алым Кольцом! Сражаться самому и вести в бой свои армии… Но если удел его таков, то светлые боги должны - обязаны! - вернуть ему талисман! Ибо он - их воитель!

Однако в глубине души он сомневался, что Сердце Аримана находится здесь, в пещере под святилищем Митры. Сирам прав: та безмозглая и злобная тварь, с которой ему предстоит сейчас встретиться, вряд ли способна отличить настоящий талисман от поддельного. Пожалуй, главное для нее, что в золотой шкатулке лежит некий камень, сходный по виду с Сердцем, а колдовской ли это амулет или обычный рубин демону не сообразить… В конце концов, он охраняет камень, и только!

– Я готов, мой господин, - тихий голос Хадрата заставил Конана вздрогнуть, прервав его раздумья.

– Раз готов, идем, - коротко сказал король, поднялся и протянул руку к выступу в стене. Но Хадрат, мягко отстранив его, сам встал у двери, пошуршал, поскребся, и каменная плита медленно и бесшумно поехала в сторону.

Из приоткрывшегося отверстия на них пахнуло сырым гниловатым воздухом. Казалось, то был даже не воздух, а один смрад; воздух давно уже умер здесь, и теперь от него, как от любого трупа, отвратительно смердело. Эта мысль об умершем воздухе неожиданно развеселила Конана; он хмыкнул, решительно отодвинул Хадрата, и перешагнул порог.

Поначалу он не увидел ничего - здесь царила такая непроглядная тьма, что по сравнению с ней мрак подземного хода выглядел солнечным светом. Но эта тьма будто бы растворялась и светлела с необыкновенной быстротой, и, спустя мгновенье, Конану почудилось, что в пещере словно бы зажглись невидимые свечи. Теперь он мог легко разглядеть просторное помещение в форме квадрата, посреди которого возвышался черный каменный алтарь. Больше тут не было ничего, кроме золотой шкатулки, напоминавшей чуть приоткрытую двустворчатую раковину; в ней прежде хранилось Сердце Аримана.

Приподняв секиру, Конан облизнул пересохшие губы и сделал шаг к черному мраморному пьедесталу. Шкатулка загадочно мерцала перед ним; чудилось, что она словно вырастает из каменного алтаря, сливается с мрамором воедино. Массивная и, в то же время, изящная, она была отделана по краю крошечными драгоценными камнями; названия некоторых из них были Конану известны, но большинство показались ему незнакомыми. Странное дело! За свою жизнь он перевидал такое множество самоцветов, держал их в руках, владел ими, что, вроде бы, знал их все наперечет.

Воистину этот ларец, как и серебряный топор Асуры в руках короля, являлся изделием богов! Но созерцать эту красоту, размышляя о том, что за самоцветы украшают створки, было некогда. Конан решительно протянул руку и схватился за край ларца, но тот будто бы и в самом деле был приклеен к камню. Тогда он вытащил из-за пояса кинжал, просунул его меж створок золотой раковины и с силой надавил. Крышка отскочила с едва слышным звоном, явив взору короля огромный сферический рубин, багровевший в своем драгоценном убежище словно капля крови, выпущенной из жил неведомого гиганта.