Михаил Ахманов - Сердце Аримана

Но перед тем случились иные дела.

Нимед, царствовавший в Бельверусе, внезапно скончался вместе с тремя своими сыновьями во время морового поветрия, и Тараск, его брат, воссел на немедийский трон. Затем новый король двинулся на запад во главе пятидесятитысячного войска - тяжеловооруженных рыцарей, пехотинцев в стальных касках и чешуйчатых кольчугах, арбалетчиков в кожаных куртках, копьеносцев и щитоносцев. Они с боем взяли приграничные аквилонские замки, спалили несколько деревень и встали в долине реки Валькии против армии Конана, сорока тысяч бойцов, цвета королевства. Вероятно, Конану удалось бы разбить захватчиков, но магия Ксальтотуна была сильней оружия его солдат; и в тот несчастный день алый дракон немедийцев торжествовал победу над золотым львом Аквилонии.

Итак, Конан потерпел поражение и попался в руки колдуну. Его отвезли во дворец Тараска в Бельверусе, где Ксальтотун заточил опасного пленника в темницу; не уничтожил сразу, не убил, ибо надеялся, что киммериец будет служить ему - так, как уже служили Ораст, Амальрик, Валерий и сам Тараск. Древний маг являлся уже не слугой ожививших его, но их тайным владыкой и повелителем, и мечтал возродить Ахерон, простиравшийся некогда на землях Немедии, Аквилонии, Коринфии и Офира. Пленник мог пригодиться Ксальтотуну; великий воин стал бы его карающей десницей, более крепкой, чем слабые длани Тараска и Валерия.

Но Конан бежал; Зенобия, юная девушка из числа королевских наложниц, спасла его, отворила двери темницы, рискуя жизнью. Киммериец ушел, едва не прикончив по пути Тараска; а затем разыскал и вернул талисман, снова украденный у Ксальтотуна. Без этого сияющего огненного шара, тысячелетиями хранившего аквилонские земли, он не мог победить. Таковы были пророчества, два предсказания, сделанных Хадратом, жрецом Асуры, и древней колдуньей, повстречавшейся Конану во время бегства. Чтобы возвратить Сердце своей державы, ему пришлось отправиться в долгое странствие, ибо камень переходил из рук в руки, возбуждая алчность все новых и новых похитителей, и Конан гнался за ними по землям Пуантена, Зингары и Аргоса до самого океанского побережья. Наконец, захватив пиратскую галеру, он добрался до устья Стикса, до Кеми, величайшего из стигийских городов - и там нашел свое сокровище. Не просто нашел - отбил в бою, вырвал Сердце Аримана из когтей ожившей мумии стигийского жреца!

Дальнейшее было предопределено. Десять тысяч рыцарей Пуантена, знаменитая тяжелая пехота Гандерланда и непревзойденные боссонские лучники составили новое войско Конана. Он разбил немедийцев, а Хадрат, жрец Асуры Всевидящего, поразил Ксальтотуна, сжег лучом, испущенным из глубин огненного шара. Валерий и Амальрик погибли, но Тараска Конан пощадил - оставил в живых, ибо выкупом за него была Зенобия.

Сейчас, вспоминая минувшее, король думал о том, что в Год Дракона, за немногие месяцы войны с Немедией, огненный шар похищали десяток раз - сначала заморанцы выкрали его из пещеры под храмом Митры, затем Тараск, напуганный могуществом Ксальтотуна, украл у колдуна волшебный амулет, после чего к нему прикасались многие жадные руки - случайных людей, разбойников, купцов и жрецов. Это должно было послужить предостережением! Особенно более теперь, когда во всем обитаемом мире знали, какая драгоценность хранится в сокровищнице тарантийского дворца.

Призвать Хадрата, чтоб он наложил чары покрепче? Усилить пост у дверей хранилища? Предупредить Паллантида, чтоб держал ухо востро? Навесить новые замки?

Конан дал себе слово, что займется всем этим. Завтра! Или послезавтра, в самое ближайшее время!

Но в нынешний вечер карта, расстеленная на столе, неудержимо влекла его. Он опять склонился над чертежом хайборийских земель, посмотрев перед тем в широкие окна, выходившие к городу. Солнце двигалось на закат, но висело еще локтем выше тарантийских стен, башен и крыш; значит, у него оставалось время, чтобы поразмышлять над планами южной кампании. Потом… Потом он отправится в опочивальню… Не в собственную, что находилась рядом с оружейной, а в покои королевы… В своей опочивальне он спал редко, в те ночи, когда, перебрав с вином, не хотел приходить к Зенобии пьяным. Но кувшин, принесенный ею сегодня, лишь разожжет аппетит…

Король глотнул аргосского, усмехнулся и снова обратил взгляд к карте.

В центре ее лежала Аквилония - обширная земля, пересеченая реками, устланная равнинами, украшенная городами. Три из них - Тарантия, Шамар и Танасул - находились в главном домене, чьи земли омывали широкий полноводный Хорот, Тайбор и Ширка. На севере лежал Гандерланд, а за ним Киммерия, и там все было спокойно - после гандерландского мятежа, случившегося лет десять назад, когда Конан только начинал свое правление. Спокойно было и на востоке, где за горами лежала Немедия, разгромленная восемь лет назад, покоренная и связанная вассальным договором. На западе, за Ширкой, находился Тауран, а дальше, по берегам Громовой реки, простирались Боссонские топи, граничившие с Пустошью Пиктов. И Тауран, и Боссон играли роль аквилонского форпоста, защищавшего страну от набегов пиктов, и вполне справлялись с этой задачей. И даже более того! Боссонские поселенцы, люди инициативные, трудолюбивые и суровые, год за годом теснили пиктские племена, и сейчас рубеж проходил уже по реке Черной, самому западному из континентальных потоков.

Итак, север, запад и восток были прикрыты и защищены - до того времени, пока он, Конан, не решит, сокрушить ли пиктов либо ударить по Коринфии и Заморе, лежавшим восточнее Немедии.

Юг! Юг был клубком проблем, змеиным логовом, где давно требовалось навести порядок, и восемь лет он готовился к этому. Южная граница Аквилонии была пестрой, как колпак шута; начиналась она за Тайбором, в двух днях пути от коего находился Офир со своей прекрасной столицей Иантой и золотоносными копями, а затем шла вдоль реки Красной, левый берег которой принадлежал Кофу. За Кофом лежал Шем, а за ним - огромный поток Стикса и загадочная Стигия, страна черных магов и древних пирамид.

Но этим дело не кончалось. В юго-западном углу аквилонских земель, меж реками Хоротом и Алиманой, боги воздвигли гористое плоскогорье - Пуантен, вотчину графа Троцеро, граничившую с Аргосом и Зингарой. Эти страны отрезали Аквилонию от моря и морской торговли, а Рабирийский хребет, примыкавших к берегам Алиманы, являлся рассадником грабителей, торговцев людьми и прочих злодеев, место коим Конан определил давно - на плахе у Железной Башни.

Коф, Офир, Зингара и Аргос были странами гордыми и хищными, воинственными и непокорными; население их являло собой помесь хайборийцев-завоевателей, некогда пришедших с севера, и местных племен, остатков древних народов, уцелевших во время Великой Катастрофы. У каждой державы имелись свои особенности, свои обычаи и свои боги - кроме светозарного Митры, коему поклонялись все хайборийцы; объединяло же их одно - ненависть к Аквилонии. Ненависть и страх, ибо уже тринадцать лет на аквилонском престоле сидел не кролик, не шакал, не волк, а лев, и рано или поздно его когтистая лапа должна была ударить с сокрушительной силой.