Яна Завацкая - Ликей

Ну вот, а в целом… ты говоришь, тебе жалко меня стало. Да нет, неправильно это. Иногда просыпается мимолетное сожаление о прошлых временах… особенно жаль "Фокса", так бы хотелось снова его в воздух поднять. О Космосе, об утраченных возможностях тоже как подумаешь - сердце защемит. Но поверь, я столько приобрел взамен, такое сокровище - ничего другого просто и не нужно… А теперь вот еще с Леной познакомился. Я даже не знаю, за что мне такое сокровище досталось… мне кажется, я ее недостоин. Сейчас особенно кажется. Ты прости, Джейн, что так все получилось. Это моя вина. Я, честно говоря, даже не знаю, что делать дальше. Но вот сейчас рассказал тебе все, и почему-то на душе как будто стало легче… пусть я плохой, но Лена на самом деле меня любит. Не знаю, за что, но почему-то любит. Я не могу ее обмануть, не могу ей боль причинить… гадость я сделал, страшную гадость. И тебе вот, наверное, сейчас боль причиняю. Не знаю, может, простишь и ты меня когда-нибудь…

Джейн сидела у печки, опустив голову, бессмысленно ворошила кочергой горящие угли. Она не смотрела на Алексея…

- Тяжело? - спросил он, не выдержав паузы.

- Ничего, - тихо ответила Джейн. Алексей подошел к ней, сел рядом, но чуть отстранившись.

- Прости меня, - повторил он, - знаю, что я козел… Джейн. Я не могу… ты хорошая. Но я не могу с тобой. Я не свободен. Прости.

Джейн посмотрела на него. Глаза ее налились влажным блеском.

- Алекс… я…

Она закрыла лицо руками.

- Спасибо, что рассказал, - голос ее прерывался, - За откровенность… спасибо. Я не должна была так поступать. Я вовсе не хотела… получилось, что я будто тебя соблазнила.

- Мы оба ликеиды, - ответил Алексей, - Мы развращены всей нашей жизнью. Мы не могли поступить иначе. Для нас ведь секс - что-то настолько простое и естественное… Джейн, я прошу тебя… мы можем быть друзьями. Я знаю, ты хорошая, чистая, ты можешь все понять.

Джейн вдруг зарыдала - как вчера, уткнулась лицом в половик. Алексей больше не прикасался к ней, сидел рядом и лишь повторял беспомощно: "прости… ну прости".

Наконец девушка перестала плакать, села, растерла ладонями покрасневшее лицо.

- Тебе не за что извиняться… Это моя вина. Но я тоже… я не могла… ты знаешь, я не совсем поняла все то, что ты рассказывал. И я не согласна с этим.

Насчет Ликея, и так далее… ты неправ. Хотя с тобой ужасно поступили, ведь ты не сделал ничего плохого. Но ты тоже неправ, что осуждаешь Ликей, всю философию Ликея - это же совершенно не так. Но в чем-то я тебя понимаю… то, что ты стал слабым, научился плакать. Я недавно тоже это ощутила. Я стала такой слабой, когда в тебя влюбилась… я перестала быть ликеидой. Я все время была в отчаянии и не знала, что делать. Наконец мне помогли… тоже психолог. Мне помогли, и я решила быть сильной… а тут оказалась с тобой наедине, и не выдержала. Не смогла больше быть сильной. Я должна была думать о тебе, а подумала… да ни о чем я не подумала. Вдруг эта любовь дурацкая вылезла, и вот я тебе все сказала…

- Любовь не дурацкая, - сказал Алексей, - это ничего, Джейн… это все хорошо. Это пройдет у тебя.

Джейн кивнула.

- Да… я знаю… я ничего, не думай. Я не претендую. Ты женись на Лене…

Я просто дура. И пойдем уже… погода хорошая.

Они взяли немного сухарей, оделись и двинулись дальше.

Пурга совершенно стихла. Небо сияло голубизной над верхушками сосен. Снега за ночь прибавилось, идти теперь было тяжеловато. Но от ходьбы мрачное настроение постепенно рассеивалось. Алексей даже улыбался безотчетно, и тут же пугался своей улыбки - ничего себе, уже все себе простил?! Ведь только что такой грех совершил… Но он уже знал, что прощен, уже знал. Пока рассказывал Джейн свою жизнь - уже понял это. Он никогда больше не повторит такого, он будет внимателен к искушениям. И батюшке, конечно, придется рассказать, а там уже - поступать, как велено. Но вряд ли батюшка благословит рассказать Лене обо всем. Не стоит ее тревожить… Ведь этот случай просто не будет иметь никаких последствий. Правда, Джейн… Общаться ли с ней дальше, как с приятельницей - об этом тоже лучше батюшку спросить. Но даже если общаться… ну, несколько лет, потом ее Миссия кончится, она уедет. Да и при Лене он никогда… Теперь он уже знает, чего опасаться.

Алексей теперь очень хорошо и четко понимал, что привело его к греху.

Вначале - самолет… Для него самолет - это искушение, он чувствует себя слишком уверенно, в нем просыпается ликеид, всемогущий, не нуждающийся в Боге.

И эта диверсия - он радовался тому, что так вовремя успел заметить пламя и отреагировать. Обычный человек, не профессионал, взорвался бы вместе с самолетом. И этот поход по заснеженному лесу, так напоминающий Путь Воина, пройденный когда-то. И эта естественная, вновь проснувшаяся легкость отношений с женщинами… когда-то это было так естественно для него - приласкать потянувшуюся к нему душу. Он любил Динку, но позволял себе все, ему даже в голову не приходило, что это плохо - разве Динке это мешало, приносило какой-то вред? И вот так он смог забыть заповедь, забыть Лену с ее чистотой, главное - забыть Христа… и после этого он впал в отчаяние, казалось, простить этот грех невозможно. Но ведь он грешен по природе, значит, никуда не денешься - встаешь и идешь дальше, но больше уже этого греха не повторишь. Алексей повторял про себя "Господи, помилуй" - сотни, тысячи раз, в такт ходьбе. Иногда, искоса взглядывал на Джейн. Девушка казалась спокойной, разве что лицо какое-то - потерянное. Ничего, она успокоится, говорил себе Алексей. Правда, она ничего не поняла из моего рассказа, но этого и следовало ожидать. Она не впадет в отчаяние из-за любви. Это не тот человек.

Джейн и вправду успокоилась. Лишь внутри где-то билась неутоленная жилка - отчаяние. Он никогда не будет со мной - вот все, что услышала и поняла она.

Ему вовсе не так плохо, и он не так уж страдает - а если страдает, то нечто другое с лихвой вознаграждает его за страдания. Он ушел из Ликея вовсе не для того, чтобы просветлять человечество. Он вообще отказался от этой мысли. Что ж, значит мои первоначальные посылки были неправильными…

Алексей никогда не станет ликеидом.

Он никогда не будет со мной. Особенно - после этого, после проявленной мною слабости. Ведь это же азы - стоит мужчине получить удовлетворение… Каким бы возвышенным ни был человек, и для него верны простейшие психологические законы.

Нужно было держать его в напряжении, привлекать, стать для него отдушиной, единственной ликеидой, кто всегда готов общаться с ним… плевать, пусть он женится - это ничего не меняет. Даже лучше - в жене он все равно разочаруется через пару месяцев, и тогда я оказалась бы на первом месте… Впрочем - может быть даже еще не все потеряно. Если он захочет, конечно, дальше общаться со мной, просто как с другом. Но почему-то Джейн и самой больше не хотелось завлекать его, совращать… Что-то непонятное в нем было, слишком уж непонятное.