Эмиль Брагинский - Зигзаг удачи

Да, собрания - великая сила. Особенно хороши они тем, что любой присутствующий может выйти на трибуну и под стенограмму, где записывается каждое слово, сказать все, что он думает. И ничего за это не будет!…

Алевтина достала из ящика письменного стола табличку «Закрыто на учет», укрепила ее на входной двери и изнутри заперла дверь на ключ.

Все было готово.

С первым вопросом - о соревновании с «Буревестником» - расправились в два счета.

- Переходим ко второму вопросу повестки дня, - объявила Алевтина.

Но вдруг, нарушив тишину, кто-то забарабанил в дверь. Ретушер Петя - он сидел ближе других к выходу - отправился на разведку.

- У нас учет! - вежливо объяснил он незнакомцу, который высаживал дверь. - Для чего вывеску-то повесили?

- А мне плевать! - ответил грубиян. - Я снимался, отдайте карточки!

- Минуточку! - сказал ему Петя и пошел советоваться:- Какой-то бандит явился за фотографиями!

- Перерыв на десять минут! - нашелся Кирилл Иванович. - Разойдись!

Сотрудники разбежались.

Алевтина открыла дверь и увидела нареченного.

- Что у тебя тут за порядки? - сказал Калачев вместо приветствия. - Не достучишься к вам.

- У нас учет! - растерялась Алевтина.

- Непохоже! - Иван Степанович с видом знатока огляделся по сторонам. - Когда учет, кругом беспорядок! Я за карточками пришел и на тебя поглядеть заодно.

- Ваша квитанция! - сухо попросила Алевтина.

- Держи!

Алевтина порылась в ящике, где лежали готовые снимки, достала нужный конверт и протянула его Ивану Степановичу.

- Пожалуйста! - сказала Алевтина. - Все?

- Дай рассмотреть-то. - Иван Степанович раскрыл конверт и вынул фотографии. - А что? Фотогеничный я… В кино могу сниматься, - пошутил он, и сам рассмеялся. - Очень даже я симпатичный на карточке…

- Может быть, вы полюбуетесь дома, мне очень некогда!

- Вот ты мне грубишь! - укоризненно сказал Калачев. - А я тебе фотографию собираюсь подарить. С надписью!

- В другой раз! Ну, например, вечером! - только для того, чтобы сплавить ухажера, Алевтина приносила себя в жертву. - Я согласна встретиться.

- Авторучку давай! - приказал Калачев.

В приемной, как бы невзначай, появились сотрудники и недвусмысленно смотрели па докучливого посетителя.

- Что это они на меня уставились? - удивился Калачев, держа в руках перо и собираясь надписать фотографию. - Ага, вон оно, в чем дело! - Надо бы случиться тому, что в этот момент он увидел объявление. - Соревнование! - прочел Иван Степанович. - Это хорошо, правильно! Второй вопрос - персоналка… Это кто же такой Орешников?

- Фотограф, - Алевтина отвечала сквозь зубы.

- А что он натворил?

- Какое вам дело! - вмешалась Лидия Сергеевна, у которой сдали нервы. - Вы нам мешаете, товарищ! Вы получили фотографии? Претензий нет? И не задерживайте нас!

Калачев даже привстал.

- А ты кто такая есть?

На подмогу к Лидии Сергеевне бросился Юра:

- Товарищ, не безобразничайте! Уходите отсюда, а то мы вызовем милицию!

- А ну-ка, дайте мне жалобную книгу! - не растерялся Иван Степанович. - Ишь вы какие!

- Иван Степанович! - на линию огня снова вышла Алевтина. - У нас закрыто! Я обслужила вас из любезности!

- Хороша любезность! Я вас выведу на чистую воду! Где директор?

- Когда закрыто, жалобную книгу не выдают! - сказал ретушер Петя.

- А собрание в рабочее время устраивают? - ехидно спросил Иван Степанович.

На шум в приемную заглянул Орешников.

- А я тебя узнал! - обрадовался Калачев. - Ты меня фотографировал.

- Вы довольны снимками? - с профессиональной вежливостью спросил Владимир Антонович.

- Блеск! - похвалил Калачев. - Ты скажи, кому тут шьют персоналку?

- Мне, - радостно поделился Орешников. - Я десять тысяч выиграл, а им завидно.

- Деньги у тебя хотят отобрать, что ли? - мигом сообразил Иван Степанович, - А ты не отдавай.

- А я и не отдам!

- В чем дело, гражданин? - в приемной появился Кирилл Иванович.

- Дело в том, - четко ответил Иван Степанович, - что я тоже хочу участвовать в собрании! - и обвел всех торжествующим взглядом. - Я тоже член профсоюза!

- Невозможно! - возразил директор. - Это внутреннее дело нашего коллектива!

- У профсоюза, - продолжал куражиться Калачев, - нет секретов от трудящихся! Ты директор, что ли?

- Правильно! - вдруг подал голос Орешников. - Пусть товарищ примет участие!

- Глупости говорите! - сказала Алевтина.

- Алевтина, помолчи! - как муж, прикрикнул на нее Калачев. - Я никому не позволю никаких махинаций! Вывеску повесили «Закрыто на учет», посетителей обманываете, над парнем, - он показал на Орешникова, - измываетесь!

- Они все против меня, - пожаловался Владимир Антонович.

- Все на одного, это не по-честному! - поддержал его Калачев. - Где у вас собрание, ты меня проводи!

И Орешников, взяв под руку нежданного защитника, повел его в павильон.

- Садитесь рядом со мной! - пригласил он.

- Я тебя в обиду не дам, - пообещал Калачев, усаживаясь.

В приемной ошеломленно молчали.

- Их нельзя оставлять наедине! - нервно заговорила Алевтина.

Полотенцев почесал затылок. Ситуация была дурацкая, - совсем не хотелось при постороннем человеке проводить весьма деликатное мероприятие.

Но… в это время Лидия Сергеевна решительно шагнула к павильону.

- Лидия Сергеевна, обождите! - попыталась остановить ее Алевтина.

- Чего ждать? - огрызнулась красивая женщина и скрылась за портьерой.

Это послужило сигналом. Калачев приветливо встретил вошедших:

- Все на месте? Можно начинать? Ничего другого не оставалось.

- Дорогие товарищи! - бодро приступил Полотенцев, покосился на Калачева и покатил по наезженному пути: - Мы живем в такое прекрасное время, когда весь наш город, как один человек, готовится достойно встретить Новый год. На фоне успехов, с которыми мы пришли к этой знаменательной дате, особенно позорным является поведение некоторых ренегатов и двурушников, агентов мелкособственнической идеологии! Они, эти агенты, марают наши ряды.

Полотенцев сел. Орешников многозначительно толкнул Калачева в бок:

- Это он про меня!

- Товарищи! - вскочила с места Лидия Сергеевна. - В своем ярком и содержательном докладе товарищ Полотенцев пригвоздил к позорному столбу тех, кто оскверняет мораль нашего общества, тех, кто продался… - тут она запнулась, так как не знала точно, кому продался Орешников, но вскоре вывернулась. - Одним словом, мы не позволим! - выкрикнула в заключение Лидия Сергеевна.

- Ну, вот что, ребята, - внушительно потребовал Калачев. - Хватит валять дурака! Я же свой человек! Я Алевтинин жених. Я, можно сказать, ее люблю!…

Все посмотрели на Алевтину.

Она зарделась и потупилась. Ей было очень приятно. Впервые в жизни ей признавались в любви, да еще при всем честном народе.