Лэнс Армстронг - Мое возвращение к жизни

- Хорошо.

Я подождал в приемной, пока готовили мои рентгеновские снимки, и наконец радиолог вышел и вручил мне большой коричневый конверт. "Доктор Ривс ждет вас",- сказал он. Я не отрываясь смотрел на конверт. "Там моя грудная клетка",- сообразил я.

Дело плохо. Я сел в машину и снова бросил взгляд на конверт с рентгеновскими снимками.

Офис Ривса был всего в двухстах метрах, но чувство было такое, что он намного дальше. В двух километрах. А может, в двадцати.

Когда я припарковался, уже стемнело и рабочий день явно закончился. "Если доктор Ривс до сих пор ждал меня, тому должна быть серьезная причина,- думал я.- А причина в том, что я, похоже, влип".

По дороге в кабинет Ривса я обратил внимание, что здание совершенно опустело. Все ушли. Был уже вечер.

Приехал Рик, и вид его был довольно мрачным. Я сел в кресло, а доктор Ривс в это время вскрыл конверт и извлек снимки. Рентгеновский снимок подобен фотонегативу: аномалии на нем выделяются белым. То, что черное,- это хорошо, это означает, что органы чистые. Черное хорошо. Белое - плохо.

Доктор Ривс прикрепил мои снимки к специальному экрану с подсветкой.

Моя грудь выглядела на рентгене как снежный буран.

- Да, ситуация серьезная,- сказал наконецдоктор Ривс.

- Похоже на тестикулярный рак с обширными метастазами до самых легких.

У меня рак.

- Вы уверены? - спросил я.

- Совершено уверен,- сказал Ривс.

Мне двадцать пять. Откуда у меня рак?

- Может, мне проконсультироваться у кого-нибудь еще? - сказал я.

- Разумеется,- ответил Ривс.-

Вы имеете полное право сделать это. Но должен сказать, что в диагнозе я не сомневаюсь. Я запланировал для

вас на завтра на семь утра операцию по удалению яичка.

У меня рак, и он добрался до легких. После этого доктор Ривс рассказал о болезни подробнее: рак яичек - редкое заболевание; в США ежегодно фиксируют лишь 7000 случаев. Эта болезнь поражает чаще всего мужчин в возрасте от 18 до 25 лет и благодаря достижениям химиотерапии считается среди онкологических заболеваний наиболее излечимым, но главное здесь - своевременные диагностика и хирургическое вмешательство. Доктор Ривс был совершенно уверен, что у меня рак. Вопрос лишь в том, насколько широко он распространился. Ривс предложил мне обратиться к Дадли Юману, известному остинскому онкологу. Но надо было торопиться: каждый день на счету. Доктор Ривс, наконец, закончил, но я не мог вымолвить ни слова.

- Я оставлю вас на минутку,- сказал Ривс.

Оставшись наедине с Риком, я положил голову на стол.

- Не могу поверить,- произнес я.

Но я должен был признаться себе в том, что на самом деле болен. Эта головная боль, этот кровавый кашель, боль в горле, постоянная сонливость. Я действительно плохо себя чувствовал, и началось это не вчера.

- Лэнс, послушай меня. В лечении рака произошли значительные подвижки. От него можно вылечиться. Мы должны постараться сделать все возможное. Мы победим, чего бы это ни стоило.

- Хорошо,- сказал я.- Согласен.

Рик вызвал доктора Ривса.

- Что я должен делать? Давайте начнем. Давайте убьем эту заразу. Во что бы то ни стало.

Я хотел приступить к лечению прямо сейчас. Не сходя с места. Я готов был лечь под нож хирурга в тот же час. Я бы сам нацелил на себя лучевую пушку, если бы это помогло. Но Ривс терпеливо объяснил мне план действий на утро: я приеду в больницу рано утром, чтобы пройти целый ряд тестов и анализов и дать онкологу возможность определить степень развития рака, после чего мне хирургическим путем удалят яичко. Я встал и направился к выходу. Мне еще нужно было сделать множество звонков, в том числе матери; как-никак мне предстояло сообщить ей, что ее единственный ребенок болен раком-

Я сел в машину и поехал по извилистым улицам домой, на берег озера. Впервые в жизни я ехал медленно. Я был в шоке. Бог мой, я никогда больше не смогу соревноваться. Бог мой, я умру. Бог мой, у меня никогда не будет семьи. Все эти мысли путались, сменяя друг друга. Но первой была такая: Бог мой, я никогда больше не смогу соревноваться. Я взял телефон и позвонил Биллу Стэпл-тону.

- Билл, у меня плохие новости,- сказал я.

- Что такое? - встревоженно спросил он.

- Я заболел. Моей карьере конец.

- Что?

- Все кончено. Я болен, я никогда больше не смогу соревноваться, и у меня уже ничего в жизни

не будет.

Я отключил связь.

Я тащился к дому на первой передаче, не имея сил даже нажать на педаль газа и оплакивая все, что имел: свой мир, свою профессию, свое "я". Я выехал сегодня из дома несокрушимым и непобедимым 25-летним молодцом. Рак изменил в моей жизни все: он не только погубил мою карьеру, но и лишил меня всего моего прежнего "я". Я начинал свою жизнь практически с нуля.

Моя мать работала секретаршей в Плано, но с помощью велосипеда я кое-чего в жизни достиг. В то время как другие дети занимались плаванием, я после школы крутил педали, потому что именно в этом видел свой единственный шанс. Каждый завоеванный приз, каждый заработанный доллар я оплатил литрами пота, а что мне делать теперь? Кем я буду, если перестану быть велосипедистом мирового класса Лэнсом Армстронгом?

Больным человеком.

Я подъехал к дому. Там звонил телефон. Войдя, я бросил ключи на шкафчик. Телефон не умолкал. Я снял трубку. Это был мой друг Скотт Макичерн, представитель фирмы "Nike", "приписанный" ко мне.

- Эй, Лэнс, что происходит?

- Многое,- мрачно ответил я.

- Многое происходит.

- Что ты имеешь в виду?

- Я, гм…

Мне еще не случалось произносить такое вслух.

- Что? -спросил Скотт.

Я открыл рот, закрыл его, открыл снова.

- У меня рак,- наконец выдавил я. И заплакал.

И в этот момент ко мне пришла еще одна мысль. Я мог потерять и жену. Не только спорт. Я мог потерять жизнь

Прошлое формирует человека, хочет он того или нет. Каждая встреча, каждый опыт оставляет свой отпечаток и придает вам форму, подобно тому, как ветер придает форму мескитовому дереву на равнине.

Главное, что вам следует знать о моем детстве,- то, что у меня никогда не было настоящего отца, о чем я, впрочем, никогда не жалел. Мама родила меня в 17 лет, и с первого дня все вокруг твердили, что мы никогда ничего в жизни не добьемся. Она придерживалась иного мнения и прививала мне непреложное правило жизни: "Превращай каждое препятствие в благоприятную возможность". Так мы и поступали.

Я был крупным ребенком, особенно для такой маленькой женщины. Девичья фамилия моей матери - Мунихэм. Ее рост был 160 сантиметров, а весила она менее 50 килограммов, и я не представляю, как ей удалось выносить и родить меня - ведь при рождении я весил 4,4 килограмма. Роды былитакие трудные, что после них она целый день пролежала в лихорадке. Из-за высокой температуры нянечки не позволяли ей брать меня на руки.