Ганна Ожоговская - Чудо-юдо, Агнешка и апельсин

Когда она ушла, ребята долго молчали.

- Видал? - нарушил молчание Витек. - И часы у нее настоящие, и учительницей собирается стать.

- Плохо, что она в седьмом, - рассуждал Михал. - Если б я хотел… я тоже мог быть в седьмом… А на вид она ничего, смирная, а? Но мне кажется, она только прикидывается тихоней…

- Э-э-э… - с сомнением протянул Витек.

- Говорю тебе! Я человека сразу насквозь вижу. Видал, как она хлопала занавесками?

- Занавесками? Какими занавесками? - Витек окинул взглядом окно, на котором никаких занавесок не было.

- Ты что? Такого выражения не знаешь? Ну, ресницами. Ресницы у нее во - с полпальца, заметил?

- Нет. Удивляюсь, как ты все замечаешь! Если бы не ты, я бы сроду не заметил, что Гражина рыжая. А ты все сразу - и рыжие волосы, и красные чулки, а теперь у этой… занавески.

- Такой уж у меня глаз! - Михалу польстила похвала Витека. - Поверь моему слову: она скоро начнет нос задирать, и вообще… Но мы этого не допустим. Смотри, Витек, не успела она приехать… а мы чуть не поссорились. Из-за пустяка. Тетрадку я тебе, конечно, дам. Списывай сколько влезет…

Витек промолчал. Михал посмотрел на него с удивлением:

- Ты что, не хочешь?

- Хочу… но не знаю… смогу ли…

- Списывать?

- Ну да!

- Да брось ты! Хуже нет - заранее трястись. Знаешь? От этого цвет лица портится. Провалиться мне на месте! Теперь мне ясно, почему ты такой бледный…

- Ты шутишь, а я серьезно.

- Шути и ты, Витек, брось ты зубрить. Если будешь зубрилой, горб заработаешь, и только. Знал я одного такого в Лодзи. Как пить дать, не вру! Вот такой скрюченный ходил. И тебе захотелось?

- Да не зубрила я совсем. Я и этикетки собираю, и книжки читаю. Могу тебе дать. Ты «Робинзона» читал?

- Давно. Одно место мне там понравилось: как Робинзон с разбитого корабля вещи перетаскивал. Жалко, что он не все перетащил. А книга - так себе…

- Ты что, не любишь читать?

- Люблю, про шпионов. Вот это книжки! В конце всегда преступник пойман. Все в порядке. Справедливость! А справедливость, по-моему, самое главное. И фильмы про шпионов я люблю… Слушай, пойдем в кино!

Витек испуганно оглянулся на дверь:

- Да ты что? У меня денег нет, и не отпустят.

- Я тебя свожу. Что значит - не отпустят? Лопух ты несчастный! Положись на меня. Завтра же на первый сеанс пойдем.

На другой день, часа в четыре, Михал постучался к Петровским и спросил из-за двери:

- Витек, ты на собрание пойдешь? Если решил опоздать, то пока! Я пошел.

- На какое собрание? - спросила мать, сидя за машиной, и подняла голову.

- Как его… кружка натуралистов. Надо спешить, а то учитель не любит, когда опаздывают. Нам и диафильмы покажут.

- Только оттуда прямо домой, - наказала мать и снова склонилась над шитьем…

- Вот это повезло! Вот это здорово! - радостно повторял Витек, когда они с Михалом поднимались вверх по улице.

- Еще бы! Всегда будет везти, если мозгами шевелить! - хвастливо заявил Михал.

Они вернулись через два часа. Витек был испуган.

У него даже холодный пот выступил. Страх гнал его домой изо всех сил. Ковбойский фильм, в котором убитых было больше чем достаточно, сильно распалил его воображение. Щеки у Витека горели.

- Ты что так запыхался? - забеспокоилась мать.

- А я… я спешил. Еще не все уроки сделаны.

Мальчики пытались заниматься, но сосредоточиться им было нелегко. Они все время возвращались к событиям фильма.

- А помнишь, как шериф притворился мертвым, лежит себе, а как только этот бандюга к нему подошел, он: трах-трах-тарах! - Разгоряченный Михал стрелял прямо в Агнешку, которая как раз входила в кухню.

- Ну как, понравился вам фильм? - спросила она.

- Тс-с! - зашипел испуганно Витек.

- Тебе что, приснилось? Какой фильм? - пытался спасти положение Михал.

- Я видела, как вы входили в кинотеатр, - сказала, понизив голос, Агнешка.

- Агнешка, слушай, никому не говори. Ох, и влетит мне, если мама узнает!

- Сразу поджилки затряслись, - сказал с издевкой Михал. - Чего ты перед ней заискиваешь? Не бойся, не скажет. Пусть только попробует! Ну!

- Я никому не скажу, и совсем не потому, что тебя испугалась! Ясно? - резко ответила обиженная Агнешка.

- Но, но! Только не прыгай, как кит на булавке! - все еще старался держать фасон Михал.

- Кит?… На булавке? - повторила удивленная Агнешка.

Вероятно, она живо себе представила эту картину, потому что вдруг прыснула:

- Ой, Михал! Здорово у тебя получилось! Такого я еще не слыхала. Сам придумал?

Разозлившись неизвестно на кого, Михал даже не удостоил ее ответом. Он сунул Витеку под нос тетрадку и буркнул:

- Пишешь, как курица лапой, прочитать невозможно! Что это у тебя: существительное или глагол?

Агнешка подошла к столу. Окинула взглядом разложенные тетради. Нетрудно было догадаться, что Михал списывает у Витека.

- Ага, - сказала Агнешка, - сам не можешь?

- Я? - вскочил Михал.

- Ты же сдуваешь.

- Ну и что? Во-первых, может, мне так нравится, а во-вторых, может, это мой особый метод. Не знаешь, так помалкивай. Ты еще многого не знаешь. Каждую работу надо выполнять так, чтобы затрачивать как можно меньше усилий. Вот я и придумал свой метод. Ясно? Это называется - организация труда. Слыхала про такое?

- Приходилось, - ответила Агнешка и, пристально посмотрев на Михала, медленно ушла из кухни.

- Ну, теперь мы у нее в руках, - простонал Витек. - Про кино знает, про то, что списываем, знает. Ох, и влетит мне!…

- Не будь размазней! Можешь спать спокойно. Мы ей хвост прижмем! Подумаешь, на два класса старше - и умничает!…

В ту ночь Витеку снились кошмары: за ним гнался математик с пистолетом и хотел у него отнять тетрадку Михала. Трах-трах-трах!… - раздавались за спиной выстрелы. Витек юркнул в какой-то подъезд, захлопнул за собой дверь. «Наконец-то!» - услышал он знакомый успокаивающий голос.

- Наконец-то! - повторила мать, стоя у его кровати. - Насилу тебя разбудила. Вставай, а то в школу опоздаешь, соня.

Кухонный стол был грязный, просто ужас! Но ужасаться было некому: стол-то общий. На нем чистили овощи, мыли посуду, на него ставили горячие кастрюли и сковородки прямо с огня.

Когда- то давно, очень давно, стол мыли по очереди, но постепенно очередь перепутали, и этот грязный стол сделался камнем преткновения.

Учительница считала, что мыть стол должна Петровская. Петровская уверяла, что вместо нее мыла медсестра за то, что она пришила той рукава к новому халату. Старушка Шафранец вообще в споре не участвовала. Она уборкой не занималась. А уж мытьем стола и подавно. Квартира принадлежит ей, стол тоже, так что уж пусть жильцы из благодарности занимаются уборкой.

Когда Витек с Михалом стали готовить уроки на кухне, пани Ирена собиралась было привести стол в порядок, да все некогда было, то одно отвлекало, то другое. В конце концов Петровская ограничилась тем, что накрыла стол газетами.